Привет рогатому! (СИ) - Мари Ардмир - Страница 14

Переодевшись, Нардо, шел на встречу с горячо любимой бабушкой. Из-за дверей в кабинете отца доносилось ее глухое бурчание:

- Тебе еще повезло, что Нардо на короткой ноге с Повелителем…

- Мы все этому очень рады, мама. Но и поэтому Нардо часто нет дома. – Послышалось в ответ.

- Неужели так трудно отвлечься от дел государственных, чтобы увидеться со своей бабушкой? – картинно вздохнула она. - Я не так часто приезжаю, чтобы можно было игнорировать мое присутствие в вашем доме. Вы передали ему сообщение?

- Да, менее двадцати минут назад дали сигнал на родовой браслет.

- Двадцать минут?! Это все ваше воспитание, если он до сих пор не прилетел встретиться со мной, с …!

- С самой лучшей из бабушек! - сообщил Нардо, объявляясь в дверях.

- А вот и ты, мой дорогой! - сжав его в крепких объятиях, Рекоция Олдо расцеловала внука в обе щеки. – Исхудал!

- Как сказать, бабушка. А ты не изменилась, все так же молода.

- Льстец! – отмахнулась чертиха.

- Ну, наконец-то! – просиял отец, пожимая его руку. – Мы без тебя пришли к одному общему решению, думаем, ты будешь рад.

- И чему я должен быть рад?

- Для начала сообщу, что ты обедаешь с нами! – ответила мама.

***

После того, как Кешик и Лютый с нашей стоянки-лежанки отбыли, я осталась «одна». А что делать девушке, когда она одна? А впереди целый день воскресенья?

- Намазываться! - провозгласила я и пошла принимать одну из самых странных ванн в своей жизни. Перетащила кусок от импровизированного шалашика, установила на камни так, чтобы прикрывал не спящим обзор и, прихватив сумку с кремами и бельем, отправилась. Вода была, что парное молоко. Когда наши в такой водице плавают на южных морях, у местных жителей глаза на лоб лезут. Для них водица лед, для нас - молоко.

С банными процедурами постаралась не затягивать. И, выглядывая из-за укрытия, проверяла чистоту горизонта. Все же я девушка и, даже в глюках затяжных, о скромности помню. А мужчины - они и в Африке мужчины. Дай только посмотреть, полапать, заценить или просто дай. Так что учишься и за себя постоять и непредвиденное предвидеть.

Так что намазывалась я, не сводя глаз с периметра. И думала о том, что здешние дамы мужиков своих могут любить иначе, чем наши. В этом случае день предстоит разгрузочный и явно тяжелый. Потому что, если психологический трюк не пройдет, то разделывать добычу Лютого и Кешика явно я буду, как гениальный мыслитель, отправивший провизию восвояси.

Ну и черт с ними! Зато я буду красивая: с шелковистой кожей, пышными локонами, румяными щечками, красными губами и ноготками, с длиннющими загибающими ресницами… и ароматно пахнущая репеллентом. А что делать? Комары тут вопиюще настырные, пасутся стадами и с совестью не знакомы. В подтверждение моих слов их жужжание из леса на полянку переместилось. И странное оно какое-то, то жужжит, то свистит. Я в срочном порядке завершила процедуры и оделась. На полянке проснулись все, и все крутили головы в поисках источника звука.

- Всем доброе утро, - тепло поприветствовала их я. «Утро» говорить было уже поздно, время близилось к обеду, и пустые животы поглаживала вся свита барона. Так что на мой сногсшибательный вид никто внимания не обратил.

- Доброе. – Герман, оторвав руку от живота. – Галя, ты ничего не натворила?

- Чего? – не расслышала его из-за усилившегося звука. Он повторил.

– Нет, я ничего не варила!

Звук стал сильнее и разносился теперь не со стороны леса, а сверху. На комариный рой, горланящий о голоде, он уже не походил. Поэтому мы все остались стоять на месте и задрали головы, ожидая неизвестно чего. Мы бы и дальше долго и нудно стояли на каменистом утесе в позе незнаек, если бы кому-то из мужчин не приспичило хлопнуть в ладоши. Он еле увернулся от полетевшей на голову чаши с питьем, а вот запеченную утку на блюде поймать успел.

Остальные сообразили быстро. И вскоре на нашем утесе раздавалось довольное - «Моя готовила!»

Таки – да! Здешние красавицы любят своих мужей точь-в-точь, как наши. Жужжание над головами значительно поубавилось, так что мою команду «накрываем на всех», они расслышали четко. Пока расставили приборы на полянку, прибыли добытчики. Грязные, уставшие на взмыленных лошадях, но с тремя тушами какого-то копытного животного. Увидев наш «стол», тут же спешились.

- Откуда?!

- Сверху! Жужжит вроде бы еще, в ладоши хлопни, получишь свое.

Они хлопнули. Лютого «посылкой» чуть не зашибло, а на барона не упало ничего. Расстроено крякнув, он сел на валун возле импровизированного стола.

- Как ты узнала?

- Для любящей женщины главное правило, чтобы муж был сыт и доволен, вот и весь секрет. Так что любят вас дома и очень. Правда, Лютый?

Он все еще оторопело держал перед собой огромное блюдо с фаршированным осетром или чем-то типа того. Как сказал Герман - это редкая рыба, в их краях редко кто сумеет так ее приготовить.

- Только моя любимая женщина. – С гордостью ответил Лютый, садясь за стол. Итак, готовить не пришлось, а попробовать всякого разного удалось всем. Всем, кроме Кешика. Расстроенный барон отказался от предложенных угощений. Он сидел в отдалении и хмуро смотрел на ручей. Как не могла я раньше пройти мимо несчастных и удрученных, таких красивых и здоровых мужчин, так и сейчас не смогла. Подошла к нему тихо.

- Чего тебе, Галя?

- Я.. ну… я… в общем. Напиши, что жертвенница ваша отравила тебя и сбежала. И ты не знаешь что делать.

- Так ты ж не травила.

- А ты о той, другой, жене писал?

- Нет. Что я, маленький?

- Так ты напиши. Напиши правду, что одна отравила, другая все время требует чего-то. И ты домой хочешь к ней, к спокойной, доброй, любящей… Знать не знал, что желание вновь ощутить запах родного дома от одежды, так ее разозлит. – Завершила я одно из самых проникновенных посланий придуманных мной.

- Я такого не пишу… - пнув ногой камень, ответил Кешик.

- Напиши свое. Главное чтобы мысль проскальзывала четкая: скучаешь и не можешь обнять.

- А это еще зачем?!

- Для профилактики, чтоб не думала, что ты тут уже наобнимался свыше крыши!

Я вернулась к столу и застольному веселью сытых и довольных жизнью мужчин. Красоту мою наведенную наконец-то приметили и похвалили. Краем глаз видела, как Кешик строчит письмо за письмом своей дорогой и любимой, хлопком их отправляет и через каждое второе получает ответ в виде чугунной сковороды или котелка. Явно меня не послушался, поступил по своему, а теперь расхлебывает.

Гад неблагодарный! Я за его семейное счастье боролась, а он…! Олух!

Не знаю я, чем у них переписка закончилась, да только через час счастливый и довольный барон затягивал пояс на новой рубахе с ярко-красным гербом. Видать из дома прислали чистую и свежую, взамен пропахшей рыбой.

- Значит, улов направим по домам. – Провозгласил он, указав на три туши.

- И цветы не забудьте. – Добавила я. – Чтобы красивые и букетом.

- Зачем цветы?

- Ладно. Можно не цветы. А что можно из леса отправить, в качестве благодарности?

- Много чего, - деловито ответил Кешик и сел к столу. Хотелось напомнить, что прошлые его послания привели к рыбьим потрохам, но вовремя сдержалась. Вряд ли он первый год в браке, разберется сам, ссылаясь на прошлый опыт.

Не прошло и десяти минут, как он засобирался, и прочие последовали примеру. На мой удивленный взгляд, когда каждый из них начал упаковывать оставшееся от «посылки», Герман пояснил, что возвращать еду у них не принято. Хлопками вернули только пустые приборы.

- Собираемся, у нас еще день пути и краткосрочная остановка в храме. – Провозгласил барон и направился к черному коню. К слову, попона уже знакомого скакуна была такой же праздничной, как и одежда барона Кешика.

– Галя, ко мне!

- Ага, еще «фас» скажи!

- А что, поможет? – Поинтересовался Кешик.

- Нет. Я же не собака.

- А кто ты? – прищурился он улыбаясь. – Жертвенница?