Рикошет сна (СИ) - Агеева Рита - Страница 9

Грабабайт широко разевает свой розовый ротик — но это не зевок, а выражение изумления.

— Мальчик-карнавалет интуитивно потянулся к бестолковой непрактичной мелочевке. Кот подтвердил, что это действительно непонятно что и непонятно зачем. Но Стелла смогла рассмотреть причину того, почему крышечка позвала к себе Арчи…

— Он хочет улететь от нас? — шепчет кот.

— Крышка и крылья, выпускать на свободу, освобождать и распахиваться всем сердцем, сбросить оковы и спустить тормоза, — перебирает ассоциации Тильда.

— Неа, — Эмма легонько хлопает ладонью по столу. — Орел — герб одного из древних карнавалетских кланов.

Вильгельм чешет нос. Значит, известие его тоже проняло.

— Всего кланов, изначально стоявших у истоков породы, было — по разным историческим источникам — от девяти до четырнадцати. Как бы хроники ни спорили между собой, во всех версиях совпадают названия восьми кланов, так что в их существовании можно не сомневаться.

— Клан котов есть? — пищит Граба.

— Нет, — Эмма, как обычно, не склонна поддерживать эмоциональную болтовню вне сути дела. — От великого герба орлов отпочковались десятки родов разной степени знатности и успешности: Орланды, Орлеты, Орлонесы, Орлиджи, Орлизани, Орларлы… Всех не упомнишь. Этот животный тотем отлично передает множественную сущность карнавалетов. Если кто подзабыл биологию, напомню: каждый глаз орла способен сфокусироваться на двух предметах одновременно, то есть хищник в небе может высмотреть сразу четырех жертв. Веки при этом у него могут быть закрыты.

Байт недоверчиво ахает.

— Просто у орлов две пары век, — продолжает Эмма, — обе пары они закрывают только на время сна. Внутреннюю же пару опускают на время полета, что не мешает им следить за добычей. Они же на совершенно дикой скорости летают, около двухсот километров в час — представьте, с какой силой воздух бьет им по глазному яблоку!

— "Я стану наполовину спящим, чтоб не стать слепым и остаться зрячим," — продолжает разматывать клуб метафор и ассоциаций Тильда.

— А потом орлы падают на жертву вооооот так! — дверь распахивается, Кикко врывается внутрь и хватает Байта на руки. Кот весело ластится к нему.

— Угу, — соглашается Эмма. — А еще, это плавное неподвижное парение орлов в воздухе — тоже иллюзия. Скорость гоночной машины они сохраняют даже тогда, когда не машут крыльями — такое вот особенное у этих крыльев строение.

Пока все обдумывают информацию, Вильгельм включает мониторы — и мы видим, как хозяин гостиницы ведет Арчи на чердак. Мальчик держится спокойно и невозмутимо, по сторонам почти не оглядывается, обстановка дома его не интересует.

На чердаке очень уютно, несмотря на отсутствие окон: приземистая и широченная кровать, торшер с абажуром в виде апельсина, черно-золотые кувшин и таз для умывания на полу в углу. Хозяин бормочет всякую дежурную ерунду и желает Арчи спокойной ночи. Тот как ни в чем не бывало раздевается, залезает под одеяло, тянется к торшеру — и тут вспоминает, что по моей просьбе надо прикарманить какой-нибудь предмет. Берет первую попавшуюся ерунду с тумбочки, приподнимается на локте, дотягивается до на спинку стула повешенных брюк и сует крышку в карман. Все. Никакой заинтересованности в процессе, никаких лишних слов. Старик даже байки ему не успел рассказать — я слишком рано его внизу перехватила.

Но что же заставило Арчи одеться и спуститься в банную?

Байт пыхтит, хочет вставить замечание, но сдерживается.

На последних секундах записи мониторы показывают, что мальчик, так и не успев заснуть, безо всякой видимой причины встает и покидает спальню.

— Ну, каков будет доклад шпиона? — щекочет кота Кикко.

— С чердака хозяин пошел ужинать. Внизу на кухне он ел пироги, квашеную капусту и сухари. А потом, — кот грозно нахохливается, — спустился в банную, взял топор и пилу и поднялся к чердаку. Возле чердака есть кладовка, куда он положил инструменты — но не глубоко, а на пол к самой двери, чтоб можно было быстро достать. Однако пила зацепилась за косяк и не прорезала его — оказалась незаточенной. Хозяин поморщился противно-препротивно и снова пошел вниз, где его застала Стелла.

Я напрягаюсь. Если Та Сторона дирижирует всеми событиями и персонажами таким образом, что роль играет буквально каждая секунда — значит, дело исключительно важное. Но в чем заключается суть этого дела, и какой в нем интерес для Той Стороны?

— Да уж, камин натопить он летом решил… — вздыхает Аона. — Арчи хотели убить и разрезать на куски. Стеллу, может быть, тоже.

— У меня такое впечатление, — Тильда нервно тянет саму себя за палец, — что жизнь Арчи на Большой Земле находилась под угрозой, и поэтому ему потребовалась помощь Стеллы. Видимо, устранить ту угрозу не получалось уже никаким способом, кроме как физически избавиться от ее источника.

— Тогда почему он об этой помощи просил, а теперь не хочет делиться с нами никакой информацией? — не могу сообразить я. — Может, уже получил, что хотел? Оказался в безопасном месте и чувствует себя здесь спокойно?

Вильгельм косится на меня своим стальным взглядом и возражает:

— Мне со стороны видней. Из всех киллеров, способных взять на себя функцию защитника для беспомощной жертвы, ты выделяешься одним редким и безупречным качеством. Ты не просто не задаешь вопросы — тебя вообще как будто нет. Ты даже не личность, ты безотказная тень с ножом в руке. Идеальный вариант для тех заказчиков, кому есть что скрывать.

Кикко поддерживает коллегу:

— Скрывать там есть что. Как я уже говорил, детально изучать ту местность, откуда мы телепортировали Арчи, очень сложно. Но удалось установить одну беспрецедентную особенность: там уникальным образом нарушена структура перегородки между Этой и Той стороной.

Темнокожий ментор сжимает ладони в воздухе, плавно разводит их, и между ними протягивается ровный прямоугольник нейтрально-голубого оттенка — почти как коврик для мыши, только насквозь прозрачный. К преподаванию и пояснению в Ритрите подходят серьезно, с использованием самых совершенных средств визуализации.

— В нормальном состоянии перегородка на всем своем протяжении обладает одинаковой толщиной и не допускает разрывов. Но в той местности — смотрите…

Кикко дергает пальцами, и плоскость "коврика" местами собирается в бугорки и складки. Там, где ее ткань оказывается натянутой чересчур туго, она рвется, образуя прорехи разных размеров и форм.

— Чем конкретно чреват такой дефект перегородки, сказать пока трудно…

— Наверное, — перебивает его Тильда, — наибольшую опасность представляют дыры, где Та Сторона вплотную соприкасается с Этой. Их следовало бы закрыть и заткнуть — крышкой.

Грабабайт покусывает себя за кончик хвоста — напряженно размышляет. Мне вспоминаются крылья орла на ладони Арчи.

Эмма нехотя соглашается с Тильдой:

— Как вариант, как вариант…

Грабабайт — не ездовое, не тягловое и не вьючное животное. Но по утрам он рьяно и без опозданий впрягается в сервировочную тележку, чтобы привезти Арчи завтрак.

— Спасибо, — улыбается пациент, уже совсем не похожий на человека с недомоганием, — может, завтра мне разрешат встать и поесть за столом? Мне, честно говоря, надоедает есть лежа. Это не слишком удобно и не совсем соответствует этикету.

Есть одному — тоже не по этикету. Поэтому Байт гордо пристраивается рядом на коврике и почти синхронно с Арчи хрустит тостами, лакает йогурт, потягивает общеукрепляющий чай.

После того как Арчи принимает душ, а Байт помогает горничной прибраться, они вместе идут гулять по саду. Пациенту впервые разрешили гулять столько, сколько он захочет — при условии обязательно вернуться к обеду.

— Что это за цветок? А этот? А этот? Надо же, какие странные названия… Я никогда таких не слышал. И не видел. Они очень красивые!

На глазах у кота — который готов бы был удивиться, но уж чересчур ко всему привык — подросток полнеет, чуть сбавляет в росте и расстается с той корректной сдержанностью, которой неизменно придерживается в своей спальне.