Регрессор (СИ) - Останин Виталий Сергеевич - Страница 4

На сей день я заготовил себе чтиво не развлекательное, а вполне серьезное. “Паровая механика” того же Терри. Этот ученый меня поражал. Во-первых, казалось, что был он сведущ совершенно в любой научной области, от астрономии до геологии. А во-вторых, писал языком простым о вещах сложных. Что для меня, человека с грамотой познакомившегося к двадцати одному году, было очень важным.

Когда я погрузился в строчки “Паровой механики”, во все эти графики, формулы и КПД, в дверь постучали. Заложив книгу закладкой, я подошел к двери и открыл. В коридоре стоял мальчишка в бордовой форме посыльного. Такой маленький гвардеец, еще бы шапку ему высокую.

— Господин Дюро? — спросил он.

— Это я.

— Вас ждут в номере “131”. Это на третьем этаже.

— Кто ждет? — ничуть не удивленный приглашением спросил я.

— Господин Церкхер.

Вот так. Пока легаши рыщут по предместьям, связной приглашает меня в гостиничный номер для беседы. Используя мальчишку-посыльного.

— Благодарю.

Сунул мальчишке мелкую монету и закрыл дверь. Прошелся по номеру, собирая вещи — вдруг не придеться возвращаться? Выкинул барабан револьвера, проверяя количество патронов. С утра не убавилось — шесть. Сунул оружие в карман пальто, подхватил дорожную сумку и вышел в коридор. Через несколько минут постучал в дверь с блестящими золотыми цифрами “131”.

Дверь мне открыл среднего возраста худощавый мужчина. Я не встречался с ним раньше, а потому представился.

— Дюро.

— Церкхер. — он пожал мою ладонь. — Проходите.

Правила конспирации — при первой встрече настоящими именами не назывались. Дюро был моим псевдонимом, как и Церкхер — его.

Номер связного оказался на порядок богаче моего, а ведь я, придерживаясь легенды, снял далеко не самый дешевый. Роскошный диван, тяжелые кресла, столик для газет и приглушенный зеленым абажуром электрический свет настольной лампы. От входа виднелась дверь в соседнюю комнату, вероятно, спальню.

— Садитесь. — сказал Церкхер. И сам уселся в одно из кресел. — Курите.

— Не курю. — сказал я. А в голове мелькнуло — “если только не опиум”. Пришлось сжать челюсти и прогнать предательскую мыслишку.

— Зачем в столице?

— Пришлось быстро покинуть провинцию.

— Ищите помощи?

— Ищу себе применения.

Церкхер вопросы задавал быстро, так же быстро отвечал и я. Но обтекаемо отвечал, как и он спрашивал. Это было частью проверки друг друга. Если бы один из нас оказался агентом полиции, то — какие вопросы? Ничего такого мы и не говорили! Так, обменялись парой фраз.

Связной удовлетворенно кивнул и расслабился.

— Вы — Серт?

— Я.

Проверка прошла успешно.

— Я вас другим представлял. Повыше.

Я пожал плечами. Бывает. Баек про меня по подполью столько ходит, удивлен, что макушкой потолки до сих пор не цепляю.

— Чисто пришли?

— Чисто. Две недели петляю. Мне нужно дело. А то мозги заржавели.

Впервые за разговор Церкхер улыбнулся.

— Всего две недели и уже заскучали? Слышал об этой вашей особенности.

Я развел руками. Ну вот так. Терпеть не могу бездействия. Книги — хорошее подспорье, но не абсолютное лекарство.

Связной молчал и разглядывал меня. Что он там искал на моем лице? Письмена? Порой такая внимательность ко мне раздражала. Большей же частью бегущие впереди меня слухи, льстили. Я рассматривал его в ответ и ждал. Наконец, мужчина проговорил.

— Завтра в два часа после полудня будьте в кафетерии “Ост”. К вам подойдет человек и предложит купить вчерашнюю газету. Вы скажите, что уже все в ней прочли. Затем идите за ним.

И замолчал, продолжая пристально на меня смотреть. Не человек, а кадавр какой-то! Выдал инструкцию и все. Намекает, что пора уходить. Я не стал расстраивать связного. Поднялся.

— Церкхер.

— Серт.

Вот так и поговорили. Спустя пять минут я уже был у себя в номере, читая Терри.

Ночью я проснулся. Спину и плечи покрывала противная липкая влага. В глотке, напротив, было сухо. Дыхание вырывалась с едва слышным скрипом. За окном светил уличный фонарь. В холодном и тусклом его свете растворялись обрывки приснившегося мне кошмара.

Мне снились мои руки. Оторванные взрывом и лежащие у моих ног. Я стоял, смотрел на них и не мог поверить, что вижу. В голове крутилось: “Это сон! Только сон!”, но все было так реально, что в это не особо верилось. Кровь текла из моих предплечий, поблескивала в красном мясе раздробленная кость. Но боли не было. Шок. Она еще не успела прийти, мозг еще не принял ее. Но скоро она навалится.

Сидя на кровати, я вытянул перед собой руки и внимательно осмотрел их. На месте. Изуродованные шрамами и ожогами, но целые и послушные. Только убедившись в их реальности, я облегченно выдохнул.

Сон! Все-таки, сон!

Это случилось со мной в самом начале карьеры подпольщика. Рванула бомба, которую мы собирали, чтобы назавтра кинуть ее под колеса кареты одного чиновника из военного ведомства. Троих убило, двоим оторвало руки. Мне повезло — предплечье посекло осколками и обожгло огнем. Но руки остались при мне. Зато теперь, пару раз в месяц, я терял их во сне. Ну и еще, после того случая я стал курить опиум.

“Пару затяжек!” — шевельнулась мысль. — “Всего пара затяжек! И на завтрашней встрече ты будешь куда собраннее!”

Найти притон в столице труда бы мне не составило. Но я знал про себя пару вещей. Первое — я не ограничусь парой затяжек. Я захочу больше, много больше. Чтобы отпустил хоть на краткий миг страх неудачи, терзающий меня в конце каждого дня и перед каждой акцией. И второе — нельзя позволять хозяйничать в своем теле кому-то, кроме себя.

Поэтому, не без усилий, я прогнал назойливый шепоток за грань восприятия, укрылся одеялом и вызвал из памяти картину моря и парусника. Белое судно стояло в дрейфе на входе в бухту. Качалось на волнах, пуская зайчиков с начищенной меди. Легкая волна тихонько целовала крутую скулу борта. Чайка кричала…

Все прошло, как и сказал связной. Ко мне подошел взъерошенный студент и предложил купить вчерашнюю газету. Выслушав отзыв, кивнул, и не оборачиваясь, пошел в прочь. Я поднялся из за столика, бросив на него мелочь за горячий шоколад и булочку, и пошел следом. Держа дистанцию шагов в пятнадцать.

Мы шли, срезая улицы проулками и меняя деловой центр столицы на рыночные ряды. Около получаса шагали. Погода была не по зимнему теплой и я стал потеть в теплой одежде. Шапку снял с головы и нес в руке уже давно. Наконец студент свернул к втиснутой между двумя доходными домами одноэтажной халупе, над входом в которую криво висела вывеска. “Гадание и чтения будущего от мадам Буссола”. Это видимо и было место нашего назначения.

Студент первый раз за всю дорогу обернулся, убеждаясь, что я иду за ним и вошел в халупу. Я, проверившись, последовал за ним.

Внутри пахло церковными благовониями, горячим воском, восточными специями и пылью. Подходящие запахи для заведения, в котором читают будущее по руке. От входа в глубину дома вел длинный коридор, освещенный газовыми лампами. Света было немного, но его вполне хватало, чтобы разглядеть двери по обеим стенам. Две слева и две справа. И одна по центру. Которая сейчас качнулась и на миг прижала шинель студента.

“Хорошее местечко!” — я про себя ухмыльнулся. — “Символичное!”

За дверью находилась большая комната. Без окон, но хорошо освещенная. В домах побогаче этого, и при наличии окон, такую назвали бы гостинной. Посередине стоял небольшой стол, за которым сидело два человека. Обоих я знал достаточно хорошо. Студента, приведшего меня, здесь не было.

“Вышел через заднюю дверь”. — отметил я мимоходом. Хотя двери этой и не увидел. И поприветствовал сидящих.

— Здравствуйте, товарищи.

— Здравствуй, товарищ Серт. — поднялся и протянул мне руку высокий сухощавый мужчина с узким лицом. Он походил на гончего пса, при том, что был гладко выбрит и тщательно причесан, да и еще одет в военного кроя пиджак темно-синего цвета. Что-то неуловимое в движениях. Кальвин Шенк, глава Круга ячеек столицы. Скорее политик, чем революционер. Но фигура очень авторитетная в Движении.