Добыча (ЛП) - Ховард Линда - Страница 37

Так прошла вся ночь. Раскаты грома не умолкали, да и дождь не стихал ни на минуту. Наконец рассвело, но легче от этого не стало: да, теперь Чед хотя бы что-то видел, однако увиденное не сулило ничего хорошего. Немилосердно хлещущая с небес вода превратила ручейки в потоки, речушки — в бурлящие стремнины, а склоны гор — в грязевые пласты, что могли оползти в любой миг, прихватив с собой деревья, камни и все, что встретится по пути.

Чед замерз. Наверное, хорошо, что лошади остались с ним, но вот в близком соседстве с четверкой рысаков ничего хорошего не было. Они мочились, они испражнялись, они выпускали газы. Порой Чеду казалось, что вонь буквально разъедает ноздри, но как бы он ни старался держаться от животных подальше, холод снова гнал его к ним. Они смердели, но выделяли много тепла. У Чеда имелась своя собственная неофициальная шкала катастроф, и нынешняя ситуация тянула почти на «десятку». Было приятно точно знать, кто же повинен в его бедах, но если попытаться вести письменный учет, можно начать сходить с ума, к тому же Чед никогда не записывал ничего, что могло бы ему потом аукнуться.

Из-за Митчелла Дэвиса и Энджи Пауэлл он провел ужасную ночь и продолжал на них злиться, хотя Дэвис был уже мертв. Не осени начальника устроиться в темноте на крыльце и воспользоваться вай-фаем Энджи, он никогда бы не откопал те финансовые сводки, и тогда Чед сумел бы избавиться от обоих спутников, как и планировал. Никто не узнал бы, что произошло; Энджи оказалась бы вне игры, и не надо было бы беспокоиться, где она. Да, Чеду все равно пришлось бы столкнуться с дождем, но он провел бы ночь в палатке, с едой и водой, а эти тупые кони, мать их, стояли бы у себя в загоне, вместо того, чтобы душить его своими зловонными газами.

Дождь по-прежнему лил как из ведра, и судя по всему, солнце в ближайшее время не покажется. Это и хорошо, и плохо. Из-за дождя Энджи не сможет уйти с горы, если еще жива (что приходилось учитывать, пока нет доказательств обратного), но тот же дождь задерживал самого Чеда. Все утопало в грязи, идти пешком опасно, а если поехать в лагерь верхом, то не избежать переохлаждения. Хуже того, даже дневной свет не давал никакой видимости, и можно было проехать в ста милях от лагеря и не заметить его, а Чед и так точно не знал, где же стоянка.

Хотя выбирать не приходилось: не мог он позволить себе роскошь ожидания; впрочем, о роскоши в данной ситуации в принципе речи не шло. Надо раздобыть ключи от джипа и убраться из страны до того, как копы пронюхают о нем и начнут разыскивать. Не ему ждать с моря погоды — каждый час сейчас дорог, и потратить его впустую просто нельзя.

А тут еще чертовы лошади. Их вроде как полагалось накормить и напоить, но после проведенной ночи Чед не сильно рвался о них заботиться. Он собирался приглядывать разве что за гнедым и убраться на нем отсюда, как только распогодится, но к рысаку прилагались три другие твари, и важно, чтобы они не достались Энджи, если опять-таки предположить, что она жива и способна скакать верхом.

Вода проблему не представляла — она-то была практически повсюду. Чеду просто не хотелось вылезать из своего убежища под утесом: дождевика нет, а пальто еще не успело до конца просохнуть. Но раз уж ему все равно суждено промокнуть по дороге в лагерь, то какая разница, сейчас или потом? Другое дело, не будь у него в лагере сухой одежды. Все-таки он порядочный человек и не погонит лошадей в путь, не напоив.

Чед поочередно вывел животных под дождь и подыскал им место для водопоя. Пощипать лошадям, собственно, было нечего, но он все равно подождал, вдруг они отыщут какой-нибудь клочок травы. Разумеется, Чед снова вымок до нитки. А к тому времени, как залез на камень и с него взгромоздился на спину гнедому, вообще чувствовал себя практически святым мучеником.

Трех остальных лошадей он оставил на привязи под укрытием скал, в надежде, что животным не взбредет в голову рвать поводья и пытаться сбежать. Ему надо точно знать, где они, чтобы потом проверить, не нашла ли их Энджи. По крайней мере, барабанивший всю ночь дождь смыл следы, и наткнуться на лошадей она сможет разве что чудом.

Гнедому не нравилось идти по мокрой, скользкой земле, и его приходилось постоянно понукать. Чед сгорбился, пытаясь укрыться от мелкой гаденькой мороси; о, куда бы он ни отправился после того, как выберется из этой чертовой дикой природы, то непременно проследит, чтобы там каждый день светило солнце, а сам он знал, что и где находится. Если бы прояснило, Чед бы знал, куда двигаться, но тучи плотно затянули небо, и приходилось полагаться лишь на чутье, а пойди найди какие-то ориентиры в совершенно незнакомом месте, если, конечно, все эти скалы, деревья и кустарники вообще можно считать ориентирами. Определил стороны света — на том спасибо. Горная гряда тянулась с севера на юг; грубо говоря, подъем вел на запад, а спуск — на восток. Чеду надо было юг, а значит, надо следить, чтобы подъем оставался справа.

В остальном же, все что ему оставалось — это стараться различить впереди хоть что-нибудь и держаться направления. Затем намечать другую цель и двигаться к ней. Вот только вчера в панике Чед определенно не мчался строго по прямой. Следовало ли теперь взять немного выше или наоборот спуститься? Да откуда ему нахрен знать! Чед даже не имел понятия, насколько далеко заехал; он мог лишь предполагать.

Боже, если бы не ключи! Если бы не тот проклятый медведь, Чед не оказался бы в дурацком положении. Он бы выследил Энджи, покончил с делом, забрал бы ключи и нормально бы отдохнул ночью. Разумеется, погоду никуда не денешь, однако в сравнении со всем остальным это сущая мелочь.

Конечно, медведя уже и след простыл, но Чед с удовольствием пустил бы твари пулю в задницу за все доставленные беды.

Сказать по правде, стоянку он нашел случайно. Доехал до места, где, казалось, горный склон начисто смыло, и погнал лошадь на подъем, посмотреть, можно ли пробраться по скользкой грязи, превратившейся в ревущие стремнины и увлекшей за собой уже несколько деревьев. Полсотней метров выше, Чед добрался до грязевого потока и хотел переехать его вброд, но гнедой резко отпрянул и попятился, не реагируя на команды. Минуту промучившись с лошадью, Чед послал все к чертям и развернул упрямую тварь; она охотно устремилась наверх, прокладывая себе путь по раскисшей почве.

Чед пригнул голову — капли били прямо в лицо, а у него даже шляпы при себе не было. Если ему когда-либо и было паршивее, то он не мог припомнить, когда именно. Благо, Чед достаточно поднатаскался в верховой езде и теперь мог усидеть на гнедом без седла, иначе пришлось бы пешком топать по этому дерьму.

Вдруг слева показался какой-то оранжевый уголок, и от мощного всплеска адреналина и восторга Чеду даже стало нехорошо. Палатки в лагере были грязновато-оранжевого цвета, вероятно, в целях предосторожности, чтобы никто не выстрелил в их сторону. Осмотревшись, Чед понял, что узнает местность.

Он почти соскучился по лагерю. Если бы лошадь не заартачилась, Чед проехал бы мимо, не сумев различить стоянку сквозь пелену дождя. Может быть, гнедой знал, куда идти, все-таки для него лагерь означал пищу.

Сердце бешено заколотилось. А вдруг вооруженная Энджи сидит и дожидается его в одной из тех палаток? Ей-то, небось, сухо и удобно, а вот Чед ночь напролет проторчал под утесом с четырьмя лошадьми, нюхая их дерьмо. Может, просто пройти за палатками и расстрелять их, чтобы наверняка, а заодно и выгнать ее наружу?

Вот только у Чеда не было патронов, кроме тех, что в обойме, и ему не улыбалось расходовать их впустую. Конечно, в палатке лежали еще, но пока он до них не доберется, следовало держаться начеку.

Чед медленно спешился и тут же увяз по самую щиколотку. Грязь ужасно затрудняла движения; не будь ботинки так туго зашнурованы, их бы просто стянуло с ног. Неудивительно, что лошадь так паниковала. Чед привязал поводья к ветке, которая свисала так низко, что даже задевала гнедого по шее, и прошептал что-то успокаивающее.