Скрытые чувства (СИ) - Эльденберт Марина - Страница 27

    Стоило Майе скрыться за дверью, Берговиц бросил:

    — У вас есть пять минут.

    Пять минут для дочери? Я действительно начинаю ее понимать.

    — Тогда не станем тратить время даром, - я подошла ближе. - Я хочу, чтобы вы арендовали для дня рождения Фелисы тот дом, который хочет она.

    — Хотите?

    — Да. Знаю, что вы выбрали другой, но еще есть время все переиграть. Это ее день рождения, и она достойна того, чтобы самостоятельно выбирать, где и как отмечать праздник.

    — Кажется, мы уже обсуждали этот вопрос, - снова перешел на «холодный» режим Берговиц.

    Не просто холодный, от него только чудом снежинки не сыпались.

    — Да, - кивнула я, - и сошлись во мнении, что я выполняю свою работу. Сейчас я именно это и делаю: то, ради чего вы меня наняли. Мой босс хочет отметить собственный праздник в том старинном особняке. Пригласить диджея Крайзена и группу Батискаф. Бабуля Ро все равно плохо слышит, а другим гостям понравится.

    Я сыпала теми крохами фактов, которые успела узнать и прочитать о его дочери, только сейчас по-настоящему осознав, как мало я знаю о Фелисе на самом деле. Но из этих крох складывалась картинка.

    — Этот дом важен для Фелисы, потому что он был важен для ее матери.

    Впервые за время нашего знакомства холод и спокойствие во взгляде Берговица треснули, обнажая истинные чувства. По его лицу прошла судорога, стирая маску невозмутимости. На мгновение, которого мне хватило, чтобы ощутить чувства киронца и мысленно вздрогнуть от короткой вспышки ярости и боли.

    Впрочем, несмотря на взгляд, в котором разверзлась Бездна, спросил он ровно:

    — Она сама это вам сказала?

    — Нет, - ответила я честно. - Я почувствовала ее.

    — Вам нужно чувствовать мою дочь и ее окружение, а не размышлять о ее чувствах.

    — Но я о них думаю, листер Берговиц! Этого не отменить.

    — Это… - начал ящер, но я его перебила:

    — Неважно? Еще как важно! Это очень важно для Фелисы.

    Он шагнул ко мне так быстро, что взгляд едва уловил это движение.

    — Не. Смейте. Больше. Перебивать. Меня, - процедил Берговиц. - А так же учить меня, как общаться с дочерью.

    — Кто я такая, чтобы вас чему-то учить? - фыркнула я, задирая голову. Хотя от его напора и близости (мы почти касались друг друга) захотелось податься назад.

    Или наоборот вперед.

    Пусть даже ящер снова закрылся, та вспышка врезалась в память. Да мне и не нужно было считывать его эмоции, чтобы понимать, что он злится. Очень сильно злится. И злость эта была холодной, если не сказать ледяной. Меня даже затрясло от этого холода. Хотя, возможно, просто целебное действие ячи из термоса закончилось, и злостный вирус радостно запустил в меня свои когти.

    Так, а вот про когти точно лучше не думать.

    — Вы эмпат, которого я нанял.

    Спасибо, что напомнили!

    — Наняли, - согласилась я. - И уволить можете в любой момент. За невыполнение своих обязанностей. А я привыкла серьезно относиться к своей работе, листер Берговиц. Быть не приложением своего босса, а его незаменимой помощницей.

    — И кто вам мешает?

    — В данном случае - вы!

    Наверное, огрей я его стулом, ящер и то изумился бы меньше.

    — Да, это правда. Вы отказываетесь мне уступать даже в самой малости, из-за чего ваша дочь меня не любит. Просто потому что!

    За одно это меня можно было уволить, но сдаваться я не собиралась.

    — Вы должны научиться доверять ей, только тогда она станет доверять вам!

    Правда же, не собиралась.

    Только вот когда ящер бросил на меня еще один злюще-холодный взгляд, меня окончательно приморозило. Закончить мысль я не успела… Или успела? Кажется, Берговиц мне что-то ответил, но я не смогла разобрать, потому что в ушах загудело, а ногу пронзило болью, будто на меня надели раскаленные кандалы. Лицо ящера вдруг начало расплываться перед глазами, колени задрожали, и я соскользнула вниз.

    6. Семейные тайны

    6. Семейные тайны

    Кажется, не только реальность расплывалась. Расплылась я вся. Расплылась, растеклась… Как масло на сковородке.

    Какое ужасное сравнение, Лил! Посмеялась, если бы могла.

    Но именно так я себя чувствовала. Мне было невыносимо жарко, все тело пекло, будто меня запихнули в духовку или бросили на ту самую сковороду. А я при этом не могла пошевелить даже пальцем, разлепить веки или хотя бы позвать на помощь. Только из последних сил по привычке держала ментальные щиты и продолжала погружаться в эту ужасную новую реальности, в темноту… В Бездну.

    Затягивающую, как его глаза.

    В нее прорывались какие-то звуки: шорохи, голоса. Но потом и они будто выключились, остались там, на поверхности.

    И я падала бы дальше, если бы меня не подхватили сильные руки, подняли над землей и куда-то понесли. Обычно обжигающие объятия подарили прохладу: ящеры способны менять температуру тела. Хотя, возможно, я не чувствую жара, потому что сама горю.

    В горле пекло, но я была не в состоянии даже облизать пересохшие губы.

    Всхлипнула, почувствовав под собой холодное покрывало, и отпустила щиты. Они лопнули, как натянутые до предела струны. С легким «дзынь» (хотя может, мое воображение сыграло дурную шутку), за которым в меня хлынули чувства. Как цунами окончательно сбивая меня с пути, сметая, поглощая, выпивая без остатка.

    Желание. Такое жгучее и невыносимое растекалось по всему телу, будоражило и заставляло закипать мою кровь. Кожа стала безумно чувствительной, хотелось завернуться в покрывало, лишь бы не чувствовать себя такой обнаженной, и одновременно потереться об него, чтобы ощутить легкую ласку. А может, не только легкую.

    Грудь ныла, острые вершинки сосков терлись о ткань бюстье, напряжение сгустилось внизу живота: я осознала это с примесью изумления и стыда. Каждое прикосновение приносило только мучение…

    Прикосновение?!

    Жесткие пальцы лишили меня обуви и заскользили по моей стопе выше, к пульсирующему порезу.

    — Нет, - вскрикнула я, когда он сорвал пластырь и надавил на ранку. Хотя не была уверена, что мои губы вообще что-то произносили, настолько слабой я сейчас себе казалась. Слабой и беззащитной.

    — Пожалуйста, - всхлипнула, не понимая, чего хочу, а чего нет. И к чему все это…

    Острый коготь вошел в порез, и меня подкинуло вверх. Теперь я точно закричала. От боли, от ощущения беспомощности. Кричала так, что окончательно охрипла. И пока лезвие когтя не сменилось… Поцелуем!

    От прикосновения сухих губ к ранке меня подбросило снова, но на этот раз от неожиданности и… Я даже сама себя боялась признаться от чего еще! А когда язык прошелся по порезу все мысли во мне просто закончились. От макушки до кончиков пальцев ног прокатилась жаркая волна, прокатилась и сосредоточилась внизу живота. Распаляясь и распаляя. Меня выгнуло дугой на покрывале.

    Что я там говорила про раствориться?

    Я уже не чувствовала: где я, а где он. Что я там вообще говорила? Думала?

    Руки скользнули выше, поглаживая нежную кожу на внутренней поверхности бедра, и во мне все взорвалось. Я вскрикнула, но уже не от боли, а от наслаждения. Такого яркого. Резкого. Острого. Какого ни разу не испытывала в своей жизни.

    Темнота перед глазами начала набирать свет и яркость, словно солнце всходило на горизонте. С огромным трудом, но я разлепила веки, чтобы обнаружить себя в совершенно незнакомой комнате.

    В незнакомой спальне.

    На незнакомой кровати.

    С задранной до бедер юбкой, наверняка, открывающей много всего.

    На сбитых влажных простынях…

    Правда кое-что знакомое все-таки было. Точнее, кто.

    В кресле возле постели застыл Ладислав Берговиц. Холодный и далекий. Стоило мне повернуть к нему голову, как в меня вонзили сканирующий взгляд, от которого загорелись щеки.