Как избавиться от наследства - Мамаева Надежда - Страница 60

Я в бессильной злобе сжала кулаки. Ушел. Этот гад ушел! Но, кажется, владыка был доволен. Он щелкнул пальцами, произнеся заклинание, и кинжал рыбкой скользнул в его руку.

— Артор меристрос! Я призываю жнеца смерти к тому, чья кровь обагрила этот клинок.

От кинжала пошел черный дым, и я запоздало сообразила, что темный владыка только что проклял кровь своего недруга — Аврингроса Пятого.

Но в этот миг щит, который удерживал Деймон, лопнул. Нас отбросило волной далеко назад, прокатив по мостовой.

Властелин поднялся. Взял артефакт Первородного Мрака и вытянул перед собой. В дыру прорыва ударил мощный столб Мрака. Тьма, подчиненная силе и воле владыки, против тьмы первородной, дикой и безумной.

Они сошлись, ударили друг в друга. Послушная воле хранителя Врат бездны тьма крушила, рассекала, сметала, ломала. Вдавливая тварей своим напором обратно, она стягивала края.

На мгновение мне показалось, что победа близка. Мы в это почти поверили.

Но твари, хлебнувшие хмельного кровавого вина, обезумели. Они не боялись смерти, они ее жаждали. Но не своей, а своих жертв. И не смерти, а того, что не успеют убить еще, не успеют насытиться вдоволь.

Я то и дело уворачивалась от хвостов, зубов, когтей мелких гадов, кишащих под ногами, и боковым зрением заметила, как на нас несется на бешеной скорости веер шипов. Пригнулась, закрывая собой мелкую. А вот владыка уклониться не мог. Спину темного властелина прошила здоровенная игла: взбесившаяся льерна, с которой не сумели совладать боевые маги, подняла свое червеобразное тело над землей на высоту в десяток метров и выстрелила ядовитыми шипами сразу во все стороны.

Артефакт — ключ, что должен был запечатать прорыв, — выпал из руки властелина.

Не только владыка не увернулся от летящих игл. Боли почти не было. Лишь ощущение собственной крови, которая клокотала в горле.

Все случилось, как и хотела Эйта. Я умирала на глазах его темнейшества. Вот только вряд ли Харт успеет сойти с ума за столь короткий срок. Надеюсь, что и Дей тоже не порадует белку…

Это была последняя связная мысль перед тем, как я упала на грязный от крови и слизи лед мостовой.

Мутнеющим взором я увидела, как начавший было уменьшаться прорыв вновь стал стремительно разрастаться.

Дей, взявший из руки владыки артефакт, заметил меня. Наши взгляды встретились. Я закрыла глаза. Умирать мне было не впервой, но только сейчас я поняла, что значит жить. Что значит любить.

Я проваливалась в какой-то черный колодец. Будто моя душа не определилась, в какую преисподнюю ей отправиться — этого мира или того, где двадцать с лишним лет назад родилась девочка Ада…

Я все падала, а воздух вокруг густел, превращаясь в вязкие чернильные волны. А внутри, еще глубже, показались отблески пламени.

Я уже не падала, я плыла. Но это была тьма. Не вода, поскольку в ней можно было дышать, не трясина, хотя затягивала так же. Она давила, вытягивая из меня воспоминания, чувства…

— Кэр! Кэролайн!

Кто-то звал меня там, наверху, а я погружалась все глубже.

Я перекувыркнулась во тьме и вдруг почувствовала под ногами твердь. Словно какое-то темное божество подставило ладонь, и я обрела опору.

Всмотрелась во мрак. Вязкий, обступающий со всех сторон, он давил. За спиной раздалось хлопанье крыльев. Я резко обернулась и увидела ястреба. Отчего-то и мига не сомневалась — это Дей.

Птица была огромной. Выше меня. Когда она приземлилась рядом, меня едва не отбросило волной.

— Ты меня слышишь? — недоверчиво спросила я.

Ястреб склонил голову набок.

А я испугалась. Испугалась, что не успею сказать чего-то важного, прежде чем моя душа окончательно растворится во тьме, и заговорила:

— Ты упрямец. Честолюбивый упрямец, которого я люблю. Люблю больше всех на свете. Ты мой единственный темный…

Ястреб заклекотал.

Я приблизилась и обняла птицу за шею, прижалась. И почувствовала, как под ладонями перья начинают истаивать.

— А еще я твой жутко ревнивый темный. Очень. И знаешь, я недавно понял, что моей любимой придется смириться, что ей привалило такое сомнительное счастье в моем лице.

— Дей, я умерла…

— Кэр, в нашей семье некромант — я. И только я решаю, кто из нас умрет первым… Сейчас твою душу держит пожиратель. Ну как держит — он доблестно бьется со смертью, которая нацелилась на твою душу.

— А мрак?

— Извини, я выкинул твою душу в бездну. Это ближайшее место, куда смерть просто так не доберется… Правда, найти тебя здесь было тяжело. А уж раз я тебя нашел, то давай возвращаться.

В себя я пришла от резкой, раздирающей боли. Тело выгнуло дугой. Перед глазами заплясали разноцветные круги, а я на собственной шкуре познала истину: умирать легко, гораздо тяжелее — выжить.

В полубреду я провела больше недели. И все это время у моей кровати были либо Мила, либо Деймон, которых иногда прогоняла тетка Эльза.

В себя я окончательно пришла в одну из ночей. Грудь стягивали бинты, горло саднило. И первое, что я сделала, — закашлялась.

— Наконец-то мы снова встретились в этом мире… — Надо мной склонилось до боли родное лицо.

У Деймона изрядно прибавилось седины, у глаз появились новые морщины. Впалые щеки, щетина…

Я попробовала улыбнуться. Получилось. Со второй попытки.

— Теперь точно все будет хорошо. А сейчас спи… — И меня нагло усыпили заклинанием.

Очнулась я на следующее утро. Вполне бодрая и дюже злая, как истинная черная ведьма.

На этот раз у моей постели сидела мелкая, которая поведала мне, как после моей смерти Дей затянул прорыв буквально за несколько ударов сердца. Но перед этим успел поймать мою ускользающую душу и закинуть ее во Мрак — единственное место, куда Хель с товарками прорваться было тяжело. А тело заморозил заклинанием стазиса.

— А едва прорыв затянулся, оставив после себя разлом, раскроивший поперек несколько улиц, как Дей нырнул во Мрак, за твоей душой. И пока его не было, тебя охранял Мейлис — пожиратель душ.

Судя по тому, как мелкая с придыханием произнесла «Мейлис», я поняла: пожиратель попал. Из дальнейших расспросов выяснилось, что этот темный весьма молод и привлекателен, силен и талантлив — в общем, почти идеален в глазах Милы. Да, пожиратель не просто попал, а крупно попал…

— Дей! Еще одно слово — и я вдова!

Я пылала праведным гневом.

— Кэр… Ну чего ты злишься? Мила все сделала правильно!

Мы с Деймоном ворчали друг на друга, подтверждая поговорку: супружеская жизнь без ссор, как суп без соли. А уж если в брак вступили чернокнижник и условно светлая…

— То есть, по-твоему, было правильно едва не отправить на тот свет сына посла светлых? — Я изогнула бровь, возмущаясь недавней выходкой малявки.

— Он же пытался украсть одну из двух ее мет. Вдумайся. Светлый! Украсть! Мету! — Деймон произнес это таким тоном, словно на его глазах только что рухнули основы мироздания. — Она лишь отстаивала свое, как могла.

Мне не нужно было напоминать о том, что Мила — уникальная ведьмочка, которой досталось сразу две меты: от мамы-ведьмы — плющ, от папы-демона — огненная плеть. В последнее время об этой самой плети мне постоянно твердили и Дей и мелкая…

А все дело в том, что через десять дней должна была состояться коронация Деймона. Его признали своим новым хранителем Врата бездны. И все бы хорошо, но подле темного властелина не было места императрице, в чьих жилах текла исключительно светлая кровь…

Решение предложила Мила: отдать мне свою демонскую мету. Не сказать, что мне это понравилось, но… Если выбирать между тем, что я стану наполовину демоницей, но смогу быть рядом с Деймоном, и разводом… К слову, о последнем чернокнижник и слышать не хотел. Даже заявил, что пошлет лесом и трон, и всех придворных, если ему попытаются навязать новую супругу из темных.

В общем, я поняла, что мне стоит учиться сдерживать вспышки эмоций, иначе буду щеголять с рогами и хвостом, как и всякая полудемоница. Ведь обладательницы меты в виде огненной плети порою теряют свой человеческий облик, когда ими овладевают эмоции.