Ублюдок, притворись моим парнем... Книга 2 (СИ) - Юдина Екатерина - Страница 14

По большей степени, Флавье смотрел на того, кто делал эту фотографию точно так же, как он смотрел на большинство своих знакомых. Но, так же, было там что-то еще. Леон-Гонтран своими жуткими серыми глазами всегда скользил по окружающим так, словно он видел то, что они пытались скрыть и заранее презирал их за мерзкие черты характера. Так и на той фотографии, было сразу ясно, что парень присылающий мне сообщения, точно был знаком Флавье. Возможно, они неплохо общались, но Леон-Гонтран относился к нему с пренебрежением и с собой на один уровень не ставил. То есть, вполне возможно, это был кто-то из многочисленных знакомых Леон-Гонтрана и, судя по тому, что фотография была смазанной, делал ее он тайно, чтобы Флавье этого не понял. Он боялся Леон-Гонтрана.

Хотя, если он боялся Флавье, стал бы предыдущей ночью писать сообщения и проситься третьим? Может, я неправильно вспомнила ту фотографию, или тот, кто присылал сообщения и тот, кто сделал ту фотографию два совершенно разных человека?

Столько вопросов, но ответов у меня не было. В моей голове, помимо кромешной пустоты присутствовала только сильная боль.

— Как вы вообще начали встречаться? — послышался вопрос Джерарда.

— Тебе пора уходить, — Леон-Гонтран, судя по всему, устал от своего друга и его бесконечных расспросов.

— О, неужели хочешь остаться наедине со своей девушкой? Будешь держать ее за руку, пока она не проснется?

— Да, конечно, — от того с каким сарказмом Флавье произнес эти слова, было ясно, что подобные нежности он делать не собирался.

— Только не делай того, что может вызвать у нее еще один нервный срыв.

— И без тебя знаю.

Хлопнула дверь, после чего я услышала шаги, приближающиеся к моей кровати и уже вскоре совсем близко уловила запах сигаретного дыма. Леон-Гонтран стоял рядом со мной и эта близость в очередной раз заставила мое сердце пропустить удар. По коже пробежались мурашки и я с огромным трудом сохранила свою неподвижность. Все же, просто от того, что Леон-Гонтран был так близко, со мной начинало происходить нечто невероятное и, в первую очередь, отторгая любые другие беснующиеся эмоции я сгорала от ненависти. Я ненавидела его за то, что он сделал со мной прошлой ночью и за то, что был причастен к тому случаю.

— Ты давно проснулась? — Флавье двумя пальцами поддел мой подбородок и немного приподнял голову.

— Нет, но успела услышать о том, что, оказывается, у нас с тобой серьезные отношения, — я саркастично фыркнула и тут же открыла глаза, с ненавистью посмотрев на Леон-Гонтрана. Мое тело меня все еще плохо слушалось, но я подрагивающей рукой убрала ладонь парня от своего лица и с трудом села на кровати. Больше не было смысла делась вид, будто я спала.

— Что с тобой произошло, Куница? — Леон-Гонтран проигнорировал мои слова, словно они вообще не были существенными. — Из-за чего нервный срыв?

— А разве этому было мало причин? — я зло прикусила губу, стараясь не смотреть на Флавье. — После того, что ты сделал…

— Что я сделал? — Флавье наклонил голову набок и вопросительно посмотрел на меня. — Я говорил, что хочу тебя. Новость о том, что мы уже вскоре займемся сексом не была для тебя новой, — парень окинул меня цепким взглядом. — Тем более, после того, как я узнал, что ты была девственницей, был с тобой более аккуратным.

— Ты был со мной аккуратным? — я не смога остановить этого возгласа.

Да Флавье отодрал меня так, что я чуть не забыла, как меня звали. Какая к чертям аккуратность? Вот только, посмотрев на Леон-Гонтрана я поняла, что он не врал. В его понимании это и была аккуратность. Правда, легче мне от этого не стало, из-за чего злость крупной дрожью пробежала по телу. Мне хотелось дать Флавье сильную пощечину, но я сдержалась. Мне нужно было поговорить с ним и обсудить тот случай, а не давать волю гневу.

— Что ты делал в моей комнате двадцать девятого апреля? Что ты сделал со мной? И кто тогда был с тобой? — в голове еще царил туман и я все еще плохо соображала, но тем не менее, начала задавать волнующие мня вопросы.

— О чем ты говоришь, Куница? — переспросил Флавье.

— Я знаю о том, что ты был в моей комнате. Твой друг прислал мне фотографию, — я с трудом подняла голову и посмотрела на парня. Он выглядел так, будто не понимал, о чем я говорила, но исходя из тех сообщений, Леон-Гонтран был прекрасно осведомлен обо всем и те слухи твердящие, что Флавье напился и ничего не помнил, были полной ложью.

— Какой друг и какие фотографии? — Леон-Гонтран наклонил голову и изогнул бровь.

— Да и у тебя в общежитии я не был.

— Я говорю не об общежитии. Двадцать девятого апреля я жила в съемной квартире, — я шумно выдохнула и потерла лицо ладонями.

Наш разговор не клеился. Я не знала правда ли Флавье ничего не помнил, или только притворялся, из-за чего со своими вопросами заходила в тупик. Наверное, правильнее было бы рассказать ему все с самого начала, но если Флавье притворялся, я бы начала играть по его правилам и быстро бы зашла в тупик.

— Где мой телефон? — спросила я у парня.

— Насколько я помню, он остался в ванной комнате.

Насколько я поняла, Флавье все это время провел в больнице и тех сообщений не видел.

Я на интуитивном уровне предполагала, что Леон-Гонтрану для начала нужно увидеть мою переписку с тем психопатом. Если Флавье ничего не помнил, значит, у него был шанс узнать много нового о том, что он делал двадцать девятого апреля. Плюс, я надеялась на то, что Леон-Гонтран увидит ту фотографию и, возможно, еще что-то вспомнит. А если Флавье лишь притворялся, мне нужно было увидеть его реакцию, когда он увидит переписку. Я надеялась на то, что после этого многое станет ясно. Именно поэтому я попросила у парня привезти мой телефон.

Мы еще немного поговорили, после чего Флавье согласился привезти мой телефон с расчетом на то, что я потом все ему нормально объясню. А я и не отговаривалась. Мне самой хотелось все разъяснить.

— Я вернусь через час, — сказал парень, прежде чем выйти за дверь.

— И привези мою одежду и сумку, — бросила я Леон-Гонтрану прежде чем он ушел. Долго оставаться в этой больнице я не собиралась, а уезжать отсюда в ночнушке было слишком дико. Мне бы для начала стоило хотя бы одеться нормально.

— И что мне за это будет? Ты меня поцелуешь? — Флавье улыбнулся и приподнял бровь.

— Да никогда в жизни. Я по собственной воле никогда ничего подобного не сделаю, — я зло фыркнула и с силой сжала подушку.

— Я вижу, что тебе уже лучше. Ты стала более активной. Вон уже говоришь то, что не нужно. В таком случае, может, ты мне дашь после того, как я вернусь? Я, между прочим, опять тебя хочу.

— Иди к черту! Я больше никогда не позволю тебе прикоснуться ко мне! — ту подушку, которую я сжимала в руках, я уже вскоре кинула в парня. Флавье от нее легко увернулся и засмеялся, тут же сказав, что я еще больше была похожа на Куницу, когда злилась. Это меня еще сильнее разозлило, ведь сразу было видно, что мое противостояние Флавье, казалось ему чем-то забавным.

Я ждала, когда вернется Флавье и набиралась сил для того, чтобы при следующем нашем разговоре расставить все точки и задать все нужные вопросы, но тогда еще я не знала, что нам так и не удастся поговорить.

На тот момент было уже почти десять вечера и я начала сомневаться в том, что Флавье через час пустят в больницу. И так был поздний час. Хотя, раз он находился в моей палате в десять вечера, вполне вероятно, что через час он так же без проблем туда попадет.

Прошло не больше пятнадцати минут, а адреналин в моей крови значительно поутих и появилась нервозность. Вновь нахлынула прежняя слабость, от которой любое движение становилось невыносимым. Тогда я решила, что не будет ничего плохого в том, что я немного посплю перед возвращением Флавье. Мне же нужны были силы.

Я легла в кровать и оставила включенной только настольную лампу, чтобы дать глазам отдохнуть, после чего тут же провалилась в темноту. Очень жаль, что я тогда забыла об одной очень важной вещи. Прошел ровно месяц с того момента, как меня изнасиловали и наступило время, когда насильник обещал вновь появиться в моей жизни.