Дикий пес - Лисина Александра - Страница 20

Картис прямо на бегу перепрыгнул из одного водяного рукава в другой. Прошел по краю болота, заставив следующих за ним по пятам наемников вывозиться в грязи чуть ли не до ушей. Тщательно проследил, чтобы следов после них не осталось, убедился, что повелитель пока не собирается терять сознание, и, больше не оглядываясь, упруго побежал дальше.

За Картисом следовал Тиль, по-прежнему оберегаемый Стрегоном и Лакром; за ним — Ланниэль; затем Терг и Торос, поочередно несущие на себе раненого Брона, а замыкал отряд беспрестанно оглядывающийся Ивер, который ни на миг не отнимал указательного пальца от взведенной скобы арбалета.

Они бежали на пределе сил, по щиколотку, а где-то и по колено в воде. В полном вооружении, ежесекундно готовясь встретить на своем пути еще один паучий выводок. Картис гнал безжалостно, словно позабыв про раненого Брона. Мчался так, будто его за пятки кусала свора голодных гиен.

Пока им везло — отряд никто не преследовал. Вода надежно скрывала отпечатки сапог, прятала следы, растворяла капли пота, а иногда и крови.

Примерно через час их нагнал Белик, по-прежнему злой и мрачный, как обманутый демон. Чехол с парными клинками он привычно забросил за спину. Был растрепанным, грязным, покрытым с ног до головы подсохшей слизью, паучьей кровью и Торк знает чем еще. Молчаливый, все так же сверкающий позеленевшими от ярости глазами, при виде которых Терг с содроганием вспомнил смертоносную тварь из Синтара.

Бесшумно вынырнув откуда-то из-за деревьев, Гончая заняла главенствующее положение в небольшой стае. Негромко рыкнула, предупреждая дурацкие вопросы. Убедилась, что ее услышали, и повела провинившихся спутников дальше. А сзади — там, где осталось лежать несколько сотен паучьих трупов, медленно, но верно разгорался пожар, который должен был окончательно уничтожить следы, способные привести сюда не только назойливый хвост Тиля, но и гораздо более опасных гостей, с которыми даже Белка не хотела связываться.

Она отлично понимала, что магию ее мечей Проклятый лес за прошедшие века запомнил хорошо, как запомнили ее и многие из живущих там тварей. Была бы она одна, все оказалось бы намного проще. Но сейчас с ней шли девять самоуверенных дураков, которым не хватило ума дождаться ее возвращения. Девять идиотов, двое из которых являлись изысканнейшим деликатесом для большинства здешних обитателей. И Белка не была уверена в том, что сумеет их уберечь. Но поделать ничего не могла: приходилось бежать, бежать без отдыха, путая следы, пряча малейшие отголоски магии, скрывая отпечатки сапог, растворяя в текущей воде медленно вытекающую из открывшейся раны Брона кровь. И страстно надеяться, что спутники осилят этот сумасшедший темп, который в свое время выдерживали лишь знаменитые Гончие, но которого она просто не могла не потребовать, потому что лишь в этом было их единственное спасение.

Стрегон поостерегся выяснять, зачем Белик спалил паучьи туши, дым от которых был способен привлечь еще большее внимание, нежели следы крови или вмятины от тяжелых сапог. Зачем устроил гигантское зарево, которое было видно чуть ли не от самого тракта, и явно выдал свое местоположение.

Он только взглянул на лицо внезапно преобразившегося мальчишки и прикусил язык, а потом лишь старался выдержать навязанный Гончей темп, который отличался от прошлого раза так же, как спокойный шаг лесника отличается от бега напавшего на след хищника. Как оказалось, тогда Белик бежал далеко не в полную силу. Пожалел спутников. Но теперь, когда угроза стала слишком явной, припустил так резво, что даже тренированные наемники подозрительно быстро выдыхались.

Стрегон лишь молча стискивал зубы, все с большим отчаянием поглядывая по сторонам. И со всей ясностью осознавал: если они не выдержат и отстанут, Белик их бросит; если взмолятся об отдыхе, он презрительно сплюнет и оставит их прямо на звериной тропе; если они не удержат на себе раненого товарища, он безжалостно бросит и его тоже. А если они вдруг взбунтуются или схватятся за оружие, просто остановится на мгновение и убьет. После чего равнодушно отвернется и абсолютно спокойно продолжит свой бег.

Белка же не останавливалась ни на миг. Несколько раз она зачем-то исчезала в лесу, возвращая право ведущего Картису. Затем снова появлялась, озабоченно хмуря брови и, ни слова не говоря, заставляла отряд сворачивать с намеченного пути. Ее ни о чем не спрашивали. Однако внимательные взгляды братьев не раз и не два подмечали алые брызги на ее изорванной куртке, а чуткие ноздри безошибочно распознавали острый запах смерти, идущий от хрупкой и неопасной на вид фигурки, у которой хватило смелости и сил, чтобы недавно расправиться с двумя огромными чудовищами.

Более того, в какой-то момент Стрегон справедливо заподозрил, что они производят немалый переполох среди здешних обитателей. Наверняка звери покрупнее да поудачливее испытывали желание хотя бы мельком взглянуть, что за дерзкие чужаки рискнули без спроса бродить по межлесью. Однако Белка всякий раз меняла маршрут, свирепым рыком подгоняла задыхающихся людей, а сама, если они не успевали, ненадолго задерживалась и в своей манере объясняла голодным соседям, что очень не любит, когда кто-то засматривается на ее стаю с гастрономическим интересом.

Несколько раз братья слышали звериный рев, раздававшийся оттуда, куда уходила Гончая. Иногда в ответ доносился уже знакомый рык костяной кошки, от которого бросало в дрожь. Порой вдалеке падали деревца, хрустел кустарник, кто-то жутковато хрипел и царапал когтями кору. Потом подозрительная возня стихала, неизвестный зверь или убегал, или, испустив последний вздох, вытягивался на земле, не сумев принять верного решения: Белка не щадила никого из тех, кто рисковал бросить ей вызов, — убивала быстро и уверенно, отлично зная, что с наступлением темноты все, кто сопротивлялся сейчас, непременно двинутся по следу.

После полудня она исчезла надолго, не говоря ни слова, не предупредив никого и ничего не пояснив. Просто повелительно кивнула Картису, махнула рукой, обозначив направление, в котором надо двигаться. Затем сдернула с плеч мешок, швырнула его Ланниэлю и, ни на кого больше не посмотрев, растворилась в лесу. А перворожденные только красноречиво переглянулись, прекрасно понимая, что ничего изменить здесь не в силах: Белка, когда превращалась в Ходока, даже для них становилась совершенно чужой. Им оставалось лишь терпеливо ждать, когда она успокоится и пожелает хоть что-то прояснить.

Еще через час чуткий слух Стрегона уловил неясный шум позади и гораздо восточнее выбранной ими тропы. Был бы он простым человеком, вовсе бы не услышал, однако в нем текла кровь перворожденных, да еще особые руны помогали, поэтому встрепенулся он одновременно с эльфами. А спустя несколько минут, в течение которых ни один из отряда не посмел сбавить сумасшедшего темпа, с той же самой стороны донесся истошный, полный боли и неподдельного ужаса визг эльфийского пса, который кто-то грубо оборвал на особенно высокой ноте.

Братья обменялись быстрыми взглядами, но никто не произнес ни слова, когда еще через час Белик все-таки вернулся и окунул окровавленные по самые локти руки в попавшуюся на пути очередную протоку. Брезгливо поморщился при виде безнадежно испорченной куртки, а потом опять исчез среди зелени. Наемники в очередной раз вздохнули и поспешили выровнять шаг, пока сердитый окрик не заставил их сделать это гораздо быстрее.

Ланниэль, скрупулезно исполняя волю вожака, не отходил от Брона ни на шаг. Время от времени трогал пульсирующую жилку на шее раненого, озабоченно хмурился и на вопросительные взгляды Терга все чаще качал головой: Брон слишком долго не приходил в себя. Последние четыре часа его несли на руках, словно драгоценный груз, осторожно передавая друг другу и сменяясь примерно раз в час. Он даже не стонал, не шевелился и не открывал глаз, если побратимы задевали изувеченную ногу. Одно хорошо: «нектар» сумел остановить кровотечение, и Брон больше не терял кровь, однако эликсир с такой скоростью вытягивал из него силы, что молодой маг всерьез опасался за жизнь наемника.