Тьяна. Избранница Каарха - Серганова Татьяна - Страница 30

— Тогда надо готовиться, — глухо ответила ей и повернулась. — Чем быстрее, тем лучше.

Сработала Валенсия оперативно, позвала слуг, ждавших за дверью.

Каких-то тридцать-сорок минут, и я уже стояла в пещере под замком.

Пещера оказалась небольшая, с низким потолком, с капельками воды, которые собирались на стенках и мелодично срывались вниз. Освещения почти не было, лишь четыре тусклых светильника в каждом углу (это даже хорошо, лица не видно) и огромный черный глянцевый алтарь посредине, занимающий почти все пространство.

Пол холодный и влажный, от него моментально замерзли ступни, ледяными дорожками огромных мурашек пробежала по телу стужа.

Тонкая ритуальная сорочка тепла не прибавляла. Она была такой красивой, с дорогой вышивкой и драгоценными камнями! Алые всполохи огня, вышитые по подолу, к талии превращались в спокойные голубые воды.

Огонь и вода. Притяжение противоположностей.

Вздохнув, подошла поближе к камню, коснулась гладкой поверхности, пытаясь уловить хоть что-то. Ничего. Мертвый, бездушный, пустой. По крайней мере, пока.

Ногам становилось все холоднее. Не теряя времени, легко забралась на алтарь (чего стесняться, все равно меня тут распластают), подтянула колени к себе и обняла их руками, пытаясь хоть немного согреться. Помогло мало. Камень подо мной тоже теплом не отличался.

Пара минут, и меня затрясло, зубы застучали.

Ну вот, думала, буду трястись от страха, а дрожала от холода.

— Никакого почтения, одеяло бы принесли! Я бы хоть чуть-чуть согрелась. Поскорее бы пришел муж, и все это кончилось, — прошептала сквозь сжатые зубы и снова задрожала.

Как Валенсия сказала? Потеряешь сознание и очнешься уже свободной? Только где она, моя свобода?

Сандер вошел бесшумно и застыл в проеме. Я вскинула голову, когда почувствовала на себе пристальный взгляд.

Практически полностью обнаженный, с какой-то тряпкой на бедрах, он производил колоссальное впечатление. Сильное крепкое тело было раскрашено красной краской, узоры сплетались на коже в виде языков пламени. Золотом вспыхнули глаза волка, изображенного на плече. Длинные черные волосы свободно падали на спину и грудь, обрамляя суровое лицо.

Как горели его глаза! Я даже дрожать перестала, застыла испуганной птичкой и облизала вмиг пересохшие губы.

Заметив, что я за ним наблюдаю, Сандер шагнул вперед, а я чуть не убежала с алтаря, силой заставила себя сидеть на месте. Вот было бы весело, если бы мужу пришлось гоняться за мной по всей пещере!

— Ты дрожишь. Боишься?

Я мотнула головой и, запинаясь, ответила:

— К-камень холодный.

Он подался вперед, коснулся ладонью глянцевой поверхности камня, неловко задел уголок сорочки, который я тут же потянула в сторону, пытаясь отодвинуться. А Сандер тем временем кивнул сам себе и неожиданно поднял меня на руки.

Я даже моргнуть не успела, как все изменилось. Мужчина сам сел на алтарь, а меня усадил на колени, развернув к себе лицом, заставил развести ноги и обхватить его торс.

— Так теплее? — спросил он, заботливо удерживая меня за талию.

— Д-да, — прошептала в ответ, чувствуя его теплое и твердое тело.

Я чувствовала его всего, и то, что так настойчиво упиралось мне в бедро, — тоже. Как ни готовила себя к этому, а испуг пришел. Дернулась в сторону, словно хотела соскочить с колен.

Не дал. Держал крепко, но не больно. Притянул ближе и шепнул на ушко:

— Не бойся.

— Валенсия сказала, что я должна лежать на алтаре, — ответила ему, не зная, где спрятаться от него и от своих чувств, которые настойчивыми пузырьками щекотали нервы.

— Он холодный, — ответил муж, провел носом по моей шее, горячим дыханием согрел кожу за ушком, опять спустился к шее, оставил через сорочку короткий поцелуй на плече. — Ты снова дрожишь, Тьяна. Холодно?

— Нет, — беспомощно пробормотала в ответ и сжалась.

Не холодно. Жарко. От его тела, которое было таким горячим. От собственного пламени, что проснулось в ответ на простые прикосновения. Болезненно заныла, наливаясь, грудь, прикосновение ткани к соскам вызвало новую волну дрожи. И это я молчу о сладкой истоме внизу живота, от которой хотелось свести бедра, поменять положение.

— Ты боишься? — спросил Сандер, убирая за ушко прядь волос, которая все норовила упасть мне на глаза.

Я снова мотнула головой, пряча взгляд.

— Тьяна, — медленно произнес муж, взял меня за подбородок и заставил смотреть на него.

— Я не боюсь, — твердо ответила, пытаясь оправдаться. — И все понимаю.

— Нет, — неожиданно тихо сказал Сандер, приближаясь к моим губам. — Ничего ты не понимаешь. Совсем ничего.

Мой первый поцелуй был сладким и горьким, терпким и пряным, как самое дорогое и изысканное вино, нежным и обжигающим, как пламя Сайрона.

Сандер не спешил, ласкал губы, проводил по ним языком, побуждал раскрыться, довериться, вызывал тихие вздохи-всхлипы, срывающиеся с моих губ и берущие начало в глубине заледеневшего сердца. Я думала, что заледеневшего.

Неправда. Я живая! Живая и тоже хочу тепла и ласки. Хочу любить и быть любимой. Пусть только сейчас. Пусть на крохотный миг этой ночи, но со мной останется память.

Не знаю, в какой момент я перестала дрожать и бояться, когда расслабилась и натянулась как струна одновременно. В какой момент поднялись руки, касаясь подушечками пальцев его сильного тела, дрогнувшего в ответ, обрисовали языки пламени на горячей коже.

Оставив в покое губы, мужчина проложил дорожку из обжигающих поцелуев по шее, спустил сорочку с одного плеча, потом с другого. Задержался лишь на секунду, чтобы дернуть шнуровку, освобождая ноющую грудь.

— Не надо, — слабо прошептала, когда его губы накрыли набухшую вершинку груди.

А сама ахнула, выгнулась, цепляясь за сильные плечи, стремясь получить еще большее, теряясь от новых ощущений и шума в опустевшей голове.

Кто бы мог подумать, что кожа может быть такой чувствительной. Я, как натянутый нерв, вздрагивала от любого прикосновения.

— Сандер, — простонала едва слышно, откидываясь назад, опираясь ладонями о его колени и крепко зажмуриваясь.

Услышал, поднял голову, вновь притянул к себе, жадно набросился на губы. Сжал бедра, собрал складками тонкую ткань сорочки. Подобрался ближе к влажной развилке между ног и осторожно коснулся.

Дернулась и застыла, задержав дыхание.

— Не бойся, — хрипло произнес мужчина и снова прикоснулся ко внутренней стороне бедра, приятно щекоча кожу и посылая разряды наслаждения по всему телу.

— Ты не должен, — простонала в ответ, но закончить фразу так и не смогла.

Слишком многое Сандер не должен был делать: целовать так, что кружилась голова, ласкать так, что сбивалось дыхание и кровь загоралась в венах, заботиться и терпеливо, шаг за шагом, доводить меня до грани.

Все должно было пройти по-другому: ледяной алтарь подо мной, тяжелое тело сверху, короткая вспышка боли и потеря сознания.

— Но я хочу, — ответил он, все требовательнее касаясь лона, заставляя меня до крови кусать губы, забываться в его руках.

— Сандер.

Мне хотелось оттолкнуть его от себя, но вместо этого я лишь сильнее прижималась, царапая его спину короткими ногтями.

Бедра двигались в такт его прикосновениям, совершенно игнорируя волю хозяйки. Все мое тело напряглось в ожидании чего-то волшебного, но я сама не знала чего.

— Позволь… всего лишь раз, — шептал муж, ловя губами мои тихие стоны и ускоряя ритм. — Я должен увидеть тебя. Должен почувствовать. Всего раз… Тьяна.

Напряжение нарастало, становилось невыносимым, сбивало дыхание, стоны переходили в крики, которые невозможно было сдержать.

— Сейчас. Вот сейчас, — шепнул Сандер и слегка прикусил мочку уха.

Волна сладкой дрожи прошла по телу, ослепляя и разбивая меня на сотни осколков. Хрипло вскрикнув, я забилась в его руках, спрятала лицо на плече, задыхаясь от аромата его тела.

Но прийти в себя муж не дал.

— Прости. — Хриплый голос на грани сознания, горячие ладони на бедрах, приподнимающие меня чуть выше, чужая плоть, упирающаяся в лоно, и следом резкая, отрезвляющая боль.