Король северного ветра - Бочаров Анатолий Юрьевич - Страница 39

– Герцог Эрдер. Вы пытаетесь обвинить меня в некомпетентности? Подразумеваете, что я ни на что не годен и пришло время гнать меня отсюда долой? Может быть, вы решили предложить нам другого предводителя? Себя, например?

Эдвард Эрдер выпрямился в кресле. Сцепил пальцы замком.

– Я говорю о фактах, – сказал он тихо. – Всего несколько фактов, господа, попробуйте их обдумать. – Он обвел взглядом присутствующих. – Секретность нашего плана оказалась нарушена. Гарландский король не раскрыл наших намерений Ретвальду лишь потому, что не собирался их раскрывать. Ретвальд применил магию, хотя вы, сэр Роальд, клялись мне, что он не станет либо не сможет этого сделать. Лорд Джеральд, которому мы все прочили кресло первого министра, погиб. Герцог Айтверн, которого вы собирались взять под стражу – на свободе, сейчас вероятно уже покинул Тимлейн, и кто знает, что он предпримет дальше. Сэр Роальд. Я не обвиняю вас ни в чем. Вы собрали нас, и другого предводителя у нас пока нет. – Это «пока» Эрдер ввернул словно между делом. – Я лишь прошу вас. В следующий раз обсуждайте свои планы с нами.

– Я понял вас, герцог. Вы сказали все, что хотели?

– Да, милорд. Пока я сказал все, что хотел.

– Отлично, – Рейсворт слегка улыбнулся. – Я всегда готов выслушать критику из уст человека, не сделавшего для успеха нашего дела ровным счетом ничего и лишь со стороны наблюдавшего за всеми нашими усилиями. Брэдли, что Фэринтайн?

– Ждет в приемной.

– Хорошо, скоро дождется. Господа. Я понимаю, что допустил несколько ошибок и все прошло сегодня не так хорошо, как нам бы того хотелось. Присоединившись ко мне, вы все понимали – если хотим вернуть себе Иберлен, придется рискнуть головой. Сегодня мы ей действительно рискнули. Мне жаль, что погиб Джеральд Коллинс, без его советов и поддержки у нас не нашлось бы ни единого шанса на победу. Однако герцог Коллинс также знал, на что идет. Мы с вами живы, и Тимлейн теперь в наших руках – осталось только его удержать. Подумайте, пожалуйста, об этом, прежде чем обвинять меня в неважно в чем. Потому как обвиняя меня, вы обвиняете сейчас и самих себя тоже. Или, может быть, кто-то пожелает мне возразить?

Таковых не нашлось. Лорды продолжали сидеть неподвижно. Эдвард Эрдер отхлебнул вина из бронзового кубка. Бросил взгляд на молодого Коллинса, промолчал.

– Хорошо, – продолжил Рейсворт. – Как видели вы все, Ретвальд бежал при помощи магии – открыл, видимо, пространственные ворота, как чародеи древности, в момент когда его жизни угрожала опасность. Ранить его Фэринтайн не успел – пулю нашли на полу, отлетевшей от стены. Я не знаю, куда отправился узурпатор. Не знаю, когда он решит вернуться и с какими силами. Но что он вернется – не подлежит сомнению. Он считает этот трон своим, и так просто нам его не уступит. Нам нужно быть готовыми к его возвращению. А быть готовыми – это значит, избежать раздоров. На руках колдуна – кровь двоих верховных лордов королевства. Вашего отца, Эдвард, и вашего, Брендон. Мы не дадим нашему врагу сделать этот список длиннее. Сейчас нам нужно не решать, кто виноват в нашем бедственном положении, а сделать все, чтоб это положение не сделалось еще более бедственным. Айна, – сказал граф без всякого перехода, – займи, пожалуйста, Серебряный Трон.

Его слова прозвучали настолько неожиданно, что девушка едва не вздрогнула. Чувствуя, как на ней остановились взгляды всех собравшихся в комнате вельмож, Айна Айтверн медленно понялась из кресла, в котором расположилась, и пересела на Серебряный Трон. Его сиденье оказалось действительно весьма холодным и жестким. Стараясь не показать своих неудобства и волнения, Айна распрямила спину, положила руки на подлокотники, высоко подняла голову.

– Хорошо, – сказал Рейсворт. – С этого дня дом Ретвальдов, преступно захвативший власть в Иберлене, объявляется низложенным. Ввиду пресечения прямой линии династии Карданов, корона переходит к дому Айтвернов, который повышается в своем звании от герцогского до королевского. Прежний глава дома, Артур сын Раймонда, лишенный всех званий и титулов за пособничество узурпатору и убийство прежнего короля, будет подлежать аресту сразу, как только окажется в руках правосудия. Как законная глава дома Айтвернов, леди Айна Элизабет Айтверн, герцогиня Малерион, повелительница Запада, волей Коронного совета объявляется новой королевой Иберлена.

Вот и все. Так просто. Таковым оказалось ее восхождение на трон. Ни фанфар, ни торжественных речей – просто темная комната, наполненная людьми, которые сами еще не знали, победили они сегодня или потерпели сокрушительное положение. «Кто знает, сколько дней или часов я на этом троне пробуду. Возможно, царствование Гледерика окажется дольше моего». Видя замешательство девушки, Эдвард Эрдер одобрительно ей кивнул.

– Мне положено что-то сказать? – спросила Айна. – Что-то, соответствующее моменту?

– Не сейчас, племянница. Брэдли, распорядитесь, чтобы к утру знамена Ретвальдов спустили со всех башен Тимлейна и заменили на Золотого Дракона Айтвернов. Начиная с рассвета, пусть герольды объявляют народу на площадях о новой королеве и изгнании чернокнижника. На одиннадцать утра официальный прием, королева будет представлена дворянству, магистрату и купеческим гильдиям. Проводить лучше в ратуше. Тогда, Айна, ты обратишься к народу, речь я уже набросал, обсудим с тобой чуть позже. Герцог Эрдер, вы займете кресло первого министра кабинета.

– Как первый министр, я хочу задать ряд вопросов.

– Я не сомневаюсь. Говорите.

– Благодарю, что разрешаете, – Эрдер, не вставая, изобразил нечто похожее на неглубокий поклон, едва не коснувшись грудью стола. – Милорды, я не буду спорить – замена знамен с неправильных на правильные и произнесение сопутствующих речей являются делом богоугодным. Но не найдется ли у нас темы для обсуждений поважнее? Мой предшественник на посту первого министра этого кабинета все еще на свободе и никаким правосудием, вопреки вашим пожеланиям, грай Рейсворт, не схвачен. Мы все с вами знаем, куда он направится. К герцогу Тарвелу. Опять. Снова просить у него помощи против нас.

– Теперь ситуация несколько иная, нежели четыре месяца назад, – недовольство, испытываемое Рейсвортом, сделалось еще заметней. Было очевидно, что поведение Эрдера раздражает его. – В прошлый раз победу Артуру принес не один Данкан Тарвел. Эту победу ему принес я и все армии Запада. Теперь эти армии на моей стороне. В лагере Тарвела хорошо если четыре тысячи человек – против тех двадцати, что мы сможем выставить против них в ближайшее время. Я прикажу своим войскам выдвигаться завтра днем. К вечеру они достигнут ставки лорда Данкана и принудят его к повиновению.

– Они могут не принять бой, а отступить.

– Могут. Пусть отступают – в Райгерн, Эленгир или Стеренхорд, неважно. Любая крепость, которую они пожелают занять, сделается им могилой. Наместники Малериона и Флестальда на нашей стороне, как и вся страна. Артур и его престарелый наставник могут расположиться в любом окрестном замке на свой выбор. Отступать им будет все равно некуда. К ним не придет подкрепление, и ждать поставок продовольствия им тоже не стоит. Наши враги окажутся прямо в сердце враждебного им королевства. Выбор перед ними встанет простой – все же сдаться или погибнуть.

– Если только, – Эрдер не унимался, – помощь не явится к ним из-за пределов Иберлена. Артур Айтверн покинул Тимлейнскую крепость не один, а в обществе благосклонного к нему монарха. Если сэр Артур вступит в сговор с Рэдгаром, наши восточные рубежи ждет война. Тарвел и Айтверн здесь, Клифф Рэдгар на востоке, а если еще и Пиппин Бренилон, – назвал он лумейского короля, – двинет свои войска через границу, воспользовавшись воцарившимся в нашем государстве хаосом – нам не продержаться и до зимы. Когда последний Кардан впервые, тайно, явился в Тимлейн, а в этой зале всевластно распоряжались Раймонд и Брайан, дела и то шли лучше, нежели теперь.

По Виктору Гальсу и Брендону Коллинсу было заметно, что они разделяют опасения шоненгемского герцога. Будучи младшими родичами людей, безрассудно начавших минувшей весной междоусобную войну в Иберлене, Эдвард, Виктор и Брендон поневоле теперь уже склонялись к осторожности. Наученные безрадостным опытом недавних поражений и потерь, они не желали больше рисковать – и при том понимали, что положение, в которое они позволили себя завести, само по себе зыбко и исполнено риска.