Возвращение немого (СИ) - Романова Галина Владимировна - Страница 31

За спиной послышался шорох и легкий треск. Соэль обернулась — под соседним деревом стоял Лейр. Он пригнул одну из веток, где среди листвы ещё держались яблоки и сорвал одно из них.

— Спасибо, — девушка приняла плод и надкусила. — А ты не любишь?

Он мотнул головой.

— Давай наберём для всех?

Лейр кивнул и, ухватившись за ветку получше, тряханул дерево. Переспелые яблоки только того и ждали, градом посыпавшись вниз. Одно задело Соэль, другое стукнуло самого юношу по макушке.

— А!

— Так тебе и надо! — улыбаясь сквозь гримасу, девушка потёрла ушибленное яблоком плечо. — Давай собирать!

Многие яблоки были червивыми, другие — с бочками, но удалось найти пару десятков вполне пригодных. Они обошли почти половину сада, и в конце концов яблок набралось столько, что в подол платья Соэль они уже не умещались. Тогда Лейр скинул свою куртку, завязал узлом рукава и высыпал добычу в неё.

— На два дня хватит! — подсчитала девушка. — Пошли, отнесём в дом!

Из окна за этой парой наблюдали взрослые.

— Соэль совсем выросла, — промолвил мастер Неар.

— Я заметил, — усмехнулся Боар. — Она немного старше, чем была её мать, когда мы поженились…

— Вы, кстати, женаты? Ну, официально? Вас обвенчала Видящая?

— Да, какая-то Странница* на одном из привалов произнесла над нами необходимые слова и заодно нарекла сыновей. А почему ты спрашиваешь?

(*Странница — некоторые Видящие волшебницы не живут в Обители или каком-либо замке, а всю жизнь проводят в дороге. Чаще всего они при этом выполняют какие-либо задания Ордена, но бывает, что путешествуют просто так, бескорыстно помогая всем, кому и чем могут.)

— Соэль невеста. Ты — лорд. Рано или поздно её придётся выдавать замуж. И внебрачная дочь имеет намного меньше шансов на удачный брак.

— Я перестал быть лордом Бореаром, когда стал мастером Боаром, — отрезал глава труппы. — Соэль узнала, что она леди, вчера вечером. Да, она моя дочь, но моё благородное происхождение ещё надо доказать. И вряд ли кто захочет взять в жёны девушку, всё детство и юность которой прошли на подмостках. Ниэль-то ведь, в отличие от меня, потомственная актриса. Кто захочет родниться с такими, как мы?

— Кто-нибудь в глуши. Кто-нибудь из тех мест, кто не знает о вашей труппе.

— Неар, я тебя не понимаю!

— Боар, ты обязан думать о детях. Об их будущем. О том, что их ждёт. Свой дом или вечные скитания?

Глава труппы взмахом руки остановил менестреля:

— Мои дети достаточно взрослые. Они сами вполне решать свою судьбу. Я спрошу у них.

Через полтора часа артисты собрались на прежнем месте, в пиршественном зале за столом. Янсору опять улыбнулась охотничья удача — на вертеле над очагом жарилась молодая косуля. Бывший браконьер занимался готовкой сам и сам же отрезал от туши куски мяса, оделяя товарищей.

Когда все устроились на местах, мастер Боар поднялся с кресла.

— Дети мои, — произнёс он негромко. — Прежде, чем приступить к завтраку, я хочу сказать вам несколько слов… Вы все знаете, под чьим кровом мы провели ночь. Это мой дом… то есть, когда-то он был моим домом, но с тех пор столько переменилось… Наша предыдущая жизнь вся прошла в дороге. Сколько раз нам приходилось ночевать практически под открытым небом. Сколько раз устраивались переждать дождь или метель в заброшенных хлевах или каких-то развалинах… Этот замок, конечно, не новый и порядком заброшен, но он намного лучше некоторых из тех временных пристанищ, что у нас были. Но это — дом. Дом, которого у нас никогда не было. Крыша над головой, место, откуда нас никто не прогонит по возвращении хозяина, потому что хозяин — это я… Где-то здесь в склепе покоятся останки моей бабушки, матери моего отца. Наверное, там же лежит и моя мать. И мог бы лежать я, поскольку не избрал для себя стезю военного и на иное погребение вряд ли имею право. Признаю, что был плохим сыном — я ушёл от матери и ни разу за многие годы не попытался вернуться домой. Но у меня был выбор — уйти или остаться — и я его сделал. А теперь я хочу, чтобы такой же выбор сделали вы. Я долгие годы был для вас не только отцом, но и начальником, главой, командиром — зовите, как хотите. Вы подчинялись мне, а теперь я хочу подчиниться вам. Если таково будет ваше желание, мы останемся тут. Что скажете, дети?

Он напрямую обращался только к Тайну, Тиару и Соэль, но и все остальные, эльфы, альфары и полукровки, тоже обратились в слух, ловя каждое слово. Даже дети Таши, обычно шумные и вертлявые, притихли, сверкая глазёнками. Языки пламени исподтишка лизали бок туши косули, но Янсор забыл провернуть вертел.

Тайн вдруг понял, что все — и отец — смотрят только на него. Он — сын, наследник рода и титула, если уж на то пошло. Ему рано или поздно заменять отца — здесь, в замке или на подмостках… Но юноша растерялся. Это было так неожиданно. Остаться здесь навсегда, привыкать к новой жизни, жизни оседлой, или отправиться в путь. Быть артистом — или лордом.

Он посмотрел на Тиара. Юноша медленно встал, мучительно подбирая слова и отчаянно жалея, что тут нет суфлёра, который может подсказать текст, сочинённый кем-то другим.

— Ну, — промолвил он, — думаю, мы сможем тут немного пожить.

В замке Золотая Звезда третий уже день царила предпраздничная суета. Слуги-альфары бегали с поручениями, простые эльфы не намного от них отставали. Сама леди Оснирель только успевала раздавать приказы и выслушивать отчёты. Маленькая, хрупкая, она была бледна после очередного приступа, но всерьёз намеревалась наверстать упущенное время.

Видящая нашла леди Оснирель в большой кухне, где она прохаживалась вдоль вертелов, на которых жарились туши баранов и бычка, приготовленные для пира. На столе горками высились фазаны, перепела, куры, дикие гуси. Отдельно в корзинах лежала разложенная по видам рыба. Рассматривая приготовленные припасы, леди качала головой:

— Ох, мало! Ну, что это за пир — всего восемь перемен блюд! Хотя бы дюжину надо! Мы очень скромно отметили Праздник Урожая — на День Листопада надо расстараться!

— Миледи, можно ещё подать творожные пироги с начинкой из различных фруктов и ягод, — предложил повар. — И голубей, варёных в меду.

— А оленина? Оленина с орехами и имбирным корнем будет? Надо, чтобы была непременно!

— Но до начала праздника чуть больше суток! Мы не успеем…

— Всё можно успеть! — отмахнулась леди. — Канор, позовите моих сыновей! Двух старших! Немедленно!

Один из пажей выскочил вон. Он распахнул дверь как раз перед Видящей, и волшебница посторонилась, пропуская мальчишку, прежде, чем переступить порог.

— Леди Оснирель, — промолвила она, подходя. — Что я вижу? Вы уже встали?

— Я давно на ногах, госпожа, если вы об этом! Праздник Листопада завтра, а у нас ничего не готово!

— Вы ещё слишком слабы!

— Глупости! — маленькая женщина присела на лавку. — Конечно, мне в моём состоянии не до танцев, но на торжественную часть моих скромных сил должно хватить… Как с погодой? Ночью был дождь…

— Я постаралась, чтобы вся влага вылилась заранее, — улыбнулась волшебница. — Ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра с небес не упадёт ни капельки. И ничто не омрачит праздника… Я также принесла белокорень для вашей настойки! — она положила сумку на стол.

— Как это мило, — улыбнулась леди.

Она всё-таки была ещё бледна, но с этим ничего не поделаешь. Леди Оснирель была у своего отца единственным, слабым и болезненным ребёнком, но отличалась столь упрямым нравом, что это компенсировало всё остальное. Они с Видящей были ровесницами, но леди выглядела намного старше из-за своих хворей и частых родов. Даже для женщины более крепкого здоровья родить десять детей, из которых выжили семеро — тяжёлый труд. Двум дочерям удалось найти женихов, женатым был и старший сын, но остальные четверо пока оставались без своих семей. На этот осенний бал леди Оснирель возлагала большие надежды. Плохо то, что для второго сына придётся искать только наследницу, какой когда-то была она сама. А с этим среди соседей туго. Третий сын пока оруженосец, прискакал на короткую побывку, ему ещё рано думать о семье. А есть еще самые младшие дочка и сын…Ох, как это тяжело — быть матерью огромного семейства!