Плутония. Земля Санникова - Обручев Владимир Афанасьевич - Страница 4

Простите меня за чисто человеческую слабость, но вторую часть Вашей книги я читал с таким большим чувством и волнением, что по окончании чтения я уже не мог не написать Вам об этом. Дело в том, что я уже, можно сказать, малышом слушал как увлекательную сказку о Ваших путешествиях. Мать моя (дочь Вашего проводника Гайсы), бывало, целыми вечерами рассказывала, как мой дед водил по „нашим“ горам и степям русского профессора и его сыновей, тоже ученых. Разные мелкие и большие эпизоды живут в памяти моей матери до сего дня!

И вот я, внук Гайсы, осмелился и решил выразить Вам от имени наших „старших“ благодарность… за что? Да хотя бы за то, с такой Вы теплотой упоминаете (и неоднократно) о простых людях.

Не сочтите, пожалуйста, за нескромность — я очень бы просил Вас, Владимир Афанасьевич, если это можно, прислать мне одну фотографию (копию), где сняты мой дед Гайса или Абдубекир, так как у нас нет.

С сердечной признательностью к Вам, хочется хранить, как семейную реликвию.

На этом кончаю. Простите за беспокойство.

Желаю Вам еще долгих лет здоровья и плодотворной работы!

С искренним преклонением Ф. Хабибуллин».

Читая статьи ученого, невольно ловишь себя на мысли о хорошей литературной подготовке: работы отличают простой, ясный язык, лаконичный стиль и образность, доступность для читателя. Вот, к примеру, небольшой отрывок из работы, посвященной проблеме выветривания горных пород и образования лессов: «Какова же конечная цель этой деятельности выветривания и раздувания в Центральной Азии? Свести все хребты, сгладить все скалы, превратить всю поверхность в плоские холмы и увалы без малейшего выдающегося утеса — словом, уничтожить все препятствия для свободного передвижения воздуха — вот к чему стремится ветер и его сообщники в своей разрушительной деятельности, и многое он уже успел сделать в этом отношении…» Отрывок этот не является чем-то исключительным, многие страницы, написанные рукой ученого — и одновременно писателя, — дают нам доказательства высокой его культуры, свободного владения словом — точным, емким и непременно несущим в себе все признаки личного отношения автора к сложнейшим вопросам. Это качество, несомненно, признак человека увлеченного, даже страстного. И не так просто отделаться от воздействия завораживающих образов и развернутых метафор, выстроенных словно по мановению волшебной палочки. Можно и в самом деле подумать, что ветер — это враждебная Обручеву сила, пожалуй, даже враг номер один, и о его разрушительной деятельности, сглаживающей рельеф пустыни, исследователь говорит с искренней болью и горестным чувством. И тут же вспоминается «диагональный» стиль иных современных филологов, и все становится на свои места — и рука невольно тянется к тому В. А. Обручева. Да, не случайно читатель уже давно сделал выбор, и ему по сердцу пришлись описания природы и удивительных доисторических животных, путешествия и приключения, зато сухие, неинтересные статьи, в которых Обручева-фантаста упрекали за схематизм характеров героев, за грехи чисто литературные, забыты так давно и прочно, что и вспоминать о них здесь не хочется.

Право же, литература — занятие нелегкое, и характеры героев должны быть изображены так, чтобы они остались в памяти, но в каждом конкретном случае говорить об этом приличествует подобающим случаю образом, когда же это делается с помощью набора стандартных «филологических штампов», без всякого понимания особенностей жанра, то симпатии остаются на стороне автора-фантаста.

В 1939 году Владимир Афанасьевич писал: «Хороший научно-фантастический роман должен удовлетворять следующим условиям. Он должен быть построен настолько увлекательно по фабуле и изложению, чтобы читатель не мог от него оторваться, стремясь поскорее узнать, как развернутся дальше события, что сделают герои… Роман должен быть правдоподобным. Читатель должен получить впечатление, что все изложенное в романе если и не происходило в действительности, то могло бы произойти. Все, что отзывается чудесным, сверхъестественным, вредит изложению. Читатель сразу почувствует фальшь, и если не скажет „враки“ и не бросит книгу, то будет читать уже с предубеждением».

«Плутония» Обручева — это подземный мир, который создан воображением ученого с одной-единственной целью — показать читателю далекое прошлое нашей планеты, ее животный и растительный мир. Владимир Афанасьевич хорошо знал роман Ж. Верна «Путешествие к центру Земли» и даже состоял со знаменитым фантастом в переписке. Но, конечно же, добросовестный исследователь не мог примириться с разного рода домыслами и невероятнейшими приключениями, которыми изобилует «Путешествие». В своих воспоминаниях Обручев рассказывает:

«Я перечитал роман Жюля Верна „Путешествие к центру Земли“, прочитанный еще в детские годы, и заметил в нем теперь большие геологические несообразности, дающие читателям ошибочные сведения. В романе герои спускаются к центру Земли по жерлу одного из вулканов Исландии, представляющему тоннель в несколько километров глубины, удобный для спуска. Такие жерла в природе неизвестны. Жерла вулканов заполнены лавой, туфами, брекчиями уже на небольшом расстоянии от устья. Недоумение читателя вызывают также огромные пещеры в недрах Земли, освещенные странным светом, потом какие-то существа таинственного облика и многое другое. Совершенно неправдоподобен обратный подъем героев к поверхности — опять по жерлу вулкана, но уже где-то в Средиземном море, сначала на плоту вверх по потоку кипящей воды, а в конце даже по жидкой лаве, во время извержения этого вулкана… Мне захотелось написать более правдоподобный с геологической точки зрения фантастический роман…»

Не будем слишком строги к ученому-оппоненту Жюля Верна, но отметим, что идею, использованную Обручевым в «Плутонии», все же трудно назвать правдоподобной именно с геологической точки зрения. В начале прошлого века некоторые ученые всерьез считали, что наша планета пустотелая внутри, и в этом подземном мире совершают свое движение одно или два небольших светила. В пустотелость Земли верили, например, Франклин и Галлей — имя последнего носит одна из самых популярных комет. Развивая взгляды этих ученых, немецкий профессор Штейнгаузер приписал внутренней планете, которую он назвал Минервой в честь римской богини, влияние на земной магнетизм. Минерва якобы совершает один оборот за 480 без малого лет и создает вековые колебания магнитного поля. Поветрие распространялось, занимая умы энтузиастов.

Весной 1818 года некоторые американские ученые и члены конгресса получили по почте послание следующего содержания:

«Всему миру. Я объявляю, что Земля полая и обитаема изнутри. Она состоит из нескольких твердых концентрических сфер, помещенных одна в другую, и имеет у полюсов отверстия… Берусь доказать истинность этого утверждения и готов исследовать внутренность Земли, если мне помогут в этом предприятии. Клив Симс, бывший капитан от инфантерии».

Конечно, ко времени В. А. Обручева все это считалось уже порождением фантазии, но именно фантастическое начало послужило той нитью Ариадны, которая позволила ученому — и вслед за ним читателю — проникнуть в далекое прошлое.

Безусловно, Обручев фантазировал в «Плутонии», зато в другом своем романе, «Земля Санникова», он уделил собственно фантастике скромное место. Потому только, что в Землю Санникова он верил и посвятил ей специальную статью, в которой можно прочесть следующее:

«Открытие экспедицией на ледоколе „Садко“ неизвестного довольно большого острова в восточной части Карского моря в промежутке между Землей Франца-Иосифа и Северной Землей под 81° с. ш. и 78° в. д. (острова Ушакова. — В. Щ.) заставляет нас напомнить о другом острове или, может быть, целом архипелаге в Ледовитом океане, который 125 лет тому назад люди видели издалека, но не могли добраться до него, так как не имели ни ледоколов, ни самолетов — современных могучих средств разведки и сообщения в ледяных просторах Арктики.

Эта виденная только издали, но никем не посещенная земля находится к северу от Новосибирских островов, примерно в 150–200 км, и даже имеет название „Земля Санникова“ по имени промышленника, впервые заметившего ее на горизонте. Но географы не верят в ее существование, и на современных картах Арктики мы ее не найдем».