Шерхан (СИ) - Кострова Валентина - Страница 23

— Ты его знаешь?

— Мне доводилось иметь с ним дело, поверь, от него можно ждать чего угодно! Человек все делает ради своей выгоды! Он может сегодня протягивать тебе дружелюбно руку, а завтра эта же рука воткнет тебе нож в спину! Поэтому услышь меня и не делай поспешных поступков. Включи мозги!

— Это тебя так женитьба и дети изменили? — иронично спрашиваю, в глубине души понимая всю правоту Саида. Но так сложно это было принять.

— Можно сказать — да, я теперь думаю о том, как мои решения отразятся на моих родных и близких, — смотрит на часы, прячет сигареты в карман пиджака, встает. Я понимаю, что аудиенция закончена.

Мы вместе выходим из кафе, замираем на крыльце. Его охрана терпеливо топчется возле «Мерседеса». Я смотрю на свой джип.

— Не спеши, Шерхан, пусть все идет своим чередом! — протягивает руку, я смотрю на нее, улыбаюсь. Жмет сильно, будто желает переломать мне кости. — Хоть ты и не заслуживаешь моих предостережений! Вот грохнули б тебя мне на радость, был бы шабаш нечистой силы!

— Не забывай, кому ты обязан своим личным счастьем! — стиснул зубы, потому что руку мне сжали на грани перелома, Саид скалится. И если мне еще кто-то будет говорить, что люди после пятидесяти пяти теряют свою силу, превращаются в дряхлых стариков, буду смеяться этому человеку в лицо.

— Ты, случаем, адресок источника молодости не подкинешь, годы идут, а в тебе так и плещется могучая богатырская силушка! Или это особенность твоего народа, родиться среди гор, оставаться до последнего дня очень энергичным человеком, способным не только руку сломать в пожатии, но и совершать сексуальные подвиги!

— Договоришься у меня! — Каюм отпускает мою руку, я ее потряхиваю, показательно разминаю пальцы, он щурится. — Итог нашего разговора: ты пока займись своей жизнью, я мимоходом поинтересуюсь у людей, какой «бульон» заваривается. Постарайся не светиться возле меня и самому не сверкать белозубой улыбкой. До отъезда я с тобою встречусь.

— Спасибо!

— Пока не за что! До встречи! — кивает мне и направляется к машине. Я еще некоторое время стою на месте, смотрю, как охрана рассаживается по другим автомобилям. Кортеж трогается и через пару секунд растворяется в темноте. Что ж…личная жизнь, так личная жизнь. На первом плане у меня Гриша, с ним реально надо решать вопросы в самое ближайшее время, ибо именно этого времени может не хватить. Параллельно — Лера. Насытиться ею, надышаться, понять смысл нашего притяжения: временно или навсегда.

Когда я поняла, что влюбилась? Не смогу ответить, потому что чувство, что мне чего-то не хватает, до физического недомогания, появилось из ниоткуда. Я просто однажды проснулась и, глядя в белый потолок, осознала, что хочу чувствовать рядом с собой одного конкретного человека. Слышать, как он сопит, как ворочается, как подгребает своей загорелой рукой мое тело ближе к себе.

Внезапно мне стало очень важно делиться с Яром своими новостями, своими безумными идеями, планами на будущее. Я ярко представляла, как мы будем жить вместе. Я видела нас через год, через пять, через двадцать пять лет. Я просто поняла, что это мой человек. С ног до головы. И каждая родинка до дрожи родная и любимая. Первая встреча просто стерлась из воспоминаний, будто кто-то нажал кнопку "delete" в моей памяти, я не стала цепляться за первое впечатление. Главное то, что было сейчас. Между нами. Между ним и мною.

Был ли у нас каждодневный безумный секс после первого раза? Нет. Это меня немного расстраивало и первые три дня напрягало, но Яр объяснил, что ему сейчас немного не до личной жизни. Старался звонить каждый день по нескольку раз. Я его не видела неделю. Не знала, чем он занимался, где и с кем проводил время, не позволяла своей ревности выйти из своего стандартного минимального размера до размера космического пространства. Я просто ему верила.

Потом мы стали с ним пересекаться в городе, обедали-ужинали, болтали о пустяках, но я видела, что Яр чем-то обеспокоен. Не лезла в душу, ждала, когда сам раскроется. Пару раз он с тревогой говорил о своем друге, который болел. Чем именно, не признавался, но искал выходы для консультации с лучшими врачами в Москве. Я бы могла предложить свою помощь, связи кое-какие были, если бы знала, в каком направлении искать доктора, но Яр предпочитал свои и семьи Карениных проблемы решать сам.

Яр вновь уткнулся с серьезным видом в телефон. Вытянув шею, подсмотрела, что читал. Читал какое-то электронное письмо.

Сегодня у меня была запланирована поездка в детский дом, последнее воскресенье раз в два месяца ездила в один интернат, фотографировала деток, а потом с ними играла. В основном ко мне тянулись малыши, девочки постарше подходили только с просьбой сделать их красивыми на фотографии, нарисовать грудь, попу, убрать бока, животики, прицепить кудри или ресницы. В общем, нарисовать идеальную картинку, соответствующую трендам моды. Парни просто игнорировали мое присутствие и в фотосессиях не участвовали.

— Ярослав!

— М-м-м, — даже не поднял голову, все еще держа вилку на весу, в тарелке давно остыл его обед.

— Я сегодня еду в одно место, ты поедешь со мною?

— Не знаю, Лер, у меня вечером встреча, дела, ты же понимаешь.

— Понимаю. Подвезешь до дома, я поеду тогда на своей?

— Чего это? — переводит с телефона на меня рассеянный взгляд, хмурится. Видимо только сейчас начал осмысливать наш разговор. — Куда ты едешь?

— В детский дом, — осторожно признаюсь, задерживая дыхание. Ярослав напрягся, глаза потемнели за счет увеличившихся зрачков. Поджимает губы, начинает вяло ковыряться в тарелке. Странно, что последние дни он плохо ел. Я знала, что некоторые вещи пришли с ним из детства: привычка все съедать, стильная одежда по моде, комфортные вещи, которыми постоянно пользуется.

— А зачем ты туда ездишь? Планируешь усыновить ребенка? — смотрит прищурено, нервно сгибает большим пальцем другие пальцы до неприятного хруста в суставах.

— Нет, — улыбаюсь, качаю головой. — Я раз в два-три месяца приезжаю в интернат, фотографирую детей, потом эти фотографии размещают на портале для потенциальных родителей. Ну и в дело вкладывают свежие портреты детей. Конечно, шанс на миллион, что кто-то деток усыновит, тем более взрослых, но надежда всегда должна быть…

— Достаточно! — прошипел Ярослав, обдав меня волной ярости. Я замолчала, опустила глаза. Иногда меня уносило, забывала, кем был Яр, где жил и как выживал. Я поэтому ни разу не задала вопроса о его рабочей деятельности. Не хотела знать правду. Прятала, как страус, голову в песок. Настойчиво надевала розовые очки, боясь их случайно разбить.

— Извини! — мямлю, рассматривая края белой тарелки. Он шумно выдохнул, протянул свою руку и перехватил мою ладонь, которая лежала на поверхности стола.

— Это ты извини, я не должен был злиться! — робко поднимаю голову, он улыбается немного грустно, немного виновато. Милый. Любимый. Сразу же захотелось вскочить на ноги и сесть к нему на коленки, уткнуться в его шею и жадно вдыхать его запах, теребя пуговицу на синей рубашке.

— Ты не должен извиняться, я просто только поверхностно представляю, каково это жить без родителей, без материнской ласки, без отцовского внимания! Я только сейчас, когда мамы нет, могу тебя немного понять, но не до конца…поэтому это ты меня прости! — слезы застилают глаза, часто моргаю, шмыгаю носом, заставляю себя улыбнуться.

— Лер… — гладит мои пальцы, внимательно всматривается в лицо. — Я хочу ребенка!

— Что? — мои мысли словно наткнулись на стену, бежали куда-то вперед, а тут сплошная стена. Причем просто расшиблись и превратились в одно пятно. — Ребенок? Сейчас? — оглядываюсь по сторонам, в ресторане довольно многолюдно. — Но мы же в ресторане!

— Лера! — Яр тихо смеется, свободной рукой гладит меня по щеке. — Не прямо здесь и сейчас, я вообще говорю, что хочу ребенка. Двоих! Хотя нет, можно троих! — видимо мои глаза стали слишком большими, потому что этот мужчина заразительно рассмеялся вслух, привлекая к нашему столику постороннее внимание.