Еще один баловень судьбы (СИ) - Васильев Николай Федорович - Страница 16

Оставив эскадрон в лесном лагере близ Дишингена на своих заместителей (20-летнего лейтенанта Бельвю из только что прибывшего пополнения и испытанного аджюдана Пико) Антон отправился в путь с комфортом, в недавно отбитой у австрийцев коляске. На козлах сидел его ординарец Мэтью, а за коляской на привязи бежали еще их боевые кони (на всякий случай). Дорога была грунтовая, но ровная, погода прекрасная и настроение у залетного попаданца стало элегическим. Он окинул мысленным взором свой боевой путь от Страсбурга и, в целом, его одобрил. Затем перемахнул в Равьер, к милой Констанции, чуток поулыбался и погрустил. Потом "попал" на ферму Дидье и тут испытал внезапное отчаянье: "Мама, родная, как ты там без меня обходишься? Сжалится ли надо мной Фортуна и даст ли нам снова встретиться?"

Но вот коляска миновала городок Натхайм и после очередного леса, стала спускаться в долину реки. "Как ее там называют? Вроде бы Бренц?". Когда же дорога пошла вниз по долине, Антон увидел вдалеке на высоком холме приземистый замок с мощными стенами. "Не замок, а натуральная крепость или тюрьма!" — подивился Антон. Под крепостью же вскоре показались и крыши Хайденхайма.

На северной окраине города дорогу перегораживал свежий шлагбаум, возле которого посиживал на ящиках дозор: трое фузилеров во главе с сержантом.

— Предъявите документы, мон лейтенант, — обратился сержант к незнакомому офицеру.

— Извольте, — подал Антон свое воинское удостоверение личности.

— Куда следуете?

— В штаб корпуса генерала Сен-Сира. Он расположился, как всегда, в ратуше?

— Нет, в этот раз он оккупировал замок Хелленштайн. Можете следовать. Хотя у меня есть к Вам один вопрос…

— Какой именно?

— С каких пор лейтенанты конноегерей стали разъезжать в колясках?

— Что с бою взято, то свято (Ce qui est pris a la bataille, c,est Saint) — холодно ответил Антон.

Дорога в замок оказалась витиеватой, но вот коляска достигла въездной арки (она почему-то не охранялась) и вкатила в обширный двор. Вдоль одной из стен была устроена коновязь, к которой было привязано десятка три лошадей и не стояло ни одной коляски. "Теперь будет, — усмехнулся Антон. — И по моему поводу аборигены позубоскалят". Оставив Мэтью возле лошадей, он спросил какого-то рядового о конкретном местонахождении штаба, поднялся по наружной лестнице на галерею, нашел неплотно прикрытую дверь и вошел внутрь замка. Здесь параллельно галерее шел длинный и довольно широкий коридор, стены которого были сплошь расписаны фресками на военные сюжеты, а освещение их осуществлялось через регулярные застекленные окна в скошенной крыше. Некоторое время Антон шел, глазея на эти фрески, но вскоре они ему примелькались (вроде бы все разные, а по впечатлению похожи) и он постарался быстрее достичь конца коридора, за поворотом которого (как ему сказали) будет лестница, ведущая в одну из башен, где и обустроился штаб.

Вдруг из-за ожидаемого поворота в коридор вошла темноволосая девушка и пошла навстречу случайному визитеру. Антон мигом охватил взглядом ее фигуру ("Статная дева, что видно даже под этим свободным глухим платьем") и тотчас сосредоточился на лице, которое его поразило. Оно было благородных пропорций (удлиненный овал, высокий лоб, дугообразные темные брови, прямой нос, слегка сжатые, прекрасной формы губы, милый подбородок), но главное его украшение составляли глаза (яркие, широко расставленные, большие, то ли зеленые, то ли карие), взгляд которых, направленный на Антона (недоуменный и почти гневный), был предназначен, однако, кому-то другому, только что покинутому… Впрочем, по мере сближения девы с визитером этот взгляд менял свое выражение и, проходя мимо незнакомого молодого высокого симпатичного офицера, она глядела уже с обычным женским интересом.

В общей штабной комнате Антон увидел более десятка обер-офицеров, в том числе всех командующих дивизиями корпуса (Тапонье, Дюгема, Бурсье), а также самого шефа корпуса и его начальника штаба. Завидев лейтенанта егерей, Сен-Сир обернулся к прочим обер-офицерам и громогласно сказал:

— Вот, господа, наш сегодняшний награждаемый, лейтенант конных егерей Антуан Фонтанэ — если кто его еще не знает. Или он знаком всем?

"Знаем уже этого молодца", — послышались голоса, а некоторые сказали "Наслышаны".

— Он совершил уже много подвигов в составе Рейнской армии, — продолжил Сен-Сир, — а за последнее дело, при Кирххайме, где сводный гусарско-егерский отряд одержал победу над превосходящими силами имперцев и, по свидетельству всех офицеров отряда, основной вклад в победу внесли великолепные егеря Фонтанэ, я просил Моро присвоить ему звание капитана. Вчера это звание было утверждено приказом по армии. Поздравляю с повышением, капитан Фонтанэ!

— Служу народу Франции! — четко ответил Антон.

— Все бы так служили, — с прежним чувством сказал Сен-Сир, — и наши лошади пили бы сейчас воду из Дуная напротив Вены. Можете пока быть свободны, капитан, а вечером прошу вернуться в замок, где мы устраиваем по случаю ряда побед офицерскую пирушку. Вы ведь у нас не трезвенник?

— Уже нет. В школе нам рассказывали про Спарту, где детям показывали пьяных илотов, чтобы воспитать в них презрение к пьянству. Думаю, что во Франции в веселых студенческих компаниях надо показывать трезвенников в качестве образцов тоскливой скуки.

— Значит до вечера. Впрочем, Вы ведь читаете карту? Да и в стратегии неплохо разбираетесь? Под Штутгартом, помнится, именно Вы подсказали мне идею с глубоким обходом австрийцев. Тогда прошу подойти к столу, на котором мы как раз разложили карты и проигрываем возможные ситуации в наступлении и обороне. Может, подскажете что свежим взглядом?

— Стоит ли разглашать секретные сведения обычному капитану? — раздался голос неизвестного Антону полковника.

— Капитан он совсем необычный, — резковато ответил Сен-Сир. — И еще скажу для тех, кто не знает моей истории: еще два с половиной года тому назад я служил в штабе на должности чертежника. Но хорошо читая карты и обладая глазомером, я осмелился подсказывать начальнику штаба наиболее выгодные направления для атак и удачные позиции для обороны. В итоге через полгода мне присвоили звание дивизионного генерала. Еще вопросы есть? Вижу, что нет. Прошу Вас, Антуан, знакомьтесь с обстановкой…

Оказавшись предоставленным самому себе, Антон попросил Мэтью покатать его по городским улицам. Они оказались застроены однотипными двух-трехэтажными домами с традиционно выпирающими в стенах треугольно сходящимися балками и c крутыми двускатными черепичными крышами. Большинство улиц было замощено булыжником, так что кататься было комфортно. В центральной части города приезжим егерям попался на глаза виртхаус, и вмиг их желудки дали себя знать выделением кислотного сока: пора, пора обедать, воины! Ни Мэтью, ни Антуан упираться не стали и вскоре получали удовольствие, уплетая все те же колбаски с капустой. Но потом им подали на двоих фальшивого зайца, а к зайцу холодное пиво, и жизнь показалась им совсем распрекрасной.

Дальше они поехали, пожалуй, через час и совсем уже неспешно. Неожиданно слева между домами открылась небольшая площадь, заставленная деревянными лавками и навесами и наполненная народом: рынок, стало быть. Антон попросил Мэтью притормозить и стал раздумывать: не купить ли чего-нибудь для вечерней пирушки? Но потом решил, что это прерогатива корпусной хозчасти и собирался уже ехать дальше, как вдруг из толчеи рынка вышла та самая дева и позвоночник нашего героя вновь оцепенел. "Мне надо с ней заговорить, — понял он, — но как?". Тут взгляд узрел корзину на сгибе ее локтя, Антон тотчас выскочил из коляски, смело подошел к "богине", склонился в изящном поклоне (успев понять, что она его узнала) и сказал по-немецки:

— Гнедиге фреляйн, я прошу Вас занять место в этой коляске и указать моему кучеру, куда отвезти Вас и Ваш груз.