Милосердие (СИ) - "kakas" - Страница 147

Теперь он уже не чувствовал себя особенным человеком — только особенным проектом.

Рик молча сложил все бумаги обратно, переоделся в спортивный костюм и собрал привычный набор из еды и вещей первой необходимости в свой рюкзак. Когда Ниган вернулся домой, они быстро разминулись в коридоре, не сказав друг другу ни слова. Граймс не взглянул на него, даже когда тот попытался перехватить его за руку.

***

Голые кроны сомкнулись над взмокшей от быстрого бега головой. Рик тряхнул волосами, сбросив прилипшие ко лбу кудри. Он быстро свернул на присыпанную листьями и уже проторенную дорожку к бункеру. Поддавшийся с невероятным грохотом люк открыл ему исхудавшее лицо Стокса. Поблекшие от постоянного пребывания в полумраке глаза выдавали тупое смирение — еще немного, и этот человек сломается. Возможно, куда большим милосердием было пристрелить его, однако здесь не было тех, кто собирался нажать на спусковой крючок.

Граймс спрыгнул вниз, заставив проповедника шарахнуться в сторону.

— Здесь еда, вода, запал керосина на несколько дней. Можешь взять этот свитер, если ты все еще мерзнешь.

— Спасибо, — Габриэль спокойно разложил вещи на кривом столе из поддонов.

Внутри бункер казался обжитым. Когда священника навещал Граймс, он передавал ему несколько пакетов с мусором, иногда просил что-то вроде книг или предметов личной гигиены. Здесь было сухо, тепло и темно. Керосиновая горелка служила источником света во время гроз — проводка не выдерживала подобных перепадов, а потому Стокс не рисковал, читая библию над блеклым желтым огоньком.

— Открой рот, — Рик подозвал мужчину к себе, а когда тот послушно исполнил приказ, мазнул по нижнему ряду зубов светом включенного фонарика. Без всякого предупреждения он плеснул на язык самое простое обезболивающее. — Скажи, когда почувствуешь холод. Я вскрою нарыв.

Они молча стояли друг напротив друга, пока Габриэль не качнул головой — лекарство подействовало.

— Не дергайся, а потом быстро сплевывай, — Рик крепко перехватил голову Стокса и ткнулся острием маленького перочинного ножика прямо в разбухшую от гноя десну — наследие тяжелого кулака Нигана. Когда из разреза показался бурый кровавый гной, Габриэль, скривившись, аккуратно сплюнул жижу в пластиковый стаканчик. На его лице читалось облегчение. — Через пару дней будешь свободен. Я принесу тебе деньги, одежду. Можешь не беспокоиться ни о чем. Билет на автобус я купил. Сделаешь большой крюк. Скажешь, что уезжал посмотреть страну.

— Х-хорошо. А как же та женщина?

— Забудь о ней.

— Рик? — он робко посмотрел на широкую спину взбирающегося по лестницы мужчины.

— Да?

— Спасибо.

Но Граймс только блекло усмехнулся, грохнув крышкой люка и тихим цоканьем подозвав к себе пса.

Ему стоило усилий стереть это выражение со своего лица, когда он хлопнул входной дверью дома, когда поцеловал сына перед уходом к Сиддику, когда переодевался в спальне под пристальным взглядом Кросса. В особенности было нелегко делить с ним одну кухню, где они неминуемо сталкивались локтями и передавали друг другу посуду. Ниган еще какое-то время следил за готовкой, а после, подхватив Джудит на руки, устроился за столом. Он был слишком занят ребенком, чтобы заметить, как порой Граймс смотрит в его сторону — Кросса больше занимал детский лепет и осторожно ощупывающие лицо ладошки.

И ведь Ниган действительно хорошо смотрелся в созданной им иллюзии. Ему шла эта роль отца, та роль, которую он слишком сильно желал играть. Никогда еще Граймс не видел мужчины, с таким восторгом, трепетом и вниманием относящегося к детям. По крайней мере, чужим. Хотя, теперь Рик понимал, откуда в нем оказалось столько рвения быстро сократить дистанцию во время их первых встреч: похоже, Кросс считал этих детей своими изначально, точно так же, как считал своим Граймса. Он выбрал его заранее, и тот слишком хорошо вписался в нужный шаблон. Можно сказать, что Ниган сорвал джекпот, как он порой выражался, когда они лежали в постели, мокрые и опустошенные.

А теперь, узнав обо всем, Рик все явственней чувствовал себя персонажем проклятой иллюзии, дурной неправдоподобной сказки. Возможно, если бы Ниган ничего от него не утаивал, не скрывал, не защищался и не прятал, возможно, Граймс бы и нашел в себе желание принять его. Тогда бы он не злился, не роптал, нет, он бы с бережностью ювелира оттачивал откровение Кросса со всех сторон, желая увидеть в нем новые грани. Он бы дал ему все, что ему не было доступно, как делал это на протяжении всего их игрушечного брака. Но он оказался для Нигана чем-то менее значительным, каким бывает инструмент, что выводит нужные изгибы на будущей скульптуре — так думал Рик, когда методично счищал с рыбы жесткую чешую.

Сзади загремели опрокинутые на стол пластмассовые ложки Джудит — девочка нетерпеливо стукнула одним из приборов по столу. Послышалась негромкая возня, шепот и смех.

— Дет!

— Да, моя принцесса, запомни этот момент, когда наш детка решил заняться особенным ужином, — Кросс глухо рассмеялся, целуя опустившуюся на губы ручку. — Как думаешь, чем детка порадует тебя сегодня на ужин, м? Тебе уже почти можно есть человеческую еду, ты в курсе?

— Отвлеки ее еще ненадолго, омлет почти готов.

— Слышала, юная леди? Вы можете отвлечься на меня.

— Дет! Дет!

— Следи, чтобы она ничего не тянула в рот.

— Так точно, капитан. Помощь нужна?

— Сними с огня сковороду, у меня руки в рыбе.

— Слушаюсь, — Ниган тяжело поднялся, тут же тесня Граймса у столешницы и неожиданно проезжаясь ладонью по напряженной пояснице. — Какого черта ты вообще это затеял? Ты же не особо силен в готовке.

— Ужин примирения?

Кросс задумчиво проехался пальцами по растрепанным волосам. Он взглянул на истязаемую в раковине рыбину, на измазанные по самые кисти руки. Рик весьма нечасто брался за дело, с которым рисковал не справиться, однако сегодняшний вечер стал исключением.

— Тогда твои извинения приняты, — он с улыбкой навалился на чужую спину и обвился рукам вокруг талии. — Помочь?

— Боюсь, я не справлюсь без тебя.

Они оба были обмануты друг другом и оба давали друг другу возможность для обмана. Граймс понял это в тот момент, когда Кросс, переменившись будто по щелчку пальцев, быстро подхватил шипящую на огне сковороду. С его вмешательством дело пошло куда быстрее, а Рик и сам не понял, как проклятая рыба оказалась в духовке, очищенная и нашпигованная совсем не той начинкой, которая предполагалась изначально. Они делали вид, будто ничего не произошло, будто этих бесконечных недель с их ссорами и хлипким миром попросту не существовало. Они снова лгали.

— Я уложу принцессу, пока она не уснула в лужице своих очаровательных слюней.

— Давай, я пока накрою на стол.

— Детка, — он замер на первой ступени лестницы, баюкая в руках дремлющего ребенка.

— Да?

— Ты точно голоден?

Граймс взглянул на двусмысленно усмехающегося Кросса, слишком запоздало поняв, что тот имел ввиду. Насилу выдавив из себя правдоподобную усмешку, он кивнул.

— Давай сначала поедим.

— Идет.

Когда Ниган скрылся на втором этаже, Рик напряженно выдохнул. Он еще несколько минут стоял над раковиной, тяжело дыша и капая потом на грязные кастрюли. Осознание происходящего навалилось на него слишком резко, запоздало, как бывает при сильном потрясении. Все мысли разом пропали, а любое действие казалось лишь хаотическим метанием. Холодная выдержка на несколько мгновений дала сбой, и Рик боялся, что Ниган застанет его таким — раздавленным и дезориентированным. Но вот тяжелые шаги послышались снова, и Граймс не придумал ничего лучше, чем дернуться в сторону бурбона. Он налил почти до краев, но почему бы и нет, ведь сегодня такой особенный вечер.

— Ну и где накрытый стол? Опять сачкуешь, детка?

— Будь терпеливей, — собственный голос подводил, звуча сипло и натужно.

— Так-так-так, что успело случиться, пока я за тобой не присматривал?

— Я соскучился.