Шерхан (СИ) - Кострова Валентина - Страница 33

— Оружие? — на меня пристально смотрят, сканируют взглядом. Второй парень подошел сзади. Я поднял руки и позволил себя ощупать вдоль и поперек. Показал, что в руках держу всего лишь ключи и телефон. Телефон тоже покрутили, осмотрели.

Меня не провожают до крыльца. Иду в одиночестве, но возле входной двери терпеливо поджидают. Подходя к ступенькам, смотрю на ожидавшего меня человека. Он не отводит глаза, а я понимаю, кто передо мною. Агат. Настоящее имя или нет, неважно, но вот то что у него черные жгучие глаза, устремленные на меня в упор, как прицел киллера, это нервировало бы обычного человека, но не меня. Смотрю таким же взглядом. Наш поединок длится секунды три, но за это время воздух моментально становится взрывоопасным, тяжелым.

Агат поджимает губы, разочарованный тем, что я не испугался. А чего пугаться? Мы с ним в одинаковую игру играем, правда кто-то под чьим-то руководством, а кто-то сам по себе. Ехидно улыбаюсь, черные глаза вспыхнули черным пламенем. Наверное, с таким взглядом в аду стоят стражники, но не человек, наделенный властью. У того глаза цвета холодного клинка, режущие без ножа. В этом я убедился, когда с Агатом вошел в дом.

До последнего надеялся, что теория Саида просто его выдумка. Да, я съездил в поселок, нашел гостевые домики Рудова, даже прикинулся туристом. Но, разговаривая с Егором Вадимовичем, смотрел в его веселые карие глаза, улыбаясь в ответ на открытую улыбку, понимал — он мне не отец. Нет между нами никакого родства. Я пытался увидеть в нем хоть пару черт своего лица, но видел только приятного мужчину в возрасте. А сейчас, глядя на Хищного, горько усмехнулся. И как это мне раньше не пришло в голову сравнить наши фотографии. Мы, конечно, не слишком похожи, чтобы бросаться в глаза своей схожестью, но что-то было знакомое в его лице. Например, ухмылка, когда уголок рта приподнимался пренебрежительно только с одной стороны.

Агат куда-то ушел. Испарился. Он был тут лишним. Делаю шаг, Хищный тоже идет мне навстречу. Мы сокращаем между нами расстояние, но останавливаемся, когда остается сделать пять шагов. Я вижу в его серых глазах интерес, удивление. Кажется, Федор не знал и не догадывался о теории Каюма. Или очень хорошо скрывал то, что знал. Хотя, вряд ли ему придет в голову мысль о моем родстве с девушкой, которую он насиловал, которую обрюхатил ненавистным ребенком, от которого она без сожаления отказалась.

Глазами натыкаюсь на еле заметный шрам на щеке. Если отрастить бороду, его не видно, но Хищник предпочитал быть гладко выбритым. Не уверен, что это именно мой шрам, но внутри все сжалось, похолодело, перед глазами вновь промелькнула в ускоренном режиме сцена на дороге, где в луже крови лежала Полина.

— Удивлен. На фотографиях ты выглядишь по-другому! — Хищный склонил голову на бок, прищурился. Он изучал меня, что-то пытался увидеть для себя. Глаза темнели, сложно было понять доволен он или нет тем, что увидел.

— Если бы знал, что представляю для вас интерес, следил бы за собой более тщательно.

— Я наслышан о твоем дерзком языке, не боишься его лишиться?

— Молчание — золото, глядишь — озолочусь!

— Думаю, что себе на жизнь ты точно заработал, что касается детей и внуков, — смотрит внимательно, мерзко улыбается, я бы сказал, скользко. Улыбается так, что мурашки бегают по коже, заползая в самые немыслимые места.

— Семьи у тебя все равно нет, поэтому прямо загадка, почему ты довольно долго уже не занимаешься своей «профессией» и играешь роль правильного парня.

— Если вы в курсе с кем я последний раз имел дело, то та история довольно дорого мне обошлась, во всех смыслах.

— Каюм потрепал нервы? Он умеет вынуть душу всего лишь одним взглядом. Не знаю, как сейчас, а раньше многие трепетали перед ним.

— Думаю, что и сейчас он вытащит из человека все, что что ему нужно! Это же Каюм, его ничто и никто не исправит.

— Слышал, что он недавно приезжал, не в курсе зачем?

— Позвоните ему, пригласите его в свой дом и за бокальчиком коньяка спросите, ведь должен же еще кто-то удостоиться чести побывать на личной территории Хищного Федора Архиповича, столь уважаемого человека в городе!

Хищник улыбнулся, довольно кивнул головой, не удивился моей осведомленности по поводу того, что я первый герой, который ступил на частную территорию Хищника. Не услышал в моем голосе иронию. Или сделал вид, что ее не было. Вновь пристально всмотрелся в мое лицо, нахмурился. Чем ближе его брови сдвигались к переносице, тем шире улыбался я, поддергивая своим бровями вопросительно.

— Пойдем в кабинет, у меня к тебе есть серьезный разговор! — отворачивается, я указательным пальцем чешу бровь, он на секунду замирает, в глазах мелькнула тень. Я не понимаю, что с ним происходит. Отвернулся и уверенно направился по коридору. Я за ним.

В кабинете Федор Архипович садится за стол, я в одно из кресел возле него, закидываю ногу на ногу, сцепляю руки в замок на животе.

— Не будем тратить мое и твое время, которое нынче очень дорого стоит, я скажу сразу — мне нужны твои услуги, которые ты давно не оказываешь. Готов заплатить любые деньги, озвучь только сумму!

— Федор Архипович, насколько мне известно, возле вас обитают очень талантливые люди, которые с блеском сделают мою работу, а то и лучше. И платить не надо будет! — выдерживаю вновь пристальный взгляд серых глаз, которые опасно сверкнули. Кажется, затронул тему, которую не обсуждают. Ну извините, предупреждений, о чем можно-нельзя разговаривать с хозяином дома не было.

— Мне нужен профессионал!

— Не сомневаюсь, но я пока не давал согласия на сделку, не работаю в «слепую».

— Конечно, — Хищный протягивает мне тонкую картонную папку желтого цвета. Лениво открываю, не позволяю себе впасть в ступор, ибо на меня смотрели в упор. Читаю быстро, по диагонали. Больше половины информации мне известно, я только бизнес не трогал. К Лере он никакого отношения не имел. Да, Каюм вновь оказался прав, как в воду глядел. Не, экстрасенс херов!

— И что надо сделать? Напасть на его? Угнать машину? Устроить поджог в офисе? Похитить собачку? Или замутить с одной из дочерей? — вновь улыбаюсь, Федор улыбается в ответ. Улыбаемся, как два шакала, вернее скалимся, столкнувшись на одной дорожке. Мирно не разойтись, а нападать повода пока нет. Вот и клацаем мысленно зубами, мечтая вонзить в глотку клыки.

— Кажется, с последним пунктом ты отлично справился!

— Так я же знал, кого интересую, поэтому уже заранее подготавливал почву! — вижу в глазах удивление, которое не успели скрыть. Федор барабанит пальцами по столешнице.

— Мне надо, чтобы его убрали. Слишком часто лезет туда, куда не просят, не смотря на предупреждения!

— Может плохо предупредили?

— Нормально мы его предупредили. Пока только мягкими методами, но, видимо, пришла пора переходить к кардинальным мерам.

— Например? — мне, честно, не интересно слушать планы Хищника, ибо я уже решил для себя, что Власова трогать не буду. Более того, я буду пасти его, стеречь. Не потому что он мне дорог, симпатичен, нет. Он отец Леры, а она его дочь, какие-то чувства между ними есть, думаю, моя малышка очень будет горевать, если ее папочку внезапно лишат жизни. Даже если под видом внезапного сердечного приступа.

— Сердечный приступ. Я в курсе, что ты такие вещи практиковал. Идеальное решение. Наши органы правопорядка никогда не интересовались естественной смертью. А если что-то находили, то закрывали глаза. Никто не захочет для себя получить «глухаря».

— У меня есть время подумать? — кладу обратно папку на стол, легонько ее указательным пальцем подталкиваю в сторону Хищника. Он сужает глаза, сжимает руки в кулаки и буравит меня тяжелым взглядом.

— Пять минут.

— Мне хватит и полсекунды — нет. Я думаю, вам и объяснять нет смысла, почему отказываюсь, — встаю с кресла, вынуждая подняться на ноги Федора Архиповича. — Сожалею, что ничем помочь вам не могу. Более того, держитесь от Власова подальше, решайте вопросы бизнеса мирным путем. Вы понимаете, что теперь он под моим наблюдением? — Хищник неохотно кивает головой. Вижу, что недоволен, даже злится, но это незаметно, просто у меня обостренное чувство самосохранения. Я не знаю, когда мне выпадет шанс вновь оказаться так близко возле своего персонального врага, но свой эгоизм задвинул ради любимой. Эх, Лерик, если бы ты только знала, чем я жертвую ради тебя! Прости Полина…