Художник и Дракон (СИ) - "Selena Muun" - Страница 60

Смерть обманула его, сыграла свою игру.

— Помни, Анри, ты сам согласился и в будущем не посмеешь меня ослушаться, — были её последние слова, прежде чем он проснулся.

— Сынок! — Анри и моргнуть не успел, как оказался в крепких материнских объятиях. Парень, конечно, ответил на бурные чувства Лили, обняв дрожащее тело матери в ответ, терпеливо пережидая лившиеся из ее прекрасных глаз слезы, и тихо нашептывал, что он в порядке, что у него нет ран, даже малюсеньких синяков не наблюдается, внутри же парня зрел закономерный вопрос: как они узнали?

Они уже подлетали к Англии, когда на горизонте блеснуло огромное здание Министерства магии, и Драко заволновался, что родители жениха наверняка будут в сильном шоке, и хорошо бы сначала предупредить, но был остановлен удивлённым требованием Анри, помолчать и все же посмотреть вниз, где перед входом собралась довольно внушительная толпа во главе с весело машущей им Лили. Прошипев что-то невразумительное под нос, парень приказал себе успокоится, и как раз вовремя. Дракон шёл на снижение.

— Как вы узнали о нашем прибытии? Я же не отправлял Патронуса, — услышал Анри вопрос, которого так же, как и его самого, с ног до головы на предмет повреждений осматривала Нарцисса.

— Анри, — хмурый отец крепко сжимал руки в кулаки, было видно, что он нервничает и Анри, мягко отстранив Лили в сторону, сам подошёл и похлопал того по плечу. Для объятий у них не те отношения.

— Я в порядке, — и мягко улыбнулся.

— Я рад, — улыбнулся в ответ мужчина, но тут его лицо снова помрачнело, — У нас заложник. Добровольный, — как-то странно, словно и сам до сих пор находясь в непонимании, — На деле, как час назад сдалась, и отказывается говорить с кем-либо кроме тебя. Я в замешательстве, сын.

— Все хорошо, отец, я разберусь. Где она? — вздохнув, твердо проговорил парень, ещё пару часов назад «увидел», кто же из троицы дамочек оказался настолько безрассудным, чтобы покинуть безопасную зону.

— Анри, а как же отдых? — возмутился Драко, наконец-то оторвавшись от матери в тот момент, когда к ним стремительно приближался Люциус. Забота заботой, но если мать он ещё в состоянии выдержать, отец будет явно лишней каплей в чаше терпения Слизеринского принца. Пришлось по-быстрому сослаться на беспокойство о женихе. Тем более, что он действительно переживал.

— Драко, потом отдохну, — отмахнулся от него Анри, и широким шагом зашагал в здание Министерства. А Драко, так не вовремя вспомнивший, что он как бы не привык к такому отношению, надул губы, сжал кулаки и, когда хвост дракона, следуя мысленному приказу, преградил брюнету дорогу, не терпящим возражений голосом потребовал:

— Анри Колубрум, или ты сейчас сам на своих двоих отправляешься в Поттер-мэнор, или мне придётся тебя тащить силой уже в Малфой-мэнор. И поверь, оттуда ты неделю не вылезешь.

Анри впечатлился, особенно когда со стороны послышались смешки сотрудников Министерства, которые тут же прекратились, стоило парню обратить на них свой недовольный взор. Медленно развернувшись, юный Посланник недовольно скосил глаза, и Драко пожалел о своей несдержанности. Но тут складки на лбу парня разгладились, и на лице заиграла самая нежная из его арсенала улыбка.

— Драко, решил на себе примерить роль заботливой женушки? — пропел Анри, наблюдая, как бледное лицо блондина стремительно наливается краской, а из ушей чуть ли дым е/не повалил от возмущения.

— Да, делай что хочешь, — выпалил Драко и развернулся, чтобы уйти, — Но я, правда, беспокоюсь, — настолько тихо прошептал, что услышать его мог только защитник, решивший подбодрить своего эльфа, подставив огромную морду под малюсенькую ладошку.

Услышал его и Анри, слух которого был после перерождения не в пример сильнее. Однако ничего не сказав, парень только глупо улыбнувшись, тут же стал серьёзным и скрылся за дверями Министерства. Сначала дело, а Драко…

А с Драко у них ещё вся жизнь впереди.

* * *

Компанию по дороге в камеру заложника Анри составляли Люциус и Джеймс. Женщин было решено оставить в прихожей. Тем более, что обе были настолько уставшие физически и опустошённые морально, что от разом навалившегося облегчения сами не заметили, как начали клевать носом и засыпать на ходу, поэтому мужчины, недолго думая завернули в сторону кабинета Поттера, где хозяин отдал распоряжение секретарше позаботиться о Лили и Нарциссе, а сами продолжили свой путь.

— Айси, — мужчины оглянулись на подростка, который говорил с упрёком и обвинением.

— Анри, — радостно залепетала женщина, но тут же запнулась, наткнувшись на убийственные взгляды лордов, — Можем мы поговорить наедине?

— Нет, — категорично заявили мужчины, не дав парню и рта раскрыть.

— Вас спросить забыл, — возмутился Анри и прошлёпал вперёд к женщине, — Айси не опасна, можете не переживать, — и прежде, чем мужчины успели сообразить, щелчком пальца повесил вокруг них двоих непроницаемый барьер. Их не услышат, к ним не пройдут, но отлично увидят всё, что происходит внутри. Немного пожмурившись от удовольствия, насколько легко и плавно магия потекла по его венам за пределами того треклятого барьера, Анри обратился к Песочнице, — Ну?

— Ричард не знает, что я здесь.

— Я в курсе, иначе тут бы уже давно камня на камне не было, — и Анри совсем не лукавил. Ричард, чувствовавший некое подобие ответственности перед этой женщиной, обязательно бы припёрся сюда на её спасение, и это только вопрос времени, когда исчезновение Айси станет известным. Эта женщина была слишком дорога его брату, и он его прекрасно понимал, сам успел привязаться к её заботе и по-матерински нежному отношению, пока находился в плену.

— Анри, ты ведь понимаешь, что он просто запутался, — быстро заговорила, глазами пытаясь смотреть куда угодно: на лицо, на грудь, за его спину, на пытающихся к ним пробиться мужчин, но только не в глаза парня. В них она видела многое: свою боль; свой страх; все те грехи, что совершила; своё будущее, в том числе и свою смерть. И здесь и сейчас это непонятное чувство было ближе и сильнее, стоило только на мгновение посмотреть в эти прекрасные зелёные глаза.

— Конечно, я это понимаю. И я не виню его, — и это правда. В Ричарде он не видел угрозы. Он не виноват, что в родители ему достался слабый отец, не сумевший воспротивиться детской неконтролируемой магии, и буквально с самого рождения боготворил мальчонку, во всём тому потакая. И мать, не сумевшая подавить свои инстинкты и чувство долга поставившая выше собственного ребёнка. Его всю жизнь баловали. Сначала отец, потом директор, однако ж, и ежу понятно, что любовь эта была искусственная, и под конец эта «божественная» сила сыграла не последнюю роль. Конечно, неудивительно, что из ребёнка выросла такая задница. И Анри теперь эту задницу приходится вытаскивать из передряги, которую Ричард сам же себе и устроил. Об убийстве брата и речи быть не может. Привязался он к нему, даже больше, чем к родителям, — Но и должна понимать, что при всём моём желании, я не смогу ему помочь, не зная всей сути его грандиозного плана, только артефакт…

— Он хочет повернуть время вспять, — выпалила женщина, — Он собирается перенестись в то время, когда вы родились и не дать тебе выжить, — говоря все это женщина тряслась, как осиновый лист, а Анри не понимал своего состояния. С одной стороны, он узнал, что братишка желает его смерти. Может это и страшно, но смириться можно, не сейчас же он его убить собрался. С другой же, испытал облегчение — Ричард не собирается уничтожать мир. Одно не понятно, с чего это Айси так распереживалась. Радоваться надо. Если его не станет, им же тогда и бояться, в принципе, некого будет, ну разве что — богов, но они и носа не сунут в этот мир. Создателю плевать: для Смерти люди её драгоценное сокровище, а Жизнь на своей волне.

— Мне не понятны твои мотивы.

— Я боюсь, Анри. Сила Песочника — это олицетворение семи грехов Божьих, и для её пробуждения нужно сильное чувство, и родиться оно должно вместе с ребёнком. Если ты не родишься, Ричарду не к кому будет ревновать родителей, его алчность будет спать, так никогда и не проснувшись. Он проживёт человеческую жизнь и никогда даже не узнает о нашем существовании. Анри, я добровольно позволила себя заточить, но спустя тысячелетие больше не хочу возвращаться в свою камеру.