Дикий пес - Лисина Александра - Страница 10

Она тепло улыбнулась:

— Я тоже им этого не позволю. Мы пройдем через лес, обещаю. А потом вернем Таррэна и заглянем к тебе на пару денечков в гости. Всей стаей. Так, чтобы ни у кого больше не возникало вопросов насчет изменения, моей семьи и рода, который они вздумали уничтожить.

Темный эльф слабо улыбнулся:

— Только не сноси там все до основания, ладно? Линнувиэль огорчится, если твоя стая с размаху разрушит священную рощу. А если с тобой придут и другие… Боюсь, от чертогов не останется ни одного корешка.

— Зато количество темных эльфов в одном отдельно взятом лесу здорово сократится. Как раз на тех, кто рискнет пойти против воли моего рода.

Тирриниэль глубоко вздохнул:

— Ох, Бел… как же ты иногда похожа на Траш!

— Знаю. Терпи.

— Терплю, — покладисто кивнул владыка. — Что мне еще остается?

Белка тихонько хихикнула.

— Вот поэтому я и отказался от изменения, — пробурчал себе под нос владыка Л’аэртэ. — Выдержать под боком вторую такую занозу просто выше моих сил!

Белка снова хихикнула, но больше испытывать его терпение не стала — отвернувшись к зеленой стене, провалилась в крепкий спокойный сон. И этому ничуть не помешало соседство царственного остроухого, а также близость Проклятого леса и внимательный взгляд со стороны, в котором светилось крайне необычное выражение.

Стрегон мысленно сделал очередную зарубку в памяти и порадовался тому, что, на свое счастье, весьма неплохо знает эльфийский.

Весь следующий день Белка вела их по выбранному маршруту, не останавливаясь ни на привал, ни для легкого перекуса, ни даже для того, чтобы проверить, какой растяпа наступил на волчьи экскременты, а теперь с остервенением вытирает о траву испачканный сапог.

Время от времени она кивала на какой-нибудь цветочек, советуя поберечь глаза. Порой осторожно огибала невинную с виду полянку, стараясь не потревожить вязкий и какой-то душный воздух. Однажды ненадолго исчезла, велев эльфам и братьям замереть на месте, потом в той стороне раздался раздраженный рев, быстро перешедший в истошный визг. Еще через пару минут Белка вернулась, на вопросительный взгляд Картиса задумчиво покачала головой (дескать, нет, зверь был местным и вовсе не походил на тварь, о которой беспокоился Брадорас). А потом убрала в ножны тщательно очищенный от крови нож.

— Сколько до кордона? — решился потревожить ее после полудня Тирриниэль.

Гончая, не оборачиваясь, бросила:

— Обычно до него идти дней пять. Но мы, если держать тот же темп, доберемся и за три. Правда, ближе к вечеру, так что, думаю, лучше встать лагерем заранее, а к кордону подойти на рассвете, когда он поспокойнее и когда большая часть его обитателей отсыпается после охоты.

— Там тоже есть место мира?

— Да. Хозяин специально оставил их на расстоянии дневного перехода друг от друга. Мало ли когда в жизни пригодится? Мы так и пойдем: от одного к другому, чтобы лишний раз не рисковать. И на той стороне — тоже.

— Бел…

— Ты ничего не чуешь? — вдруг встрепенулась она и резко остановилась.

Эльфы мгновенно насторожились, замерев за ее спиной, и завертели головами, стараясь уловить причину беспокойства Гончей.

— Магии нет, — беззвучно шепнул через пару секунд Ланниэль.

— Чужаков — тоже, — так же тихо отозвался Картис.

— Тварь? — первым догадался Стрегон, бесшумно потянувшись к ножнам.

Белка вытянулась струной, настороженно раздувая ноздри, даже голову запрокинула назад, чуть приподняв верхнюю губу. Какое-то время неподвижно стояла, полуприкрыв веки, но потом встряхнулась и шумно выдохнула:

— Ушло. Кажется, действительно тварь, но далеко.

— Хочешь на нее взглянуть? — осторожно уточнил Ланниэль.

— Надо бы. Но времени жаль. Если след попадется, сверну. Если нет, то оставим эльфам, пусть хоть немного поработают. Да и вдруг тварь слегка подпортит жизнь нашим преследователям? Не будем лишать их удовольствия от встречи.

Стрегон только кивнул, потому что не имел никакого желания раньше времени сталкиваться с тварью из Проклятого леса. Однако подумал, что воин на заставе говорил именно о северо-восточном направлении, где не так давно пропало несколько рейдеров. Следов полуэльф, правда, нигде не увидел, но Лакру сделал знак, чтобы тот был готов стрелять на любое движение. Вдруг Белик прав? В последние дни братья уже поняли: он всегда знает, что делает, и редко ошибается. Так что даже смутное его беспокойство было проводом, чтобы глядеть в оба и в любую секунду ждать какой-нибудь пакости.

Как ни странно, до полудня их никто не потревожил. Так, всякая мелюзга мешалась под ногами, тучами вились жадные до крови мошки да назойливо звенели над ухом многочисленные комары. Но можжевельник не подвел — надежно отваживал мерзкий гнус, и наемники в который раз вознесли благодарность обширным познаниям Белика, потому что могли себе представить, во что бы превратились их лица за время путешествия по здешним чащобам.

Нередко навстречу гостям с деревьев устремлялись крупные бабочки с бархатными крыльями, от лесных красавиц ловко уворачивались и зорко следили, чтобы гадкие твари не плюнули ядом. Местами встречались на редкость шустрые, раскрашенные во все цвета радуги стрекозы, от которых Белка посоветовала держаться еще дальше, чем от бабочек. Толстые слепни, жесткокрылые жуки… С веток то и дело падали мокрицы, которые так и норовили юркнуть за шиворот. Над головами весь день стоял неумолчный птичий гомон. Пару раз братья подмечали мелькание беличьих хвостов на ветках. Однажды под елями проскочила охотящаяся лиса, здоровая, с молодого кабанчика, да и клыки под стать, но большим отрядом не заинтересовалась. А потом приметила сверкнувшую на солнце сталь и поспешила освободить дорогу, пока чужаки не достали из мешков больно кусающееся серебро. Белка не уделила ей никакого внимания.

Потом были новые рощи и непролазные чащобы. Вырытые прямо посреди тропы ямы, частично засыпанные старыми листьями. Бесконечные коряги, поваленные стволы, буйно разросшиеся малинники…

Много чего довелось повидать опытным наемникам за свою нелегкую жизнь: и леса, и поля, и заснеженные горные склоны. Однако нигде больше, ни в одном месте на Лиаре они не встречали столь оживленного и столь опасного для чужаков места. Если бы не проводник, они бы непременно напоролись на какую-нибудь ловушку. Влипли бы в ядовитую паутину, рискнули бы сорвать с детства знакомую ягодку, глотнули холодной воды из прозрачнейшего родника. Но Белка только однажды бросила: «Ядовито!» — и они навсегда зареклись тянуть в рот то, что росло в этом странном лесу. Старались лишний раз даже не касаться подозрительно быстро опадающего с деревьев мха, тщательно следили, чтобы ни одно насекомое не приблизилось на расстояние плевка. Настороженно наблюдали за кустами, за ветками и даже за крохотными ямками, потому что еще не успели забыть, как из одной такой ямки перед самым носом у Белика вдруг высунулась огромная змеиная голова и с громким шипением метнулась прямо к горлу.

Гончая, не сбавляя хода, перехватила чешуйчатую гадину и буквально выдернула ее (а змея оказалась чуть ли не с долговязого Лана длиной) наружу. По пути небрежно свернула ей шею и отшвырнула подальше, чтобы неистово бьющийся змеиный хвост никого не задел. А когда от поднятого шума где-то наверху встрепенулась стайка зверушек наподобие безобидных и проворных юрков, неожиданно подняла голову и зашипела еще громче, чем змея недавно. После чего мохнатые падальщики испуганно пискнули и кинулись прочь, перепрыгивая с дерева на дерево настолько проворно, что даже тренированный глаз едва успевал заметить.

— Те самые бегунки, — неохотно пояснила Белка в ответ на девять вопросительных взглядов. — На них серый мох почти не действует, вот они и селятся там, где его много. Любят швырять эту дрянь сверху. Мох, коли на кожу попадет, разъест мгновенно. А если коснется глаз — все: считай, ослеп на всю оставшуюся жизнь. А бегунки, как только жертва теряет ориентацию, спокойно прыгают с веток и вцепляются в нее. Сами мелкие, конечно, но зубы у них не тупее ваших кинжалов. Зато они питонов боятся, потому как змеи любят жевать их мягкие шкурки. Да и мясо у них… ничего. Но этих гадов лучше сразу отваживать, чтобы потом не преследовали.