Банк - Данилов Всеволод Семен Данилюка - Страница 46

• Предыдущая
• 46/64
• Следующая

— Пошел вон. Ты мне больше неинтересен, — процедил Забелин.

— Премного вами благодарен, барин. — Жукович, скосившись на Юлю, поднялся, скривил избитое лицо в усмешке и медленно, на подминающихся ногах, двинулся к двери, с опаской поглядывая в сторону приблизившегося Подлесного, добрался до спасительно выхода. В потухших глазах вспыхнула показная удаль. — Н-на вам! — отчаянно, срывающимся голосом выкрикнул он, ударив себя ребром ладони по сгибу другой руки. И, дернув ручку, выбросился в приемную.

Подлесный было шагнул следом, но дорогу перегородила хрупкая фигурка. Юля глядела на нависшего перед ней мужчину с необычной в ней неприязнью.

— Извини, Юль, что при тебе получилось. Но это мужские разборки.

— Вы человека! Как грязь раздавили. Недоброе вы сотворили.

— Ты бы лучше нас всех пожалела. — Забелин, совершенно обессиленный, уселся на ближайший стул. — Столько работы. В одном институте шестьсот человек. И один гнус… взял да все и подпалил. Да что теперь говорить? Доброта-то, она тоже должна быть… умной.

— Предательство это, Юля, — попытался смягчить слова шефа Подлесный. — И тут уж не до антимоний.

— Страшный вы, Подлесный, — не приняла примирительного тона Юля. С горечью помолчала. — А ты, Алеша. Ты… тоже не божеский.

— Зато ты вся из себя божеская! Аж исползалась перед ним на карачках. Только что-то не больно Господь твой тебе помогает. И вообще, я этими поповскими проповедями дома закормлен! Так хоть здесь дай отдохнуть!

Забелин прервался, пугаясь вырвавшихся слов. Вскрикнувшей Юли в кабинете уже не было.

— Зря так-то. Девочка ведь еще. Не обвыклась, — не одобрил Подлесный.

— На себя посмотри, миротворец хренов! Кистеня только не хватает да дыбы. Пыточную он в кабинете вице-президента устроил.

— Просил ведь подвал.

— Пошути еще.

Мысли об обиженной им в сердцах Юле непрестанно вращались в голове и мешали вернуться к делу.

— Ладно. Рассказывай, как Жуковича вычислил.

— Ну, я его сегодня с утра пас. Хоть т… вы и приказали, но… я так подумал, что для дела.

— Дальше.

— Ну, он, правда, верещал поначалу, чтобы не лез. Но потом я его слегка образумил.

— По печени?

— Да нет, зачем? Это уже здесь, по факту. Значит, после того как Клыня привез ваш конверт, я его лично принял, хоть этот сучок вновь верещать пустился, но зато убедился ответственно — все было в целости: не надорван, и росписи ваши соответствуют. Не вскрывался, короче. За это отвечаю. Жукович при мне все в новый конверт опечатал. Выходил, правда, пару раз. Вот тут я в сомнении.

— Не мнись.

— Без пятнадцати пять приехали на аукцион. Сдали все документы. Из «ФДН» народишко уже крутился. Потом узнал, что они один свой конверт тоже в последний день подменили, но за полтора часа до нас. То есть получается — до того как вы цифру проставили. А после никто не менял. За это поручусь. Ни на шаг не отходил.

Короче, в семнадцать тридцать объявляют, что участвуют четыре компании (две от них, две от нас), все документы действительны. Начали вскрывать.

Вскрывают ихний первый конверт — сто двадцать тысяч рублев. То есть на халяву хотели. Наш первый — полтора миллиона. Вскрывают второй наш — ё твое — шесть миллионов и при них пять тысяч. Я еще подумал — ну, дает шеф, швыряет деньги за нефиг делать. И тут вскрывают их последний — шесть миллионов десять тысяч не хочешь? Не две, что нам Жукович по максимуму пророчествовал, а точнехонько шесть. Да еще на нашу пятерочку десяточку аккуратненько положили. В дамки с сортиром. Просто-таки снайперски точно наварили.

— Как Жукович себя вел?

— Выступать начал. Мол, никакой протокол подписывать не стану. Де, фальсификация все. Да только пылил он. Подпись его никому и так не нужна, подписывает только победитель. А по форме не придерешься. Ну, я потерпел, пока не закончится. Пока назад ехали. Выслушал, как он по дороге повозбуждался. За пацана, должно, держал. Но старый опер всяких видал. А уж в кабинете — тут от души. Если бы вы раньше времени не объявились, я бы из него всю компру с говном вынул.

— И это все? — не поверил Забелин. — Так на чем поймал-то? Мордовал-то за что?

— Колол! Не знаю, правда, как он это, паскуда хитрая, провернул. Тут еще разобраться требуется. Но ведь и каталы на твоих глазах передергивают. А то, что он, — так это к бабке не ходи. Некому больше! Конверт-то ваш он получил опечатанным.

Забелин, совершенно ошеломленный услышанным, тихо засмеялся.

— Вы чего это? — под изучающим взглядом шефа Подлесный быстро пробежал взглядом по своему костюму.

— Я думаю, Подлесный, что из ФСБ тебя по недоразумению поперли. Просто не доехали, какой в тебе палачуга сидит. Выходит, и здесь Юля права оказалась.

— И вы туда же. Ну, она-то девочка. Но вы — высший менеджер. Не одно поглощение оформили. Дело-то грязное, в общем, делаем — у людей ихнее отнимаем.

— Не отнимаем, а покупаем.

— Словеса все. Покупали бы, я и впрямь был бы лишним. А так… одна грязь. Только роли разные — я эту грязь смываю, а потом такие, как вы, объявляетесь — в ослепительно, так сказать, белом фраке. Да и игра немалая — на миллионы долларов. А я, между прочим, еще и экономлю — разведку и контрразведку в одном лице совмещаю.

— Еще и палач-любитель по совместительству.

— О! Все вы чистоплюи. Небось когда нужно было акции из Петракова вытрясти, так и не погнушались меня послать? И не виню, потому что в тот момент не до умствований было — дело зависло. А когда ментам платите, чтоб должников ваших трясли, в каталажки кидали, так оно ничего? Вы же про то, как из них деньги ваши выбивают, знать не желаете. Вам результат подай. И опять же — верно! Нормальное распределение труда. Больше того! За каждым переговорщиком при фраке должна быть сзади тень человека с топором. Такая вроде бестелесная. Ан аргумент! Вижу по глазам — выгнать хотите. И не обижаюсь. Потому что прокол на кого-то списать надобно. Только все равно делом этим заниматься кто-то должен… Да и с Жуковичем опять же — единственный это фигурант. Проморгали, конечно. Но колоть надо. Через него на заказчика выйдем.

— Чего уж теперь суетиться? И так все ясно. Им одиннадцать процентов легче подобрать, чем нам сорок. Мы-то были уверены, что «ФДН», потеряв девять процентов, дальше не пойдет. Нет, мол, перспективы. А они пошли. Да еще и на большие деньги.

— Но не проплатили.

— Дело техники. «Балчуг» проплатит.

— Это вряд ли. «Балчуг», заказчик ихний, окончательно подсел. Вчера Цетробанк лицензию у него отозвал.

— И молчишь?!

— Так не спрашивали.

— Стало быть, — Забелин оживился, — цели завладеть институтом у них больше нет. Просто блефуют? Или хотят заработать на перепродаже? Похоже на то. Телефоны компании «ФДН» есть, конечно? Позвони, пригласи кого-то из руководства на встречу.

— Может, не стоит торопиться? Раз финансирования нет, то заплатить не смогут. Тогда акции эти к нам и упадут.

— Может, и так. А может, за десять дней, что им по закону для проплаты выделены, и найдут деньги. И тогда все это удовольствие выйдет нам куда дороже. Нельзя рисковать. Звони.

Едва вышел Подлесный, как задребезжал телефон в кабинете.

«Юля», — подбегая к трубке, сообразил он. Все это время у него не выходила из головы выбежавшая девочка. «Ты — не божеский». Надо же было так сорваться. Черт его знает, что у нее теперь в путаной головке составится.

— Слушай, Стар, мы так не договаривались! — зарокотала трубка. Конечно, это оказался Макс, и Забелин показал палец своему отражению в зеркале: на этот раз сам себе проиграл. — Это не дело, Стар! Мы тут пашем, идем в графике, акции скупаем просто-таки полабораторно, едва деньги успевают подвозить. И тут от вас шило — на аукционе-то, оказывается, полная задница.

— С работы, конечно, звонишь. — Забелин сделал знак вернувшемуся Подлесному. — Давай ближе к вечеру. И не пыли там при посторонних. Сейчас главное — держать хвост пистолетом. Будь!

• Предыдущая
• 46/64
• Следующая