Ублюдок, притворись моим парнем... Книга 2 (СИ) - Юдина Екатерина - Страница 17

Думала ли я о Леон-Гонтране? Да. Наверное, мысли о нем занимали мою голову каждую свободную минуту. Почему-то я постоянно вспоминала о его саркастичной ухмылке и нахальном блеске в серых глазах. Я мысленно прокручивала многие моменты, которые меня связывали с ним и, естественно, я часто вспоминала о том, как он силой меня взял. Мысли лихорадочно разбрасывало в сторону и внизу живота начинало покалывать, когда я в своем сознании воспроизводила моменты близости с этим подонком. И, черт, это было так странно!

Я стала ненавидеть Флавье еще сильнее. Я злилась на него за то, что он никак не покидал мои мысли и я жутко раздражалась от того, что воспоминания об его извращенных играх со мной в той пустой аудитории и о особенно о сексе, вызывали в моем теле какую-то непривычную дрожь, которая позже превращалась в покалывание. Так ведь не должно быть! Леон-Гонтран должен вызывать во мне только гнев, а не еще и эту дрожь.

Позже я пришла к выводу, что все дело в том, что Флавье опытный, а для меня все это было в новинку. Всеми этими извращениями он довел меня до грани и дал почувствовать то, о чем я раньше не знала. Естественно, это отобразилось у меня в памяти.

Все эти бесконечные размышления и невозможность от них избавиться, начали меня очень сильно раздражать и угнетать, но мое ухудшившееся настроение почти сразу заметила женщина, у которой я снимала комнату. Если честно, я забыла, как ее зовут, а поскольку мне было неловко спрашивать об этом спустя три недели после нашего знакомства, я просто называла ее Мадам.

— Ты из-за парня расстроилась? Любовные терзания? — поинтересовалась Мадам, когда я после работы вечером пришла на кухню, чтобы выпить чая. При этом внешне я была похожа на человека, у которого вот-вот начнется депрессия.

— Нет, о любви я сейчас не думаю, — я качнула головой и села за стол.

Слово за слово и вот я уже вместо чая пила с Мадам арманьяк. Как так получилось, я вообще не поняла, но в итоге я знатно набралась. Хотя, эта женщина несмотря на свой пожилой возраст и весьма интеллектуальный вид, выпила в три раза больше.

— Все парни чудовища. Особенно Флавье. Вы его не знаете, но, поверьте, он вообще ужасный. У него невыносимый характер и то, что он делает… — алкоголь развязал мне язык и я стала нести то, что первым попадало на ум и поскольку я в последнее время в основном думала о Флавье, естественно, разговор зашел о нем.

— Я не знаю, о каком Флавье ты говоришь, но нет по-настоящему ужасных мужчин, — Мадам подняла в руки бокал и сделала глоток крепкого напитка. — На каждого такого мужчину должна быть женщина. С ней он не будет настолько ужасным.

Я тут же начала спорить с Мадам и доказывать, что ни одна девушка не сможет почувствовать себя любимой рядом с таким человеком, как Флавье, на что женщина вновь начала мне противоречить. Я так сильно напилась, что особо и не запомнила разговор, но один отрывок нашей пьяной беседы все же отобразился в моей памяти. Мадам говорила о том, что каждая женщина должна знать о том, что она красивая и в этой красоте ее сила. Так же, огромное значение имеет ум. Если девушка не только красивая, но и умная, она знает себе цену и не позволит к себе плохо относиться.

Я не знала пригодятся ли мне слова Мадам, но все равно запомнила их. Эти фразы были очень красивыми, поэтому они как-то сами по себе отпечатались в моем сознании.

Пролетела еще одна неделя, а, значит, вот уже ровно месяц, как я покинула Париж.

Помимо того, что я постоянно думала о том, что со мной случилось, вспоминала о Флавье и в голове прокручивала план мести, который можно будет осуществить только после того, как я смогу докопаться до правды, я все чаще вспоминала о своих друзьях, университете и работе.

Я уже не сомневалась в том, что меня уволили из «Лете». В принципе, это меня практически не тревожило. Да, я поступила некрасиво по отношению к месье Бернуа, когда просто исчезла, но на данный момент это меня меньше всего волновало.

Я все думала о Розали. Когда я только приехала в Витроль, сразу попросила у прохожего мужчины телефон и позвонила подруге. Она ведь знала о моей ситуации и могла начать очень сильно волноваться, поэтому мой звонок был просто необходим. Розали тогда сразу начала задавать мне сотню вопросов и интересоваться где я находилась и что со мной случилось. Я на них не ответила и лишь сказала, что со мной все хорошо и ей не следовало волноваться.

Тогда мне удалось успокоить девушку, но вот прошло время и я решила, что нужно вновь позвонить Розали. Я попросила телефон у девушки, с которой работала в магазине и позвонила подруге, но вновь ничего конкретного не сказала. Лишь то, что со мной все хорошо и все еще не было никакого повода волноваться.

— Розали, ты видела Леон-Гонтрана? — в конце разговора я задала волнующий меня вопрос, ведь время шло и приближался тот момент, когда мне следовало возвращаться в Париж, а, значит, я уже сейчас должна была знать хоть что-то о своем враге.

— Да, Лорет, я его видела, — Розали произнесла эти слова на выдохе. — Флавье приходил ко мне больше трех недель назад и спрашивал не знала ли я где ты.

— И что ты ему сказала?

— Сказала правду. Я ведь действительно не знаю где ты находишься, — девушка ненадолго замолчала, после чего продолжила. — Лорет, Флавье стал жутким. В него будто Дьявол вселился с армией бесов.

— Они раньше был таким… — я не сдержалась и фыркнула.

— Нет, раньше Флавье таким не был, — звук голоса подруги показался прерывистым из-за чего создалось впечатление, будто в ту минуту она активно замотала головой.

— У меня по коже мурашки побежали, когда он заговорил со мной и спросил где ты. Словно он одним только своим взглядом меня наизнанку выворачивал и пытки проводил. Леон-Гонтран говорил спокойно, но… не знаю. Такое впечатление, будто он вовсе превратился в одичалое животное. Лорет, мне было страшно просто стоять рядом с ним. До сих пор по коже бегут мурашки, когда вспоминаю…

— Он бы тебя не тронул, — почему-то мне захотелось успокоить подругу. Хотя, я была не в праве судить что Флавье мог сделать, а чего нет. Я уже успела понять, что он был способен на все, что угодно.

— Да ему и не нужно было со мной ничего делать, — сказала Розали. — Флавье потом сказал, чтобы я ему ненадолго свой телефон дала. Наверное, хотел проверить не переписывалась ли я с тобой. Так вот я мгновенно и без каких-либо пререканий отдала ему телефон. Мне как-то вообще не хотелось спорить с Флавье.

— А сейчас он как? Ты не знаешь чем занимается Флавье? Может у него появилась новая девушка на которую он переключил внимание? — когда я задавала последний вопрос в груди неприятно кольнуло.

— Такой информации у меня нет. Я же с ним не общаюсь.

Уже вскоре разговор был окончен и я вернула телефон его владелице. От Розали я толком ничего не узнала, но ясно ощутила, что впереди меня будет ждать еще один тернистый путь.

Прошла еще две недели и я все больше склонялась к тому, что мне не особо хотелось уезжать из Витроля. Может, к черту этот Париж?

В Витроле у меня появилось множество новых друзей. Вернее, это были друзья Бриджит, девушки с которой я работала в магазине, но я довольно быстро влилась в их компанию. Мы часто все вместе ходили на пляж, где в выходные дни с утра до вечера купались и загорали. Из-за этого мои волосы сильно выгорели и стали очень светлого оттенка, а кожа покрылась весьма приятным загаром.

Так же я с удовольствием с Бриджит ходила по магазинам. Она знала где самые лучшие распродажи, благодаря чему я за вообще несущественные деньги купила много новой одежды. Тем более, у Бриджит был хороший вкус и она помогала мне в выборе платьев, юбок, блузок и футболок.

Еще за последний месяц я немного похудела. Летом из-за жары мне вообще практически не хотелось есть, что всегда влияло на мой вес. Хотя, в прочем я была довольна своим внешним видом. У меня даже появилось несколько поклонников. Хотя, учитывая мою ситуацию и то, что со мной произошло, повышенному вниманию парней к своей персоне я не была рада.