Ермак. Начало - Валериев Игорь - Страница 54

— Не знаю, Ермак. Не знаю. Золото Смирных и ваше трофейное он у меня по три рубля двадцать пять копеек за золотник взял. Но лучше с ним дело иметь, чем к контрабандистам лезть. Для этих ускоглазых, что обмануть, что прибить казака самое первое дело.

Я задумался. Перевёл озвученную Шохиревым стоимость золотника в цену за килограмм, получилось чуть больше семисот шестидесяти рублей. Вряд ли Касьянов даст за наше золото большую цену, но если он купит, то риска практически никакого, хотя и сумма значительно меньше.

До этого я планировал, думая, что Митяй знает места скупки золота контрабандистами, пройтись по трём-пяти скупкам, лучше пяти и сдать золото частями по тысяче или даже тысяча сто рублей за килограмм. При этом хотел изменить свою внешность, нарядившись гимназистом и вахмистра как-то переодеть, чтобы его тяжело узнать было. Казаки из других станиц по моим планам также должны были сбить со следа бандитов, если бы они захотели захватить золото или полученные от его продажи деньги. Теперь же получалось, что выхода на тайных скупщиков золота у меня нет. Самому их искать, слишком опасно. Сплошная авантюра. А вот поговорить с господином Касьяновым стоило. За разговор денег не берут. Заодно узнаем, какую максимальную цену даст местное купечество.

— Что решил, Ермак, — задал вопрос Шохирев, увидев, что я опустился с небес на землю.

— Давай, Дмитрий, попробуем поторговаться с Александром Васильевичем. Если он нас, конечно, примет и захочет выслушать.

— Примет, Ермак. Примет. Он мне ещё вчера с приказчиком передавал приглашение посетить его сегодня к завтраку. Вот я хотел чуть подлечиться после вчерашней встречи со своими сослуживцами, а потом к нему в гости идти. Так что сейчас и пойдём.

Минут через двадцать по улице Большой мы подходили к дому купца первой гильдии Касьянова. Шикарный домина из кирпича с парадным входом, войдя в который, были встречены слугой. Сняли шапки, полушубки, поддевки и валенки, получили гостевые кожаные полусапожки, после чего были препровождены слугой в гостиную. В этом мире я в первый раз попал в богатый дом и был раздавлен его великолепием. В том времени на экскурсии в Эрмитаже и Русском Музее в Санкт-Петербурге я никак не мог себе представить, что Эрмитаж это дом, где жила семья российского императора. Михайловский дворец, где в этом времени скоро и разместится Русский музей, построен для сына императора Павла I Великого князя Михаила Павловича. И в этом доме, также как и в Эрмитаже люди жили, спали, кушали, влюблялись, ссорились, играли в прятки. Жуть!

Дом Касьянова внутри блистал богатством и великолепием, а его хозяин, встретивший нас в гостиной, внушал уважение и почтение. Высокий, подтянутый, с ухоженными бородкой и усами, одетый в брюки, сюртук и рубашку с платком на шее Александр Васильевич Касьянов в свои почти пятьдесят лет больше походил на английского аристократа, чем на купца. Как я узнал от Шохирева, 11 летний Саша Касьянов поступил к Чурину на работу «магазинным мальчиком» как в те времена называли ребятишек, которых хозяева брали в свои лавки и магазины на подхват. Хлопчик оказался весьма смышленым и хватким в торговых делах. И уже в 1878 году в двадцать семь лет становится полноправным компаньоном у Чурина. В настоящее время Касьянов руководил делами торгового дома «Чурин и Ко» на Дальнем Востоке, включая деятельность дома в Китае, Кореи и Маньчжурии. Очень большой человек по дальневосточным меркам.

— Дмитрий Михайлович, приветствую вас, — Касьянов с добродушной улыбкой подошёл к вахмистру и трижды по русскому обычаю облобызался с ним. — Очень рад вас видеть. А это твой младший брат, с которым ты обещал меня познакомить.

— Крепкого здоровья вам, Александр Васильевич, — смущённо ответил станичный гигант, став как-то меньше ростом. — Рад вас видеть. А это не брат.

Митяй взял меня за плечо и выставил перед собой.

— Это Тимофей Аленин. Помните, я вам рассказывал о нём и его учебном десятке.

Касьянов внимательно и с интересом осмотрел меня, а потом протянул для пожатия руку.

— Приятно познакомиться с человеком, который лично отрезал голову Золотому Лю. Вы, наверное, молодой человек не знаете, но за голову уже подполковника Печёнкина, которому предписали это деяние, глава самой большой банды хунхузов Ян Юлин по прозвищу Шисы Яньван, то есть «Четырнадцатый Владыка Ада» назначил награду по её весу в тысячу лянов.

— Восемь с половиной фунтов серебра! Большая награда. Но откуда вы знаете…

— Хороший купец должен обладать достоверной информацией о многом, если не хочет разориться. Там шепнули, здесь сказали. Дмитрий Михайлович, кое-что рассказал, когда реализовал мне десять фунтов золота, да шесть серебряными лянами. А умный человек может сделать из этого правильные выводы.

— Вы, безусловно, правы, — выдавил я из себя, не зная как себя вести и что сказать. А в голове ещё и мысль летала: «А не хило на наших трофеях атаман и иже с ним поднялись. Побольше двух тысяч рублей себе оставили только на драгметаллах. Об остальных трофеях вообще молчу».

— Итак, прошу к столу. Сейчас завтрак подадут, — Касьянов сделал приглашающий жест к столу персон на двадцать, покрытый белоснежной скатертью. — Заодно и обсудим проблему, которая привела ко мне столь достойного молодого человека.

Шохирев и я стали отнекиваться, говоря, что мы уже поели в харчевне, но Касьянов лично проводил и меня, и Митяя к столу, усадил за него и сам уселся во главе стола.

— Господа, не знаю как вы, а я привык в это время плотно кушать, можно сказать обедать перед продолжительным рабочим днём. И как вы можете себе представить такую картину, я завтракаю, а мой спаситель и его друг стоят и смотрят на меня?! Увольте от этого. Мы хоть и многого в этой жизни достигли, но я ещё помню, как в юности брюхо от голода сводило. Поэтому никаких стеснений.

Касьянов поднял со стола звонок-колокольчик и потряс им. В дверях показался слуга.

— Никифор, попроси накрывать, — Александр Васильевич поставил колокольчик на стол.

Как будто ожидая этой команды, в гостиную вошли две молодых женщины, в длинных почти до пола платьях темно-коричневого цвета, белоснежных фартуках и чепчиках, похожих на белый бант на голове. Их униформа настолько напомнила мне школьную форму для девчонок из моего времени, что я непроизвольно улыбнулся. Платья только мои одноклассницы носили тогда гораздо выше колен. Стиль мини был в моде.

Пока разглядывал горничных, на столе появились приборы, глядя на которые испытал невольный трепет. Ложка, вилка, столовый нож и чайная ложка мне, конечно, были знакомы, не совсем дикарь. В какой руке держать вилку, а в какой нож и как ими управляться я знал. Только вот за этим столом вилок слева от двух тарелок одна в другой было три, а с правой стороны два ножа и большая ложка. Сверху над вилками ещё одна небольшая тарелка с ещё одним ножом, а над тарелками еще вилка и ложка. Рюмка, два фужера, бокал в ряд. Здесь, по-моему, и основное правило столового этикета «от центральной тарелки в стороны» не сработает. «Будем смотреть на Касьянова, и действовать как он, — подумал я. — Гвардия и за столом умирает, но не сдается».

Второй волной горничные-официантки внесли хлебницу и с десяток замысловатых вазочек с грибами, квашеной капустой, огурчиками, горчицей, хреном, мочеными яблоками, тарелки с фаршированными блинчиками, мясной, рыбной и сырной нарезками и еще чем-то мне неведомым. Постепенно на столе места перед нами оставалось все меньше и меньше. Из принесенной парящей супницы доносился умопомрачительный запах.

Митяй с вожделением уставился на два привлекательных графинчика. Один с коричневой маслянистой жидкостью, а второй, на глазах покрывающийся каплями, с жидкостью чистой как слеза младенца.

— Как говорится «аристократов здесь нет», поэтому дальше, господа, сами! — проговорил Касьянов, заправив развернутую салфетку одним концом за ворот рубашки, и потянулся за графинчиком с коньяком.

Митяй аккуратно отодвинул салфетку в сторону и, взяв в руки графин с водкой, набулькал себе почти полный фужер, в отличие от купца, налившего в фужер коньяка на палец.