Мозговой Студень (ЛП) - Ли Эдвард - Страница 4

Типпс задумался о них, об этих секс-призраках. Осознают ли они свое место в эфирной вселенной? Задумывались ли о таких понятиях, как экзистенциальная истина, психо-социальный атомизм, трехсторонний эвдемонистичный тезис? Интересовались ли когда-нибудь своим предназначением? - задался вопросами Типпс. Имели ли они предназначение?

Вдруг Типпс выпрямился в сидении. Отличная немецкая оптика бинокля с легкостью обнаружила заехавший на парковку старенький красный пикап, с длинной свежей царапиной на правом заднем крыле.

* * *

Луд слонялся по «Костру», в своей обычной спецовке и ботинках 11-ого размера, таская сумку с журналами. Перед кассовым аппаратом стоял стеллаж с «мужской» прессой, где было уже полно свежих сентябрьских номеров. Луд никак не мог понять, почему сентябрьские номера выходят всегда на третьей неделе августа. Хотя это его не особенно волновало. На следующей неделе ему пора будет приниматься за ту маленькую блондинку, чей торсик так уютно устроился в «сентябрьском» корыте. У нее шикарное вымя, но вот в норке поместился бы даже свиной окорок. Это что ж нужно было туда засовывать ее парням, чтобы так растянуть? Свои дурные головы, что ли? Или у нее с рождения уже так? Опять же, рожать спиногрызов будет легче. Да она целый детский сад сможет родить в один присест! А вот губы вокруг ее норы свисали как куски мясной нарезки. Но она хотя бы не такая шумная, как девка из «августовского корыта», от которой Луда уже тошнило. Вот поэтому Луд каждый месяц покупал себе новые журналы. Разложенный на животе девки разворот помогал его «петушку» как следует встать и кончить. А из-за того, что у него сдохла июньская девка и ему пришлось ее выбросить прошлой ночью, Луду нужно было найти ей замену. Эти шлюхи постоянно зависали в «Костре», потому что дальнобойщики всегда старались бросить пару палок между долгими рейсами. И так повелось, что на большой, забитой грузовиками парковке, Луд мог быстро снять и увезти девку, не вызвав ни у кого подозрений.

По пути он увидел на бетоне целые кучи гандонов, и это его очень расстроило. Неужели эти парни ничего не понимают? Разве головы им нужны только для того, чтобы в них жрать? Молофья же выходит из вашего «петушка» не только ради удовольствия! Это ж эликсир жизни! Это особый дар, данный Всевышним, чтобы парни могли Его волей брюхатить девок, а те рожать спиногрызов. Давать жизнь, вот для чего нужна молофья, понимаете? Выпускать на землю новых кaрaпузов и выполнять тем самым волю Божью. И очень обидно видеть, когда такое хорошее семя тратится впустую ради простого перепиха. Его нельзя спускать в какой-то дьявольский гандон! Эти резинки, валяющиеся по всей парковке, были все равно что пощечиной Всевышнему. У Луда была мысль собирать их каждый вечер и вытряхивать содержимое в какую-нибудь банку. Потом купить кухонную спринцовку и вводить это семя девкам, вместо того, чтобы трудиться самому. Конечно, может, это и не такая хорошая идея, учитывая, что сейчас полно ходит всякой дьявольской заразы. Просто до слез обидно видеть, как парни растрачивают свое семя, спуская частичку Бога в резиновый мешочек и смывая его в толчок или выбрасывая на грязную парковку…

- Эй, папаша, за двадцать баксов отсосу так, что обкончаешься.

Луд взглянул на маленькую худышку, выпорхнувшую из темноты. Почти все шлюхи были такими же тощими, как эта, имели длинные прямые волосы и, в основном, маленькие сиськи, за исключением, конечно, его пышногрудой «сентябрьской» девки.

- Похоже, ты крошка, что надо! - обрадовался Луд. - Только иди за мной вон в тот грузовик. Там и развлечемся.

Они забрались в пикап, и не успела она даже спрятать в карман две полученные от него десятки, как Луд тут же вытащил своего «петушка». Разинув хлебальник, девка тут же приступила к работе. Луд решил дать ей немного пососать. Не то, чтобы он собирался тратить свое драгоценное семя на ее «варежку», просто ему нужно было прийти в «рабочее» состояние, перед тем как кинуть вечернюю палку «августовской» девке. Луд знал, насколько это важно. Гораздо проще возбудиться от девки, у которой еще есть руки и ноги, чем от бестолкового, что-то мямлящего торса с дыркой, залитой гелем для смазки. А эта маленькая худышка «смолила его трубку», как заправский кавалерист, по ходу дела нежно лаская его мошонку. Боже, а она сосет, что надо! - мысленно воскликнул Луд. Как настоящая машина! Так всю кожу мне с «петушка» слижет! Тут девка перестала сосать и довольно грубо заявила:

- Эй папаша, я поработала. Ты кончать собираешься?

- Ну, еще немного, крошка. У стариков вроде меня не сразу получается.

Девка снова принялась сосать, на этот раз еще жестче и быстрее, теребя маленькой ручкой его мошонку, словно переполненное молоком коровье вымя. Она заглатывала и лизала, весьма умело обрабатывая его плоть и издавая больше шума, чем пара тысячефутовых гемпширских свиней, бузящих в грязной яме. Потом снова остановилась и заныла:

- Давай, папаша, кончай уже! У меня нет лишнего времени.

- Да у тебя, крошка, целая жизнь есть, - добродушно поправил Луд, - чтобы свернуть с грешного пути и заняться таким богоугодным делом, как продолжение человеческого рода. Я говорю о том, сладкая, что все в жизни имеет свое предназначение, - и Луд тут же нанес ей сокрушительный удар в затылок пустой бутылкой из-под «Карлинга».

Сунув девку под сидение, он выехал с парковки, с все еще торчащим после классного отсоса «петушком». Ему было даже немного стыдно за то, что ему вскоре придется с ней сделать.

* * *

А делал он это так - спускал их в подвал и заставлял проглотить миску картофельного пюре, густо замешанного на “фенциклидине”, чтобы надолго отключить их. Потом заклеивал им глаза, прокалывал уши и «ботомировал» шилом, чтобы их больше ничего беспокоило. Своим полевым стругом, походившим на топор с поперечным лезвием, отрезал им руки и ноги, перед этим обязательно перевязав их у основания крепкой сизальской веревкой, чтобы девки не подохли потом от кровопотери.

Именно это Луд и проделал по возвращении домой с маленькой членосоской, которую подобрал в «Костре». С каждым разом получалось чуть аккуратнее. Луд уже мог оттяпать девке руки и ноги так чисто, что не придерешься. Ему нужен был в первую очередь живой торс. Через пару недель обрубки заживут, и можно будет «чпокать». Теперь она была абсолютно голая. У нее были довольно красивые маленькие сиськи, густой куст волос между ног, и даже маленькая волосяная дорожка, идущая от лобка до пупка, которую Луд всегда считал привлекательной. Вот только единственное, что его не особенно привлекало, это татуировки. Они были у многих девок. Например, у этой каштанки такая находилась над правым соском. Дурацкое сердечко, пронзенное кинжалом. Луду было стыдно за девок, которые так не уважали и портили свое тело. Он считал, точнее знал из книг, что тело является храмом Божьим, и портить его глупыми татуировками это все равно что мусорить в храме, писать на алтаре бранные слова или бить камнями церковные витражи. Но это уже не имело значения, потому что теперь эта тощая каштанка значительно продвинулась к истинному смыслу богоугодной жизни. Однако Луд решил повременить с укладыванием ее в «июньское» корыто. Между тем, он перевязал ей обрубки, чтобы она не подцепила инфекцию. Потом собрал ее руки и ноги и понес наверх, чтобы позднее вывезти за город, предварительно обработав ртутной кислотой. Он поднимался по лестнице, стуча ботинками 11-го размера, как на верхней ступеньке вдруг резко остановился. Перед ним стоял какой-то странный парень в костюме, а в руке у него была большущая пушка, направленная Луду прямо в лицо…

* * *

- Вот, проклятие! - воскликнул старик в спецовке. Он замер на верхней ступеньке, как вкопанный. Его руки были тяжело нагружены…

Конечностями, - догадался Типпс. Он нес отчлененные конечности.

- Не двигаться! - Типпс с удивлением уставился на этого сморщенного человечка. Он продолжал держать его под прицелом своего «Глока 17», чья обойма была полна «ремингтоновскими» патронами 9-го калибра. В его голове, казалось, происходили какие-то скрытые расчеты. - Ну же, - сказал Типпс. - Бросай… конечности.