Шерхан (СИ) - Кострова Валентина - Страница 3

— Ярослав! — попыталась заведующая Дома малютки привлечь его внимание, держа перед собой куртку, приветливо улыбаясь. Но мальчик вжался в тело Полины и с расширенными зрачками наблюдал за ее приближением. Сзади нее были медики, обеспокоенный Андрей, он не знал, как действовать в подобной ситуации. — Ну, тигренок, иди сюда! — на прозвище, данное Полиной, Яр немного расслабился, но не двинулся навстречу.

— Какой он тигренок! Обыкновенный сопляк, — встрял насмешливый мужской голос. Этот голос заставила мальчика вытянуть шею, чтобы внимательно рассмотреть мужчину. Увидев его, оскалил зубы, как зверь показывающий оскал во время опасности. Этот мужчина стоял возле машины, которая сбила Полину. И судя по насмешливой улыбке, его произошедшее нисколько не обеспокоило, не испугало.

В мальчишеской голове нет мыслей, одни инстинкты и порывы, поэтому Ярослав вскакивает на ноги, уворачивается от заведующей и медиков, хватает с земли камень и швыряет его в автомобиль. Неприятный звук.

— Ах ты гаденыш! — мужчина с яростью идет на мальчика, он не пугается, не шарахается в сторону от страха, наоборот сам идет ему навстречу. Между ними три шага. Мужчина нагибается, хватает за ворот водолазки и встряхивает, чуть подняв ребенка над землей. Руки мальчика в кармане фланелевых штанов, он сжимает разогнутый брелок и смотрит в глаза мужчине. Они у него холодные, арктические, замораживают все вокруг. И Яру страшно. Он всем нутром чувствует исходившую от этого незнакомца опасность, угрозу окружающим, власть. Мальчик понимал, что бесполезно нарываться на этого человека, ибо мужчина уничтожит его одним махом, втопчет в землю носком своих черных туфель. Но в груди тигренка разгорается жажда мести, желание уничтожить того, кто уничтожил его жизнь. Поэтому, сжав крепче проволоку от брелка, быстро вытаскивает руку из кармана и впивается концом в щеку мужчины, со всей силы нажимая на кожу лица. Яру кажется, что все происходит насколько медленно, тягуче, что не сразу понимает, когда его отпустили. Мужчина не верещит, не кричит, он выпрямляется, смотрит на мальчишку сузившими страшными глазами. На щеке кровь.

— Ах, ты сукин сын! — он бьет кулаком в лицо Ярославу, свалил одним ударом на землю. Слышится даже хруст сломанных костей. Мальчик чувствует, как из носа течет к губам теплая кровь. Облизнул языком верхнюю губу. Сморщился. Подниматься не спешил, так и лежал на земле, наблюдая из-под полуопущенных ресниц за страшным человеком.

— Убью! — рыкает мужчина, угрожающе нависая над Ярославом. Но от избиения его удерживают подоспевшие милиционеры. Он не выкрикивает угрозы, он просто смотрит в глаза мелкому пацану. Ухмыляется, когда видит, как тот по хищному щурится, как в его глазах колыхнулась черная жгучая, смертельная ненависть, которая после себя ничего не оставляет. Маленький мальчик, который не должен в столь нежном возрасте испытывать страшные чувства, испытывал. Он уже мысленно приговорил этого взрослого мужчину, который ничего не боялся. В его душе появилась полная уверенность, что однажды он доберется до этого самоуверенного ублюдка, подвесит к потолку цепями, будет медленно пытать, сдирать на живую кожу! Чтоб он чувствовал боль от каждого движения, чтобы ему было больно просто дышать! Чтоб он сдох от собственных криков.

Ярослав понял, что уничтожит того, кто уничтожил его мечты, разрушил жизнь. Ему было пять лет. И эта его история. С его правилами.

Давлю на газ, довольно резко въезжаю на территорию небольшого придорожного комплекса на трассе: мини-гостиница, заправка, кафешка — все условия для дальнобойщиков, есть для них и девочки безотказные за хорошую плату, и небольшой привал для людей, которые ехали на море или с моря.

Вижу возле крыльца ребят, которые мух ловили да затылки лениво почесывали. Стиснул зубы. Вот так всегда, не проконтролируешь пару дней, начнут яйца свои теребить от безделья, а дела сами по себе будут либо решаться, либо усложняться.

Увидев мою машину, мигом вытянулись, ленца ушла, хорохорятся, как молодые петухи. Паркую свой джип на свое место по умолчанию, не спеша выхожу из машины, нажимаю на сигналку и спокойно иду к крыльцу. Ни на кого не смотрю, но поравнявшись с Белкой, замер, повернулся к нему. Белка- потому что рыжий, в остальном неповоротливый, туго соображающий парень двадцати пяти лет, за плечами которого не только малолетка, но и общий режим за хулиганство.

— Когда я уезжал, что тебе было сказано? — смотрю в испуганные болотные глаза, с рыжеватыми ресницами. — Следить за порядком. Как думаешь, что будет, если вдруг тут не порядок?

— Шерх, все гуд, бабло на месте, телочки работают каждый день по тарифу, никто не отлынивал от своей работы! — отвечает Белка, на самом деле его имя Гена, но все уже забыли это имя. Белка — и все.

— Ок, Бельчонок, если что, ты первый получишь нагоняй, потом все остальные, в одинаковой мере! — теперь моего внимания удостоились и остальные парни. Эрик, латыш, его правда Латышом не называли, и Женя. Последний иногда вызывал у меня недоумение, как он оказался в мире, где таких скромников имеют только в одно место. Наверное, и имели, ибо он постоянно терся возле Белки, но меня не интересовали подробности межличностных отношений парней. Меня интересовало только то, как они выполняли порученья, приказы.

— О, Шерхан! — на крыльцо вышла Диляра, эффектная брюнетка в крохотном белом топике, демонстрируя свой идеальный пресс и пышную грудь, на заднице, как обычно, микроскопические джинсовые шортики.

— Диляра! — приобнимаю девушку, целую в щечку, она трется об меня, но на этом все. Самая дорогая проститутка здешнего комплекса. И опытная. — Цветешь и пахнешь, как майская роза! И где же все шмели, пчелы-самцы и прочие насекомые? Затравили «Дихлофосом»?

— Еще не вечер! — кокетливо хлопает ресничками, но разочарованно вздыхает, когда я убрал руки, снял очки, повесив их за горловину изумрудной рубашки. — Загорелый, как сам Бог!!! Шерх, нельзя быть таким самым красивым на свете, разбиваешь девичьи сердца своим равнодушием!!!

Не реагирую на подлизывание, улыбаюсь, захожу в помещение. На секунду передергиваю плечами. На улице +30, здесь же работали кондиционеры на полную мощность. Киваю охране, барменше и официанткам, всех знаю в лицо, случайных людей здесь нет и не предвидится. Со мною работают те, кто проходил проверку, те, кто знал не понаслышке, что разбираюсь с людьми не словами. Не умею я вести долгую игру в дипломатию. Если не понимали с третьего раза, объяснял методом ломания рук.

Кабинета здесь у меня нет. Это в кино у владельцев отелей, подпольных казино, борделей — дорого и богато обставленный кабинет с кожаными диваном, дубовым столом, для декора с книжными полками. У меня «кабинет» — каморка восемь квадратов, с мониторами видеонаблюдения, обычный стол и два стула. Здесь мог находиться кто угодно из персонала, чаще, пацаны и охрана. Никаких умных книг, хрустальных пепельниц, алкогольного элитного бара с сигарами.

Достаю из ящика ноутбук, включаю. Жду, когда загрузится, присаживаюсь на стул и вскоре быстро просматриваю в ускоренном режиме все, что сняла камера в мое отсутствие. Единственное, что заставило меня напрячься, это приезд братков Аллигатора и их беседа с Белкой. Смотрю сейчас на мониторы, вижу, как вместе с бензовозом подъезжают три джипа «Тойоты». Из них выходят те, чьи изображения поставил на паузу на экране ноутбука.

Не жду, когда незваные гости придут сюда. Встаю, с улыбкой голливудского актера, покидаю каморку и выхожу на улицу. Я гостеприимный хозяин, когда предупреждают, могу встретить с красной дорожкой, с хлебом — солью, а сейчас лишь минутка личного внимания.

— «Ой вы, гости-господа, долго ль ездили? Куда? Ладно ль за морем иль худо?» — скулы болят от натянутой улыбки, вперед вышел Дима. Я его знал поверхностно, иногда пересекались где-то на мероприятиях, но дел никогда совместных не имели и не вели. В разных озерах ловили рыбку.