Выполнение замысла (СИ) - Савелов Сергей Владимирович - Страница 18

- Присаживайтесь, - буркнул, мотнув головой нам в сторону свободных стульев напротив.

В дверях столовой вопросительно застыла домработница. Ксенофонтов отрицательно помотал головой, а я попросил кофе. Этот напиток никогда не влиял на мой сон или самочувствие, а на халяву получить удовольствие от хорошего импортного кофе откажется только дурак.

Охранники почти синхронно закончили пить чай и, поблагодарив, поднялись из-за стола. Романов мрачным взглядом проводил их. Галина Петровна поставила передо мной маленькую кофейную чашечку на блюдце, кувшинчик с молоком и подвинула сахарницу. Пожелала приятного аппетита и, взглянув на хозяина удалилась. Судя по аромату, кофе оказался свежесваренный нерастворимый. Наслаждаюсь, прихлебывая, и посматриваю на главного за столом.

- Ты посмотри, Петр Петрович, что значит молодость! Пьет кофе и не задумывается о сердце, давлении, бессоннице и прочем. Скинул на меня все проблемы и спит спокойно, домой собирается! А мне здесь расхлебывать? - обиженно заявляет Романов Ксенофонтову, кивая в мою сторону.

Отставляю чашку и смотрю на него, пытаясь подавить возникшую неприязнь к пьяному собеседнику.

- Что, не нравится? Правду неприятно слушать? А каково мне? - возмущается, упрекая меня.

- Однажды президент одной страны поехал налаживать добрососедские связи с народом другой. Ездил по городам, читал лекции студентам и политикам, рассказывая о своей замечательной стране. Только в период визита постоянно злоупотреблял спиртными напитками. Его в таком состоянии видели все и активно обсуждали в газетах и на телевидении, а не то, что он хотел донести до слушателей.

В одном аэропорту не обращая внимания на представительную встречающую делегацию он, выйдя из самолета, помочился на колесо шасси.

В другой стране не вышел из самолета к встречающему премьер-министру, якобы из-за плохого самочувствия.

На Родине народ уже смеялся, когда слышал, что их президент неделями «работает с документами». Знали все, что охрана замучалась поставлять ему эти «документы».

Замолчав, допил остывший кофе. Оба собеседника озадаченно смотрят на меня. Наконец Романов раздраженно интересуется:

- Это ты о ком рассказал и к чему?

Не услышав ответа, догадался:

- Пьяных не любишь?

- Не люблю, - признаюсь. - Можно я пойду спать? - прошу.

- Пусть идет, Григорий Васильевич? - поддерживает меня Петр Петрович, опасаясь неадекватной реакции хозяина.

Тот молча и недовольно сверлит меня взглядом. Не дождавшись ответа, Ксенофонтов предлагает мне:

- Иди Сережа, ложись. Скоро уже вставать.

Встаю, киваю головой и ретируюсь в свою комнату, ожидая окрика. Чего еще может прийти в голову нетрезвому начальнику, привыкшему к почтительности подчиненных? Долго не могу уснуть. Ворочаюсь и гоняю всякие мысли в голове о прошедшей встрече. Что за наезд? Чем Романов недоволен? Того ли человека я выбрал для своих замыслов? Не найдя ответа и не дождавшись соседа засыпаю.

Утром меня опять поднял Ксенофонтов. «Ложился ли он?» - возник вопрос. Посетил туалет и, ополоснув лицо, иду в столовую.

Там уже завтракали вчерашние ребята из охраны и пил чай хмурый Григорий Васильевич.

- Доброе утро! - здороваюсь и сажусь на вчерашнее место.

Все молча кивают.

Галина Петровна ставит передо мной тарелку с яичницей с жареной колбасой и вазочку с творогом, политому сметаной. Затем приносит чашечку со свежесваренным ароматным кофе.

- Выезжаем через полчаса, - буркнул Романов, вставая из-за стола.

За ним выходит Ксенофонтов.

Проглотив завтрак, забираю рюкзак и выхожу на веранду. Ксенофонтов курит с каким-то местным мужиком и чего-то обсуждает. Местный одет в резиновые сапоги и фуфайку. Охранники стоят возле черной «Волги» с антенной. Петр Петрович махнул мне рукой на свою машину. Закидываю рюкзак в открытый багажник.

Погода радовала. Стоял утренний туман, предсказывая хороший день.

- Раньше надо было выезжать, на зорьку, - посетовал мужик.

Из дома вышла Галина Петровна с брезентовым плащом и сапогами в руках и подошла к черной «Волге». Один из охранников открыл ей багажник. Уложив вещи, она позвала ребят за собой к сараю.

- Сережа помоги ребятам, - попросил Ксенофонтов.

Перетаскали в машины маленький столик с раскладывающимися стульями. Закопченный котел с чайником и какие-то коробки. Импортную палатку с принадлежностями, удочки, спиннинги и другие рыболовные принадлежности. Мужик неодобрительно косился на наш груз, не относящийся непосредственно к рыбной ловле.

Наконец появился Романов и после непродолжительного совещания все расселись по машинам. Трофимыч (так звали местного мужика) сел рядом с Ксенофонтовым, чтобы показывать дорогу, а я с удочками на заднем. Наша машина двигалась первой. Через пятнадцать минут пути начало клонить в сон.

Проснулся тогда, когда машину начало трясти на кочках лесной дороги. Вскоре выехали на берег. Выгрузившись из автомобиля, оценил - красиво. Берег песчаный. За спиной смешанный лес с частыми, отливающими желтизной стволов соснами. Солнце уже взошло и осветило озерную синь. Волны лениво накатывали на берег. За водным пространством просматривался заросший лесом противоположный берег.

Это место пользовалось популярностью рыбаками или туристами. Об этом свидетельствовали следы автомобилей и кострище с уложенными рядом двумя бревнами.

Охранники исчезли в лесу, видимо для осмотра окрестностей, а остальные начали готовить снасти для рыбалки и собирать хворост для костра. Поинтересовался у знающего Трофимыча толщиной лески, весом грузила и размером крючка для рыбалки на этом озере.

Подготовив удочку, пошел вдоль берега, выбирая место для рыбалки. По словам Трофимыча места здесь не глубокие. Ловится плотва, окунь, подлещик, ерш и щука.

Оказалось, что хороших подходов к воде здесь на этом берегу озера было найти довольно трудно. Берега к концу лета довольно сильно заросли. Подходящее место нашлось только при впадении какого-то ручья в озеро.

Только сейчас услышал запоздалое предупреждение Ксенофонтова, чтобы далеко не уходил. Предусмотрительные старшие товарищи остались на месте и не стали искать рыбацкого счастья в других местах.

Через час мог похвастаться несколько плотвичками и довольно крупным подлещиком. Солнце стояло уже довольно высоко, и клев прекращался. Услышал голос Петра Петровича зовущего меня. Собрал свою трехколенную удочку и пошел в лагерь, забрав улов.

Здесь уже вовсю горел костер и над ним висел закопченный чайник. Ксенофонтов с Романовым сидели на бревнах и тихо беседовали. Одного из охранников и Трофимыча не было видно. Романов уже не казался хмурым. Вообще с приездом на природу куда-то пропала его барственность и подавленность. Незаметно было признаков похмельного синдрома. Несколько раз даже слышал его смех. Любой работы он не чурался. Собирал хворост, рубил дрова и готовил снасти самостоятельно.

Но сейчас он вновь был собран и настроен на серьезный разговор. Петр Петрович подбородком указал мне на противоположное бревно. Я показал свой улов на самодельном кукане из ветки с целью узнать - куда его девать? Оба мужчины улыбнулись почему-то.

Романов махнул рукой в сторону озера. «Не понял? Выкинуть, что ли?» - озадачился.

- В воду положи. Придет Трофимыч, для ухи пригодится, - разъяснил Петр Петрович.

В воде обнаружил садок с уловом ветеранов. Такой мелочи, как у меня там не было. Даже кто-то выловил две щучки.

Вернулся к машинам и переоделся в кроссовки. После этого устроился на указанном бревне напротив мужчин. Оба уставились на меня, как будто видели впервые. Первым, как и ожидалось, заговорил Григорий Васильевич:

- Ты о ком ночью намекал?

- О первом президенте России Ельцине Борисе Николаевиче, в настоящее время Первом секретаре Свердловского Обкома КПСС, - отвечаю обстоятельно.

Ксенофонтов, удивленно присвистнул, а Романов продолжал внимательно всматриваться в меня.