Нечисть, нежить, нелюдь - Сокол Аня - Страница 11

– Вы не думайте, Пелагея – хорошая хозяйка, – пробурчал под нос мельник.

– Только ждала она явно не нас. – Чернокнижник встряхнулся, словно мокрый пес. – А одного знакомого мне служителя.

– А разве смиртам не положено хранить целомудрие? – громко спросил вошедший в дом Рион. Вода текла с темных волос, следом громко топал стрелок.

– Не дается Теиру целомудрие, – крякнул Казум, впрочем, без особого осуждения, и последовал за хозяйкой.

– Как и молоток? – Михей задумчиво покачал скрипучую дверь. Порог заливала дождевая вода.

– Не торопился бы ты с ремонтом. – Я стащила мокрую куртку. – Неизвестно еще, зачем нас сюда привезли и чего хотят.

– Да брось, – ухмыльнулся Рион. – У селян известные беды: либо скисшее молоко, либо мыши в подполе, в самом запущенном случае – лиса в курятнике.

– Вынужден согласиться с неучем, – кивнул Вит и тут же спросил: – Что тебе не нравится?

А я едва подавила желание сказать: «Все». После капища я чувствовала себя странно. Настороженно, словно дикая кошка, учуявшая запах степного тура, который имеет привычку разорять птичьи гнезда. Гнезд было не жалко, злило присутствие чужака, которого я никак не могла рассмотреть сквозь заросли камыша. Злила неизвестность.

– Не знаю, – ответила, направляясь в комнату, где слышался тихий голос Пелагеи. – Например, то, что крысой в подполе может оказаться базыга, учитывая, что до капища меньше дня пути.

Парни ничего не ответили. Михей наконец-то оставил в покое перекошенную дверь.

Дождь лил до середины ночи, и напуганные его силой базыги, селяне и лисы не высовывали на улицу носа до следующего утра, дав нам время выспаться. Рион и Вит успели пару раз поругаться, а Михей почистить и отладить арбалет.

Строили Волотки рядами, дом за домом, участок за участком, как граблями по земле провели – более десятка прямых улиц соединялись между собой маленькими проулками. Село дворов на пятьдесят, не больше, имелась в нем и часовня. Лес подступал к оградам крайних домов почти вплотную, высокие деревья смыкались кронами над дорогой и лишь немного расступались, подходя к пашням. Это то, что принято называть глухим эоловым углом.

Вряд ли сюда часто забредали торговцы или сборщики налогов, здесь не выступали уличные артисты и не устраивали ярмарки. Наверное, тут ничего не изменилось за последнюю сотню лет. Но Волотки были еще живы, мы смогли убедиться в этом прямо за завтраком.

Лаяли собаки, слышался стук топора – сосед Пелагеи колол дрова. Какая-то женщина кому-то что-то высказывала, и этот кто-то вяло отнекивался в ответ. Где-то заплакал ребенок, потом успокоился. Послышались веселый смех и разухабистая пьяная песнь раннего гуляки.

Простые и привычные звуки. Словно и не уезжала никуда.

– Вы уж не побрезгуйте, – бормотала местная травница, молодая девушка, представившаяся Майаной, и торопливо выкладывала на стол кабачки, репу, банку с огурцами. – Я ж от чистого сердца. – Она опустила глаза и, торопливо скомкав полотняную суму, выскочила из светелки.

Тут же появилась Пелагея с полным чугунком картошки, проводив взглядом травницу, уверенно проговорила:

– Хорошая девушка, – и посмотрела на меня.

– Да мы не сомневаемся, – кивнула я, и женщина отчего-то смутилась, видимо, меня к этой категории причислить было трудно: таскалась с тремя парнями по лесам. Хотя спали мы в разных комнатах – я на террасе, они в спальне, что уступила им хозяйка, перебравшаяся на печку…. – Вы уж не побрезгуйте, – повторила она загадочно и снова ушла.

– Кто-нибудь понял, чего она хотела? – нахмурился Рион. – Кроме того, чтобы мы съели ее продукты?

В ответ Михей крякнул и запустил черпак в котелок. Снова хлопнула входная дверь, в комнату торжественно вошли три матроны внушительного вида с котомками и корзинками.

– Наши дары колдованцам, – поклонилась самая высокая и принялась перечислять: – Яйца, хлеб, соленья, копченья…

– С личной коптильни старосты, – вставила стоявшая справа пухленькая женщина в расшитом платке.

Из-за печки выглянула Пелагея, окинула взглядом стол, на котором почти не осталось места, и снова исчезла.

– Который здеся самый могучий чаровник? – поинтересовалась высокая, закончив выкладывать продукты.

– Он, – тут же указал на стрелка Вит.

Михей от такой чести выронил ложку, она стукнулась о тарелку, часть каши плюхнулась на скатерть.

Женщина, что стояла слева, нервно поправила седые, забранные в пучок волосы, придирчиво оглядела стрелка, как лошадь на ярмарке, и вынесла вердикт:

– Пригожий, – а потом повернулась к чернокнижнику, – но и ты ничего, не беда, что кровей ненашенских.

– А парнишка-то совсем молоденькой, – вставила та, что в платке, с жалостью глядя на Риона.

– Так, любезные, – не стал вдаваться в причины, вызвавшие жалость, чаровник. – Вы полюбопытствовать пришли или по делу? Продукты – дело хорошее, но…

– По делу, – прервала его самая высокая. – Вы, господа чаровники, про указ короля Ирина Первого слышали?

Рион вдруг закрыл лицо руками, худые плечи задрожали, то ли от плача, то ли от смеха.

– Нет, – ответил за всех Вит.

Я согласно кивнула, хотя что-то такое вертелось в голове, что-то скабрезное, вон и Михей старательно морщил лоб, не забывая, впрочем, накладывать картошку и присматриваться к банке с огурцами.

– Вы обязаны обеспечить постоянный прирост поголовья колдованцев в посещаемом селении, – выпалила пухленькая и посмотрела на стрелка.

Но парень продолжал невозмутимо есть.

– В каком смысле – обеспечить? – не понял Вит. Или понял, но никак не мог поверить услышанному.

– В прямом, – сдавленно ответил Рион, уши которого наливались краснотой.

– Для сей благой цели, – добавила седовласая, – мы готовы предоставить вам своих дочерей, племянниц или любых других женщин по вашему выбору, – закончила она и снова кокетливо поправила прическу.

Михей опять выронил ложку.

– Указ издал основатель династии Тиринов. – Рион замотал головой. – И он до сих пор не отменен.

– Вы уж не побрезгуйте, – проговорила уже знакомые слова женщина в платке.

Стрелок покраснел и уткнулся в тарелку, Пелагея снова выглянула и снова исчезла.

Чернокнижник сидел неестественно прямо, видимо, пытался понять смысл выражения «обеспечить постоянный прирост поголовья» применительно к себе. Судя по выражению вирийского лица, со смыслом было туго.

Я слышала об этой давней традиции. Причем слухи походили на бабкины сказки. Рассказывали, что в древние времена чаровники ездили по деревням и старались оставить как можно больше потомства. Насколько я помню, такое уже три столетия не практиковалось. Потому что способности к магии наследовались настолько редко, что больше это походило на совпадение. Да и, как поговаривали, многие маги злоупотребляли этим правом, недовольные крестьяне слали жалобы в Велиж и даже подбрасывали «наследничков» к стенам города магов.

И вот теперь в этих забытых всеми Волотках парням предлагали увеличить… хм… магическое поголовье. Мало того, всячески готовы были послужить высокой цели, даже продуктов принесли…

– А ты, малышка, тоже чаровница, что ль? – глядя на меня, просюсюкала женщина в платке. – Худая какая и хлипкая, – покачала она головой. – Но не боись, и тебе полезное применение найдем. А хош, замуж выдадим? У меня сынок как раз в возрасте. Высок, как дуб, силен, как бык, и ест за троих. Чем не муж?

Я криво улыбнулась. Впервые пожалела, что на мне маскировочный кулон, а так – посмотрела бы я на этих сватов! Сынуля еще и жрет от пуза, ясное дело, от такого подарка судьбы надо избавляться, то бишь – подарить другому.

– Стрига я, тетенька, – с легкой придурью ответила ей. – За предложение спасибо. Четверых мужей уж схоронила. От пятого не откажусь.

Женщины, как по команде, подняли руки и поводили перед собой в отвращающем жесте. Но поводили с уважением. Нечисть отгоняли. Темный народ, ну с какой стати той же злыдне бояться их размахиваний руками?