Золотые пластины Харати - Мулдашев Эрнст Рифгатович - Страница 44

• Предыдущая
• 44/57
• Следующая

Богатый человек, в поте лица зарабатывавший «бумажную власть», конечно же, изо всех сил старается укрыть от самого себя эти разлагающие бизнес мысли, но они все появляются и появляются, а не любящие глаза женщин все встречаются, встречаются и встречаются. Настоящий Бог, тот самый Боженька, которого искренне любят паломники и другие светлые люди, делает свое дело в борьбе с искусственным «бумажным богом».

В тот момент, когда я лежал на неудобной кровати в гостинице «Пирамида» в городе Катманду, я не знал, что почти через два года рухнут две башни Мирового Торгового Центра в Нью-Йорке, что многие газеты будут писать о предречении Нострадамуса по этом поводу, и что многие люди будут считать эту катастрофу не террористическим актом, а божьим возмездием над главной обителью «бумажного бога» на Земле. А еще через некоторое время Надежда Маслова из Екатеринбурга удивительный человек со способностью видеть тонкий мир — пришлет мне фотографию призрачного «огненного меча», занесенного над Нью-Йорком, которую она сделала со смотровой площадки Мирового Торгового Центра с помощью цифровой камеры.

Я встал с кровати и пошел в другую комнату, где полным ходом шел сбор к завтрашнему отъезду на Тибет. В бочках уже лежали продукты, рюкзаки были упакованы.

Сергей Анатольевич Селиверстов купил целый ящик мандаринов и всем рекомендовал есть их, уповая на особую их роль в процессе адаптации к высокогорью. Когда я уходил, взяв свой рюкзак, около двери услышал сочный голос Селиверстова, кушавшего мандарины:

— Двадцатый пошел.

— Ох, и трясет, без кишок можно остаться! — в сердцах проговорил Селиверстов, подпрыгивая на заднем сиденье джипа.

— У тебя еще есть чему трястись. Обратно будешь костью ехать, если конечно, живым вернешься, — с видом прорицателя язвительно выговорил худой Рафаэль Юсупов.

— Кончай, еще накаркаешь, — с негодованием сказал Сергей Анатольевич Селиверстов.

— Сам понимаешь, — все тем же угрюмым голосом продолжал Рафаэль Юсупов, — только что, незадолго до нас с Тибета не вернулись два американца и два немца. Куда они делись? Погибли или… как говорится, тайга закон. А если еще вспомнить четырех альпинистов, которые залезли на какую-то из вершин в районе Кайласа, после чего в течение года превратились в стариков и умерли.

— А если еще добавить то, что мы пойдем в Долину Смерти и предстанем перед ликом Зеркала Царя Смерти Ямы, — с ухмылкой вставил Равиль Мирхайдаров.

— Вы еще забыли про заколдованное «место голодного черта», где реализуются все плохие мысли человека, — Селиверстов посмотрел на Рафаэля с Равилем, — кончайте накручивать! Я то по жизни опасностей ой-ой сколько видел. Вон мы с шефом в Гималаях с какими только опасностями не встречались: и лавины, и ситхи, и мертвая вода, и психоэнергетический барьер Сомати-пещер. И ничего — живы и здоровы.

— Риск — благородное дело. Любой исследователь, тем более исследователь-путешественник рискует, и рискует не только честью ученого, но порой и жизнью, — патетично с поучающими интонациями произнес Рафаэль Юсупов. — Просто разумно надо ко всему подходить, ответственно.

— Интересно, как оно будет в объятиях Шамбалы? — как бы сам себя спросил романтичный Равиль.

Дорога, по которой мы ехали после пересечения границы Непала и китайского Тибета, и в самом деле была просто жуткой. Она проходила над пропастью высотой 300— 400 метров , была узкой и состояла из крупных камней вперемежку с грязью. Иногда появлялась колея, и машина начинала буксовать в нескольких сантиметрах от пропасти. Однажды встретился водопад, падающий с почти отвесного склона на край дороги. На этом месте образовалась вымоина. Колесо нашего джипа, попав туда, начало скользить и зависло над пропастью.

— Ва, ва, ва! — вскричал водитель-тибетец.

— Это он «ой» сказал — прокомментировал Рафаэль Юсупов.

Из жестов водителя мы поняли, что нам следует всем сдвинуться в кабине в сторону, противоположную пропасти, что мы и сделали. Три колеса начали натужно вытаскивать четвертое зависшее колесо. Вскоре четвертое колесо затянулось на землю, и мы поехали вперед.

— Ух, — послышался вздох Селиверстова.

Уже вечером мы достигли маленького китайского городка Джангну, еще раз прошли таможенную проверку и уже ночью, так же над пропастью поехали дальше, чтобы добраться до поселка Ниалам, где должны были переночевать.

— Ночью лучше ехать, высоту пропасти не видать, — отметил Рафаэль Юсупов.

Поселок Ниалам располагался на высоте 3750 метров в ущелье и, как нам сказали, был типичным тибетским поселком. Мы разместились в тибетской гостиничке с кроватями, на которых лежали оригинальные коврики, сотканные из шерсти яка. Поужинали мясом яка, и попили чай, куда было добавлено сало этого животного. Было очень непривычно.

Утром удалось найти полчаса времени, чтобы походить по поселку и понаблюдать за жизнью тибетцев. Первое, на что я обратил внимание, это красные ленты с бахромой, вплетенные в косы на головах мужчин и женщин, о роли которых в выведении вшей путем их периодического простирывания рассказывал мне англичанин Тим. На пороге домика я увидел двух женщин, одна из которых увлеченно перебирала волосы другой, иногда смачно вскрикивая и производя двумя пальцами давящие движения. Нетрудно было догадаться, что она говорила что-то типа «Ах, сволочь (вша), попалась!».

Дети, конечно же, чистотой своих лиц и рук тоже не отличались. Они, тибетские дети, как мне показалось, имели, чуть ли не врожденный инстинкт — попрошайничать. Стоило только мне взглянуть на одного юного отпрыска тех людей, от которых некогда зародилось все человечество, как он сразу протянул руку и зычно сказал:

— Сэр, гив (сэр, дай). Я полез в карман и, достав китайский юань, протянул его тибетскому пацану. Вместо «спасибо» он крепко вцепился в мой рукав и, топая ножкой, начал требовательно голосить: — Гив, гив, гив.

Откуда ни возьмись появились еще несколько мальчиков и девочек, которые стали отталкивать конкурента, вцепившегося в мой рукав и также стали выкрикивать это гавкающее слово «гив». Я достал еще несколько юаней и протянул их им. Дети кинулись на них, конкурируя, и даже порвали один юань. Я повернулся и, сопровождаемый негодующими криками, пошел к машине. Вслед мне кинули камень.

Надо честно отметить, что в поселке встречались и бритоголовые дети, которые не попрошайничали. Видимо, они относились к более зажиточным слоям населения Тибета, для которых была небезразлична проблема профилактики вшивости. Но взрослые мужчины в обязательном порядке носили косу с красной лентой. Нам пояснили, что коса с красной лентой считается признаком мужского достоинства, а вопрос о благоприятных условиях для размножения вшей оставили без ответа.

• Предыдущая
• 44/57
• Следующая