Зенит Левиафана. Книга 2 (СИ) - Фролов Алексей - Страница 19

Всего он насчитал восемь трубок. Отсоединив их, фригийский царь осторожно взял безвольное тело и вынул его из капсулы, уложив на холодный пол. Мужчина выглядел ужасно, его кожа обрела текстуру печеного яблока и туго обтянула кости, на которых почти не осталось мышц. Глубокие морщины исполосовали лицо, обмякшее тело напоминало тряпичную куклу. И все же Карн не ошибся, жизнь теплилась в нем.

Обратный путь занял гораздо меньше времени. Мидас, как и прежде, шел впереди, но указания Карна ему больше не требовались. Побывав где-то единожды, древний бог уже не мог ошибиться с поворотом или подъемом, со сверхъестественной точностью воспроизводя в голове пройденный маршрут.

Карн следовал за Мидасом, слыша, как за спиной тяжело дышит Сван, который вызвался нести обескровленного человека. Акке вновь замыкал их походную колонну, но больше не пятился, выставив перед собой миниатюрный щит, иначе просто не успевал бы за остальными. Они пренебрегли осторожностью в попытке спасти жизнь незнакомца, хотя Карн был почти уверен, что здесь больше никого нет, и после их спонтанного визита стальное чудовище останется навеки опустошенным.

Выбравшихся из люка воинов встретил бледный багрянец заката и свежий, наполненный кислородом воздух. А еще их ждал неожиданный сюрприз — в стороне от первой подлодки всплыла вторая, на этот раз — с белыми бортами. На вершине рубки стояли две фигуры, и, присмотревшись к ним, Мидас увидел странную смесь гавменнескеров с черной подлодки и обычных людей. У них тоже была бледно-серая кожа, напрочь лишенная волосяного покрова, но тела их выглядели вовсе не тощими, скорее утонченными.

Носили они не лохмотья, а нормальную одежду — штаны, рубахи и плащи, правда выполненные явно не из натуральных материалов. Но главное — глаза, они были человеческими. И еще при них не было оружия, по крайней мере, Мидас не заметил его.

— Прошу вас не делать поспешных выводов, — проговорил один из вновь прибывших гавменнескеров, медленно разводя ладони в стороны, то есть вроде как демонстрируя отсутствие агрессии и готовность к диалогу. Бойцов «Ньёрнорда» это явно не впечатлило — они стояли в полном вооружении, сбившись плотным строем у борта. Появление Акке вызвало воодушевление в их рядах и Карн даже уловил вздохи облегчения.

— Солгу, если скажу, что мы не имеем к ним никакого отношения, — гавменнескер указал на трупы своих сородичей. Говорил он на чистом нордманском, но Карна это не удивило. Внутренний взор парня, коснувшийся гавменнескеров с белой подлодки, обнаружил в их телах целый набор имплантатов, один из них располагался в глубине горла за трахеей и, по всей видимости, мог перманентно производить локальные модификации речевого аппарата, подстраивая его под фонетику конкретного языка.

Карн и сам был готов вздохнуть с облегчением. Эти существа действительно отличались от тех, что остывали у его ног. Он не ощущал в их аурах злобы, ненависти или осклизлой маслянистой скверны, которой выродки с черной подлодки были пропитаны до самого основания. Эти гавменнескеры были холодными и чистыми, Карн не стремился прочесть их мысли, но одну эмоцию ощущал абсолютно точно — печаль.

— Я вижу, что вам удалось вызволить одну из измученных душ, поэтому предположу, что вы многое поняли, — продолжал гавменнескер. — Но прошу вас не заблуждаться, не все из нас такие. Собственно, те, с кем вам пришлось столкнуться, единственные. Они — отступники, и мы многие годы шли по их следу.

— Вы в лучшем состоянии, чем они, — перебил его Карн. — Вы и ваше судно. Так почему не смогли поймать их раньше? Это спасло бы немало жизней.

— Нам жаль, правда, — вступил в разговор второй гавменнескер, голос у него был мягче и выше. Мидас только сейчас обратил внимание на характерные очертания формы его тела, частично скрытые просторными одеждами. Однако теперь он не сомневался — второй гавменнескер был женщиной. — И ты прав, мы сохранили больше, чем они. Ренегаты покинули нас многие века назад и долгое время мы считали их корабль погибшим.

— Вы ошибались, — жестоко бросил Мидас. Он давно жил на этом свете и хорошо знал главную человеческую особенность — людям свойственно плевать на других людей, когда они ощущают себя на вершине технологической пирамиды. Так было в Мезоамерике, Северной Африке, Междуречье. Слишком много горьких примеров.

— Это так, — кивнула женщина-гавменнескер, не отведя взгляда чистых сапфировых глаз. — Но их судно — оно мощнее, быстрее и легко скрывается от наших средств поиска, если не остается долго на одном месте. Вы смогли задержать его на достаточное время, чтобы наши лидары отследили точное местонахождение. Мы прибыли так быстро, как смогли.

— А вы знаете, что этому «мощному и быстрому» судну приходит конец? — поинтересовался Мидас. — Мы были внутри, оно разваливается на глазах.

— Наши суда тоже, — покачал головой мужчина-гавменнескер. — Эти знания мы потеряли. Как и многие другие, а посему наш род обречен.

— Позвольте нам забрать это судно, — женщина сделал шаг вперед, воины Акке в ответ на ее движение лишь плотнее сдвинули щиты, а единственный оставшийся лучник оттянул тетиву к уху, целясь ей в голову. Но женщина будто не заметила этого. — Мы отведем его прочь и уничтожим.

Мидас посмотрел на Карна и тот кивнул, не ощущая в словах гавменнескеров лжи или подвоха. Древний бог мотнул головой в сторону кнорра и Акке со Сваном заспешили на корабль.

— Хорошо, — сказал Мидас. Он спустился с рубки и помог спуститься Карну, двинулся к борту кнорра, а потом на миг замер, вновь обернувшись к гавменнескерам. — А ваша подлодка? Она… такая же?

— Ни в коем случае, — мужчина-гавменнескер быстро замотал головой, демонстрируя максимальную степень отрицания. — Наши суда на тахионной тяге. Как им удалось модифицировать свой корабль в это… чудовище, мы не знаем.

— И не хотим знать, — женщина-гавменнескер подошла к своему спутнику и положила руку ему на плечо. Прикосновение было плавным и нежным, но Карн, не видя этого, уловил лишь все ту же грусть, бесконечную как море вокруг. — Мы просто прекратим его существование. А потом завершим собственную агонию. На это у нас хватит знаний.

Мидас кивнул и перелез через борт кнорра. Потом хмыкнул, снял с плеча трофейный автомат и, широко размахнувшись, выбросил его в море. Он не видел этого, но мужчина-гавменнескер улыбнулся и одобрительно кивнул.

— Позвольте помочь вашим раненым, — женщина-гавменнескер спрыгнула с рубки с такой скоростью и грацией, которых не приходилось ожидать от хрупкого на вид, почти невесомого тела. — Увы, я больше не могу возвращать мертвых, но моих сил достаточно, чтобы исцелить…

— Нет! — рявкнул Акке, в мгновение ока выхватывая из-за пояса скрамасакс. — Мы уже довольно навидались от вашего брата, чтобы…

— Акке, — позвал его Кар, и Мидас вновь ощутил в голосе парня силу бога. Капитан «Ньёрнорда» тут же обернулся и непроизвольно расслабился. — Им можно верить. Посмотри на цвет бортов. Ты сам говорил о гавменнескерах, что приходят на чудных кораблях с белыми бортами.

Злоба покинула взгляд капитана, он вернул нож за пояс и отступил вглубь кнорра, бросив своим людям отрывистую команду. Те опустили оружие и расступились, пропуская женщину-гавменнескера к раненым.

Их было двое, одному автоматная очередь разорвала бок и плечо, второй получил пулю в грудь и разбил голову при падении с рубки. Учитывая, что до берега они доберутся в лучшем случае через два дня, Мидас посоветовал бы Акке оборвать мучения этих славных воинов. Они страдали, их нельзя было спасти — ни в этом времени, ни с этой медициной.

Но женщина-гавменнескер думала иначе. Она отстегнула от пояса какой-то прибор, напоминавший многосегментный стальной наруч, и тут же подтвердила догадку фригийского царя, пристегнув его к своей правой руке. Прибор ожил, из него выдвинулось несколько гибких продолговатых щупов, а на внешней стороне зажегся экран, как показалось Мидасу — светодиодный.

Женщина быстрыми и ловкими движениями рассекла одежду на раненом воине, используя выдвинувшийся из наруча скальпель. Потом чем-то обрызгала его раны и, даже не прикасаясь к мужчине, извлекла из тела четыре пули, отбросив их через плечо в воду.