Аропс - Мандалян Элеонора Александровна - Страница 1

• 1/5
• Следующая

Элеонора Александровна МАНДАЛЯН

Аропс

Рассказ

Протягивая ребенка счастливому папаше, нянечка почему-то виновато отвела взгляд. Глаза младенца были закрыты, а личико в белом кружевном чепчике казалось голубоватым. Отец озабоченно поинтересовался, не болен ли новорожденный. Жена лишь отрицательно помотала головой и всю дорогу до дома не произнесла ни слова.

На крыльце их встречали домочадцы: свекровь и теперь уже старшая дочь - первоклассница, крепкая, жизнерадостная девочка.

- Где он? Покажите! Дайте я понесу! - прыгала она вокруг матери.

- Уронишь, - отрезал отец и сам внес нового члена семьи в дом, осторожно опустив его на диван.

Собака, радостно крутившаяся у ног вернувшейся хозяйки, потянула воздух мокрой пуговкой носа и, вдруг заскулив, спряталась под стол.

- Ты чего, Чарачичи?* - удивилась свекровь. - Маленьких не видел? - И спросила у невестки: - Кормишь?

_______________

* Ч а р а ч и ч и - шалун (арм.).

Та опять только молча помотала головой.

- Это что еще за фокусы? - Лицо свекрови стало строгим и недовольным. - В нашем роду все вскормлены материнским молоком.

- Отказался, - лаконично объяснила невестка.

Свекровь сокрушенно пощелкала языком и неожиданно вскрикнула:

- Ой!

Младенец открыл глаза - выпуклые, круглые, блестящие и черные, без белков и зрачков, будто это были и не глаза вовсе, а две перезревшие вишенки.

- Странный какой, - сказал отец. - У нас в роду таких не бывало.

Жена только вздохнула, а новорожденный стал вертеть головой, будто в ухо ему попала вода или уховертка.

- Не видите разве, ему чепчик мешает, сними! - сказал отец жене.

Жена не двинулась с места. Свекровь бросилась развязывать тесемочки. Но едва чепчик оказался в ее руках, она испуганно отскочила. Упруго развернувшись, из-под чепчика высвободились два широких, круглых лопушка единственное украшение голой, сизой головки.

- Ой, мамочки, какой лопоухий! - всплеснула руками первоклассница.

- Это не уши, - обреченно сказала мама. - Это неизвестно что.

- Как это не уши? - Отец склонился над новорожденным, чтобы получше разглядеть два кожистых, лишенных каких-либо складочек и извилинок отростка, на которых не было вообще ничего, даже ушных отверстий. - Да он же глухонемой! - ахнул отец.

- Он прекрасно слышит, - сказала мать все тем же тоном покорной обреченности.

- Не говори глупостей, так не бывает, - рассердилась свекровь и принялась поспешно распеленывать новорожденного.

Собака из-под стола глухо заворчала, а мать не то пугливо, не то виновато попятилась. Освобожденные от пеленок конечности выстрелили в стороны, будто тугие пружинки. Все, включая собаку, обалдело уставились на грушевидное блестящее тело нежно-голубого цвета и четыре абсолютно одинаковые перепончато-пятипалые конечности.

- О... оно м... мальчик и... или девочка? - заикаясь, спросила старшая сестра. - У него там нет ничего, даже пупочка.

Свекровь не без усилия оторвала взгляд от странного создания и стопудовой тяжестью возложила его на невестку:

- Ты что в дом принесла?

- Не ребенка, не лягушку, а неведому зверушку! - весело продекламировала девочка, но тут же прикусила язык. И чтобы как-то утешить родителей, добавила: - Пеленки стирать не придется. Ему нечем их пачкать.

- А ну марш отсюда! - прикрикнула в сердцах на нее свекровь. И так как девочка была послушной, уже вдогонку ей крикнула: - И собаку с собой забери!.. Что делать-то будем? - Последнее относилось к родителям бесполого нечто.

- Растить, - твердо сказала мать.

- Но мы даже не знаем, он это или она, - возразил отец.

- А мне все равно. Он маленький. Беспомощный. Я буду о нем заботиться.

- Оно конечно, ведь не выкинешь же его на улицу. Пусть он будет мальчик, девочка у нас уже есть. Девочке нужен брат, а мне - помощник, озадаченно рассуждал вслух отец.

- Как же, будет тебе помощник, - проворчала свекровь и, вконец расстроившись, ушла на кухню.

Не взглянув на жену, выскользнул из комнаты и отец. Мать облегченно вздохнула и бросилась к дивану. Новорожденный дрыгал всеми четырьмя конечностями, вертел выпуклыми черными кругляшками и забавно собирал в складочки полированную голубую макушку.

- Как же мы тебя звать будем, уродец ты мой ненаглядный, - умильно ворковала мать, размышляя вслух, и вдруг с уверенностью сказала: - АРОПС! Ну конечно, Аропс! А как же еще?!

- Почему Аропс? - рассердился отец, узнав о решении жены. - Нет такого имени. Над нами будут смеяться. И так неизвестно что уродилось, а ты еще имя ему несусветное придумала.

- Я ничего не придумывала, - заупрямилась жена. - Просто его зовут Аропс!

Малыш оказался на удивление покладистым, никому никаких хлопот не доставлял - лежал себе целый день на диване да дрыгал конечностями. Только вот беда - от еды отказывался.

- Помрет ведь, - говорила свекровь, косясь на уродца. - Козьим молоком кормить не пробовала?

- Плюется.

- Неделя уже, как вы дома, и ничегошеньки в рот не брал.

- Ничего. Он у меня выносливый.

Свекровь бросила тревожный взгляд на невестку - может, с горя умом помутилась?

Отец, подолгу разглядывая странное дитя, лишь сокрушенно вздыхал.

- И в кого ты такой уродился? Соседям стыдно показать.

- А незачем и показывать, - отрезала жена. - Сглазят!

Старшая сестренка Аропса очень скоро привыкла к нему - гладила его тугой, блестящий животик, легонько дергала за кожистые лопушки. Но больше всего ей нравилось играть с ним в ладушки попеременно то с нижними, то с верхними конечностями - благодаря перепонкам, у малыша это получалось особенно звонко.

Как-то раз, запеленав Аропса в одеяльце, мать вынесла его в сад, на солнышко. Малыш, казалось, с любопытством глазел по сторонам. Его внимание привлек пчелиный рой, вившийся над деревянными домиками улья.

Поодаль, развалясь в тени, спал Чарачичи, избегавший с некоторых пор появляться в комнатах. Над ним, надоедливо жужжа, крутилась большая синяя муха. Чарачичи приоткрыл один глаз. Улучив момент, он лязгнул зубами и слопал приставучку. Потом встал, потянулся и отправился в дальний конец сада под каменную ограду, где, сложившись пирамидкой, совершил вполне естественное действо.

Аропс, вытянув шею, наблюдал за Чарачичи. И вдруг выскользнул из рук матери, оставив вместо себя пустую "куколку" свернутого одеяла. Смешно прыгая, как мячик, вокруг улья, Аропс принялся, совсем как Чарачичи муху, ловить ртом пчел и заглатывать их целым роем. В мгновение ока пчелы исчезли в животе Аропса. Мать выронила одеяло и схватилась за голову. А Аропс развалился на траве, и голубой, блестящий живот его быстро-быстро задвигался, будто там, внутри, включились мельничные жернова.

Через несколько минут Аропс вскочил, потянулся и поскакал в тот укромный уголок сада, где недавно пирамидкой возвышался Чарачичи. Скопировав позу собаки, он выплюнул на траву полосатый брикетик из прессованных пчел и, довольный собой, снова прыгнул к матери на руки.

Весь день, боясь свекрови, мать не проронила ни слова. А ночью, не удержавшись, возбужденно зашептала мужу на ухо:

- Он съел наших пчел. Всех до единой. Превратил их в полосатый кубик и выплюнул.

- Ну и дела... Не ребенок, а пчелоглот какой-то, - расстроился отец. - Что же мы будем делать без пчел? Соты почти пусты, и на зиму мы останемся без меда... И между прочим, новорожденные не питаются пчелами.

- Мне тоже так казалось, - вздохнула мать.

Но гулять с Аропсом ей понравилось, и на следующий день она взяла его за околицу, к небольшому болотцу, где можно было не опасаться, что их кто-нибудь увидит: из-за комаров и лягушек сюда мало кто захаживал.

При виде Аропса лягушки, гревшиеся на солнышке, веером попрыгали в воду. А Аропс, снова не усидев в пеленках, оттолкнулся своими перепончатыми ножками от матери и бултыхнулся вслед за лягушками в воду. Мать только ахнула от неожиданности. А он, по-лягушачьи орудуя конечностями, носился по болотцу, пожирая на ходу попадавшихся лягушек.

• 1/5
• Следующая