Сто килограммов для прогресса (СИ) - Кузнецов Константин Викторович - Страница 10

— А вот у меня кулеврина.

— Такая маленькая! Та с лопату длинной и три пуда весит.

— Я с нее тех татар и стрелил.

Вообщем пошёл курс молодого бойца, сначала тщательно объяснил принцип открытого прицела мушка-целик, рисовал на земле линию прицеливания и траекторию пули, поправки по высоте на дальность, конструкцию патрона, пощелкали курком. Объяснил стоимость патронов, что они дороже чем вес серебра и их никто не продает, но мне для своих воев не жалко. Прониклись. Потом потратил пять патронов на практическую стрельбу, все пять Ивашка попал, причем пятый — в полено на двадцати метрах. А Федя при стрельбе закрывает глаза, буду учить потом, когда с патронами будет полегче. Будет пока охранением в ближнем бою.

Стал я думать, у меня с собой винтовка с бронзовым нарезным стволом 250 мм, из которой стреляем второй день, пистолет с бронзовым нарезным стволом 150 мм, и пистолет со стальным гладким стволом 120 мм. Замки у всех одинаковые от ИЖ-18, только там приклад, а там пистолетная рукоятка. Надо сделать нарезному пистолету приклад, и будет у Ивашки маленькая винтовка. Когда я им это объявил, у Ивашки загорелись глаза и он чуть не запрыгал на месте, да и Федя радовался за друга. Выбрал просушенное полено твердого дерева, нацарапал контур и дал Феде топор. Ивашку, чтоб под топор не лез, послал работать по хозяйству, обед готовить одежду татарскую отстирать.

К вечеру приклад врезали, стрелять в сумерках запретил, поужинали и спать легли. Ивашка все шлифовал приклад ножом и камнем. Думаю, к утру блестеть будет без всякого лака. Так и уснул в обнимку со своей полувинтовкой. А что, были же полусабли, а у нас будет полувинтовка. Это, наверное, у меня полувинтовка, а у Ивашки четвертьвинтовка. Так и уснул.

Утром, после завтрака, стали пристреливать Ивашкину винтовку, у стенки избы выстроили колотые поленья, сколами к себе, чтоб дырки заметней. Ивашка стрелял лежа с упора, а я подходил и показывал, куда целился и куда попал, чтоб он запомнил. Стреляли на 15 и на 30 метров. Еще шесть патронов долой. Я вставал рядом с мишенью, чтоб он на глаз эти дальности определял. Хотя на этих дальностях траектория очень настильная, поправки минимальные, по ростовой фигуре на пятьдесят метров можно без поправок стрелять, куда-нибудь попадёшь.

Объяснил ему ценность стрелянной гильзы, самая дорогая часть патрона, можно повторно использовать, вытащил, и сразу в карман. Понятие «карман» оказалось незнакомо. Пришлось показывать и шить. Иголок у меня полно, ниток из тряпья надергали, оттуда же и карманы накроили. Пришили на ванькину рубаху два кармана. Сказал, что ничего лишнего туда не класть, только патроны и гильзы, а то, в случае боя может помешать.

Почистил оружие: сначала замочил золы, получился слабый раствор щелока, потом кусочек тряпки (татарского халата) с раствором прогнал вишером через ствол, потом сухой тряпкой. Слегка смазал, масла мало — экономлю.

Назначил выезд на завтра. С собой еще возьмём три овчинных тулупа, на земле спать, и полпуда ржи. Из муки напекли кучу тонких пресных лепешек, они зачерствели но не портятся. Ноги, после седла, уже почти прошли, но завтра опять в седло, эх.

Ивашка грустно посмотрел на поле ржи.

— Тятя говорил, что здесь вырастет десять десятков пудов жита, как же теперь.

— Не грусти, Вань, татар побьем, вернёшься. Только тебе одному не справится, надо еще людей.

— Тут почти две десятины, два косца не поспеют, хорошо бы четыре, рожь она такая, прозевал — и с земли ладошками собирать будешь.

— Придумаем что-нибудь.

Утром, быстро позавтракав, тронулись в путь. Среди дня, у ручья на часок остановились, дали отдохнуть коням, сами перекусили и набрали воды. И к вечеру были на месте недавнего боя, показали Ивашке убитых татар, загрузили железо и оружие, и пошли по компасу точно на запад. Я объяснил, что у меня там ещё тайник. Стало смеркаться, нашли грязноватый ручей, коням пойдет, а сами из фляг попьем. Встали на ночлег. Сварили пшенку с мясом и легли спать. Рассказал про ночное охранение, сказал, что сегодня пока не надо, а ближе к татарам будем дежурить.

Утром опять холодный завтрак и в дорогу по компасу. Объяснил про зарубки, и через час Ивашка заметил первую. Нашел стрелку, и скоро мы были на месте. Содержимое сумок привело моих спутников в восторг. Сначала увидели ведро из нержавейки, титановые лопату и котелок, потом пистолеты без прикладов, патроны, незнакомый инструмент. Но я не показал им «драгоценности», сотни игл, крючков и перьев, семена. Около часа осматривали, потом раскладывали во вьюки. Получилось, что кони перегружены, пойдем в поводу. Разве что один может в седле. Так и менялись, один верхом — двое пешком. Решил пойти сразу на юг, срезать километров 15–20.

Идем уже несколько часов, должны уже из леса выйти, а лес все не кончается. Уперлись в речку, наверное, опять Усманка. Идем вдоль реки на юго-восток, а нам надо на юго-запад, переправляться надо. Нашли брод, разделись, чтоб одежду не мочить, переправились, заодно и искупались. Дело к вечеру, решил ночевать здесь. Сказал сильно не шуметь, и в караул по очереди. Феде выдали гладкоствольный пистолет с одним патроном. Рукоятку поставили бывшую ивашкину. У огнестрела в карауле двойная функция — и оружие, и подача сигнала. Потренировал Федю вхолостую навскидку вблизи стрелять. Если метра три-четыре должен попасть. С собой на пост он еще взял и копье и топорик. Варим опять пшенку с мясом, но мясо последнее.

Ивашка спрашивает:

— Ты говорил, патроны можно делать, но чего-то не хватает.

— Сейчас не хватает самого простого — свинца.

— Свинец знаю, у медника в Рязани есть. А в нашей деревни только кузнец, у кузнеца свинца нет.

— Далеко Рязань. А еще огненное зелье — порох будет нужен.

— Зелье только у князя есть, наверное.

Пошел проверил, как Федя караулит, постращал рассказами про сон на посту. Когда Ивашка поел, послал его Федю сменить. Рассчитал караулы так, чтоб самому в «собачью вахту» стоять. Пытался объяснить своим воинам про время и часы, потом махнул рукой — как спать захотите — меняйтесь, и лег спать. Разбудил Ивашка среди ночи — часа три, нормально. Умылся и заступил в караул. Костер не жгли, темень почти полная, только кусочек луны светит. Так что надеяться только на слух. В тишине птицы ночные ухают, да кони храпят. В принципе, кони сторожевых собак частично заменяют.

Стало медленно светать. Часов в шесть разбудил бойцов и стали завтракать. Вышли пораньше, до стрелки, по моим расчетам, километров 15–20, но там аккуратно надо идти, татары близко. Из леса вышли на большой луг, впервые здесь увидел такое открытое пространство, все леса и леса. Перешли луг и вошли в густой лес, вдруг Федя:

— Дымом пахнет.

А я не чую. Остановились. И Ивашка:

— Ага, дым. Но не пожар. Костер жгут.

Тут и я учуял. Но до стрелки еще километров десять!

— Так, тут остаетесь, я на разведку.

И пошел налегке. Крадусь, крадусь, уже километра два, запах дыма уже сильный, впереди шумы и голоса. Подкрался, вижу из кустов: шатры стоят — пять штук, люди ходят, лодки на берегу, одна здоровая, метров двадцать. Татары ходят. Вдалеке конь заржал. На костре большой котел, что-то варится. К костру подошла русая баба в сером сарафане, набрала что-то из котла в чашку, и понесла в шатер.

Татары или не татары? А лодки? Берег странный, сначала думал река, метров пятнадцать шириной, но эта река слева, прямо тут обрывается, как будто это залив, а вправо уходит далеко — не видно. Наверно в реку Воронеж впадает, откуда эти лодки взялись. Сижу, дальше наблюдаю, баба вышла из шатра, помыла в реке чашки, опять набрала еды, тут же на корточки присела у костра, быстро поела, опять пошла мыть. Тут к ней подошел татарин, схватил ее одной рукой за шею сзади и потрепал, что-то приговаривая. Так треплют собак или лошадей. «Пленница! И прислуживает им!» Точно, это те татары. Сколько же их? Татары входили и выходили из шатров, стало оживлённо. Штук десять насчитал, скорее больше. Еще одна баба или девка вышла из одного шатра и вошла в другой. У ироды!