Доза (СИ) - "KrisssTina V" - Страница 63

Что с тобой стало, Гермиона? Почему ты позволяешь ему такое?!

Малфой вздрогнул. Улыбка сползла с его лица.

– Что ты хотела сделать, Грейнджер? Ты хотела ударить меня?

Он сделал крошечный шаг, и воздух между ними перестал существовать. Его лицо оказалось так близко, его глаза смотрели под кожу, как пауки – настырные и гадкие.

– Ты омерзителен мне, – произнесла она. Голос полностью сел, его не осталось.

– Ты хотела ударить меня? – повторил он.

Это было словно дежавю. Она опять вернулась сюда, на Астрономическую башню, он опять стоял и смотрел на нее красными от злости глазами. Его дыхание учащалось с каждой секундой, а она не хотела уходить. Она хотела отхлестать его словами так, чтобы он потерял счет минутам. Она хотела вгрызться в его шею и разорвать ее, чтобы он умер, захлебываясь кровью у нее на глазах! Если бы ее попросили назвать момент, когда она возненавидела Малфоя окончательно – она сказала бы, что это он.

– Хотела.

– Так бей, Грейнджер, – уголок губ снова изогнулся, но это была не настоящая улыбка, фальшивая. Улыбка-приманка. Малфой взял ее руку в свою за запястье. – Давай, ударь меня. Ты же хочешь.

– Это не игра! – закричала она, и к горлу подступили слезы. Слова посыпались из нее потоком, будто она сдерживала их годами. – Это для тебя все игра! Слова, прикосновения, секс, убийства – все игра!

– Эй, осторожнее! – он немного отшатнулся, но Гермиона сделала еще один шаг, впечатываясь в него. Ее понесло, и остановиться не было возможности.

– Это ты добавил яд в медовуху Слизнорта! Это ты чуть не убил моего друга! Это ты стоишь здесь и делаешь вид, что все это – лишь игра, но какое право ты имеешь, Малфой?! Какое право?!

Она толкнула его в грудь, но он не сдвинулся с места. Ее удар не сломил его, ее крики – тоже. Гермиона сомневалась, что вообще существовало что-либо, способное его сломить.

– Тебе стоит проверить свои слова, Грейнджер. Иначе за клевету можно здорово поплатиться.

– Мне не нужно ничего проверять! – расстояние между ними снова увеличилось. Малфой отходил к арке, за которой как на ладони раскинулись окрестности Хогвартса, а совы, просыпаясь, разлетались в разные стороны, спеша доставить адресатам почту. – Я видела Метку! Я знаю, что это ты. Сначала ожерелье, теперь это. Ты… Ты хочешь убить профессора Дамблдора!

Вот она и сказала это. То, что мучило ее и терзало уже давно, но что она так яростно отказывалась признавать.

Малфой уставился на нее, не веря.

– Заткнись, – процедил сквозь зубы, отвернулся, но Гермиона схватила его за подбородок так, как привык это делать он. Схватила с силой, повернула к себе и, глядя в глаза, сказала:

– Ты готов стать убийцей, чтобы угодить Волан-де-Морту! Ты убийца, Малфой! Ты…

Ветер подхватил ее слова, обрывая их. Гермиона поняла, что произошло, лишь когда перестала чувствовать опору под своими ногами. Одной ступней она зацепилась за маленький выступ, а вторая осталась болтаться в воздухе, как тряпица, подхваченная ветром. Внизу простирались окрестности замка, гасли огни в окнах, а вдалеке шумели и плавно раскачивались макушки деревьев Запретного леса.

Малфой держал ее за шею. Его пальцы на шее и ступня Гермионы, которой она зацепилась за выступ – это было единственным, что отделяло ее от падения в пропасть. Ей захотелось расхохотаться от безысходности.

– Ты никогда меня не слушаешь, – прохрипел он, подтянув ее лицу к своему. Гермиона зажмурилась, от страха у нее парализовало все тело, она боялась даже сделать вдох. Губы Малфоя коснулись ее век, переносицы, подбородка. Он шарил по ее лицу своим ртом, будто обезумел, и все шептал: – Почему ты меня не слушаешь? Я ведь не трогал тебя, даже когда ты дотошно копала под меня неделю за неделей. Тебе всего-то нужно было молчать!

Она распахнула глаза. Малфой смотрел на нее, не моргая. Кожа в уголке его губ чуть треснула, и на подбородок стекла густо-алая струйка крови.

– Возьми свои слова обратно, – едва слышно попросил он. Именно попросил, не приказал. Попросил так, будто готов был начать молить об этом. Она никогда прежде не видела Малфоя таким обессиленным.

Гермиона набрала воздуха в легкие. Она не знала, текут ли слезы по ее щекам, бьется ли ее сердце. Она не чувствовала, что дышит, но одно понимала слишком отчетливо – он больше никогда не заставит ее что-либо делать.

Посмотрела в глаза, с трудом приоткрыла рот, разжимая губы.

– Нет, – ответила она.

Малфой разжал пальцы.

Комментарий к Глава 16 Всех с первым днем весны)))

Напоминаю, что все новости, касательно работы, можно найти в группе: https://vk.com/krissstinav

====== Глава 17 ======

Комментарий к Глава 17 В этой главе мало текста от лица Драко, надеюсь, все понимают, почему. В следующей мы восстановим баланс.

Гермиона распахнула глаза и тут же снова плотно смежила веки. Ей казалось, что это издевательство над больными – вешать прозрачные шторы, когда солнце так нахально лезет в каждое окно.

У нее болело все тело, каждая косточка. Она чувствовала боль клетками своей кожи, но это все равно не убивало ее так, как внутреннее опустошение. Как будто высосали все чувства разом, даже душевная боль притупилась, затерлась, стала прозрачной, как целлофан. Остались только мысли в голове и полное безразличие ко всему происходящему. Она не помнила, когда в последний раз чувствовала себя настолько пустой.

Хотелось хохотать, но болели ребра – они были сломаны. Ей повезло, потому что ребра были единственным, что она сломала, в остальном тело покрывали мелкие ушибы и синяки, которые она усиленно прятала под длинными рукавами пижамы.

Гермиона попыталась уклониться от солнечного света, но он настырно продолжал лезть в глаза до тех пор, пока она не наколдовала темную воздушную перегородку вокруг своей кровати.

Гарри спал на табуретке у ее кровати, и это была самая нелепая поза для сна, которую только можно было себе представить. Гарри настаивал, что они должны вызвать ее родителей и провести слушание. Гермионе пришлось угрожать лучшему другу тем, что они перестанут быть друзьями, если он сделает это. Она превращалась в камень от взгляда василиска, она становилась наполовину кошкой на достаточно долгий срок, она проходила и через более страшные вещи, чем пара переломов, это не стоит того, чтобы беспокоить родителей.

Гермиона упала с Астрономической башни, и ее никто не поймал. Она использовала невербальную магию, чтобы замедлить скорость падения, но все равно упала – прямо в твердую землю, покрытую коркой заледеневшего снега. Это произошло за пару секунд – вот Малфой держит ее за горло, отпускает пальцы, она падает. Осознает, что палочки в руке нет, закрывает глаза и применяет невербальную магию – впервые на своей памяти настолько безупречно. И еще она, кажется, кричит. По крайней мере, когда ее находит Хагрид, у нее нет голоса.

Так вот, она падает, а потом применяет магию.

Когда ее спина сталкивается с поверхностью земли, силуэт в арке наверху исчезает.

Гермиона вздрогнула, просыпаясь снова. Этот сон повторялся каждый раз, стоило ей прикрыть глаза. Бесконечное ощущение полета – это намного страшнее, чем сломанные ребра.

Видимо, она опять закричала, просыпаясь, потому что вскоре мадам Помфри прибежала к ней из перевязочной. Она дала ей зелье, потом промокнула лоб и, погладив по волосам, сказала, что все наладится. Что и не такие переломы здесь залечивали.

Гермиона верила ей. Все наладится.

Вечером к ней пришел Рон. Он шутил о том, что они патрулируют больничное крыло по очереди, и Гермиона улыбнулась его шутке, вспоминая, что несколько дней назад Рон так же, как она, отлеживал бока на одной из коек.

Но веселье вскоре сошло на нет, и на лице Рона проявилось серое беспокойство.

– Поправляйся скорее, Гермиона, – сказал он, грустно вздохнув. – У нас скоро игра.