Господин канонир (СИ) - Соловьев Константин Сергеевич - Страница 27

Голос Дядюшки Крунча доносился до капитанского мостика «Барракуды» приглушенным и сильно искаженным помехами. Габерон решил, что все дело в Мареве — его верхние слои, пусть и безвредные для человека, охотно пожирали любое магическое излучение, в том числе и служащее магической связи.

Алая Шельма досадливо дернула подбородком, показывая, что не нуждается в советах.

— «Вобла», слушайте мой приказ, — в ее голосе Габерону послышалась неуместная торжественность, — Прямо сейчас вы разводите пары, поднимаете все паруса — и двигаетесь в сторону Порт-Адамса. Не дожидаясь меня.

Габерон едва не клацнул зубами. Кажется, за шумом помех издал удивленный возглас «Малефакс». Даже Тренч уставился на капитанессу с неприкрытым изумлением на лице.

— Что ты сказала? — в голосе Дядюшки Крунча было больше напряжения, чем в корпусе барка, идущего наперекор ветру, — Тут помехи, я плохо тебя понимаю…

Губы капитанессы сложились в острую улыбку.

— Уходите на Порт-Адамс и ждите нас там. «Барракуда» дойдет своим ходом.

— Ринриетта!

— Напоминаю, что это капитанский приказ, который не нуждается в обсуждении. Исполнению подлежит немедленно.

— Ты…

— Вот мой сувенир, Дядюшка Крунч, — Алая Шельма торжествующе улыбнулась, выпятив грудь, — Он немного великоват, чтоб повесить его в нашей кают-компании, но на Порт-Адамсе его оценят. Будь уверен.

Оценят, мысленно согласился Габерон, все еще удивленно таращась на капитанессу. Еще как оценят. Так вот что ты задумала, хитрая бестия… Не штурвал с канонерской лодки, не шляпу капитана. Мне следовало догадаться. Такие мелочи тебя бы не устроили. Огонь, который горит внутри тебя, нуждается в более серьезной пище. Ты решила притащить в качестве трофея боевой формандский корабль. Не просто ловкий трюк, не просто попытка затмить прочих капитанов. Это уже заявка на включение в пиратские легенды и летописи. Невероятно дерзкая и безрассудная заявка. Вполне в духе Восточного Хуракана, чтоб его прах сожрали нематоды…

— Что за глупость! — взорвался Дядюшка Крунч. Его голос был слышен так плохо, словно он находился в сотнях миль от «Барракуды», — Не говори ерунды, Ринриетта! Возвращайся на корабль! Вас ведь всего трое!

Не вернется, понял Габерон еще до того, как Алая Шельма открыла рот. Увидел огонек в ее глазах — тот самый огонек, который зажигался нечасто, но, если уж появлялся, опалял все вокруг. Проклятый старый пират. Трижды проклятое восьмое небо…

— Габерон и Тренч возьмут на себя управление. Здесь нет парусов, нет такелажа, а корабельный гомункул прекрасно справляется с определением курса и высоты. Надо лишь подбрасывать зелье в топки. Через три дня мы будем в Порт-Адамсе. Думаю, в нашу честь даже устроят небольшой праздник. Еще никогда пиратским призом не становилась канонерская лодка Формандии!

— Ринриетта! — взмолился Дядюшка Крунч, — Что за ветер принес тебе эту мысль? Будь благоразумна!

— Я достаточно благоразумна, дядюшка. И достаточно много успела понять в пиратских традициях. Настоящий пират дерзок и решителен, так? Я покажу салагам из Порт-Адамса, что такое дерзость и решительность! Они пригоняют трофейные шхуны и рыбачьи баркасы. Алая Шельма пригонит им канонерскую лодку!

— Формандцы взовьются как выводок взбешенных мурен!

— И преумножат нашу славу. Даже в могадорских кабаках через неделю будут рассказывать о том, как пираты выхватили из-под носа у пограничной охраны новехонький корабль. Дед бы оценил такой фокус. Поднимайте пары, Дядюшка, и не ждите нас.

— Ты задумала ужасную авантюру, Ринриетта!

— Расскажешь мне это в Порт-Адамсе.

— Хорошо, — Дядюшка Крунч заскрипел так громко, что перебил этим скрипом даже звуки помех, — Поднимай эту лохань. Но тогда пойдем вместе, парой. Не отрываясь друг от друга.

— Нет, — так же твердо сказала она, — Идти будем в одиночку, с интервалом не меньше сотни миль.

— Оставить вас без помощи и прикрытия? Никогда! Чтоб у меня в голове селедка икру метала, если я брошу тебя с этими двумя недотепами!

Алая Шельма стиснула зубы.

— Ваша помощь нам не понадобится. Мы покинем границы Унии задолго до того, как поблизости объявится формандская эскадра. Если расчеты «Малефакса» верны, у нам не меньше десяти-двенадцати часов форы!

— Форы!.. — абордажный голем медленно закипал, как старинный медный чайник и, хоть половина его слов съедалась помехами, оставшихся хватало с лихвой, — Думаешь, только в Унии опасно? Да мало ли на кого вас вынесет в свободном воздушном океане!

— Вот именно, — Алая Шельма обрубила его возражения решительно и жестко, как обрубают топором запутавшийся фал, — Я не хочу привлекать чужого внимания до тех пор, пока мы не окажемся в безопасности. Идущие бок-о-бок пиратская баркентина и формандская канонерка невольно вызовут множество вопросов у любого встречного корабля. Или ты хочешь, чтоб они навели на нас жаждущую крови формандскую эскадру?

— Но…

— «Малефакс», запомни, никакой связи на все время пути, разве что в аварийной ситуации. Я не хочу, чтоб своей болтовней ты потревожил магический эфир на много миль вокруг!

Габерон впервые слышал, чтоб старый абордажный голем растерялся.

— Но это… это нелепо! Мы не сможем придти к вам на помощь, если возникнет потребность!

— Канонерской лодке не нужна помощь. Скорее, помощь потребуется тому, кто вздумает на нее напасть. Идем раздельно. Мне не нужна опека.

— Ремень тебе нужен, — прогудел голем, — Порция хорошего горячего ремня!

Алая Шельма тряхнула волосами.

— Я капитан. И я приказываю «Вобле» идти к Порт-Адамсу. Немедленно. Не оглядываясь. Не ожидая. Не страхуя. У нас впереди два или три дня пути сквозь встречные ветра, а нам еще набрать пару тысяч футов высоты… Не станем терять времени.

— Ринриетта!..

— Это приказ, — отчеканила она, и приказала «Малефаксу», — Туши связь и передай Корди, чтоб занялась топкой. Я хочу, чтоб через час «Вобла» казалась пятнышком на горизонте.

— Будет исполнено, прелестная капитанесса! Запускаем машины!

— Доброго пути, «Вобла», — кратко произнесла Алая Шельма, глядя на необъятное, покачивающееся над ними, днище баркентины, — Корабельный гомункул, отключить связь.

Связь оборвалась. Едва раздался щелчок, Алая Шельма преобразилась. Сорвала с головы алую треуголку и швырнула ее вверх. Глаза ее сияли чистой радостью, как у ребенка, которому подарили первую в жизни лодку. Куда подевалась хладнокровная, уверенная в себе пиратская капитанесса, вышагивавшая по мостику захваченного корабля, от взгляда которой могла вспыхнуть сухая древесина?

— Вот так! — воскликнула она, заливисто рассмеявшись, — Габби, ну как тебе это? Им пришлось съесть, а! Я капитан! Мы это сделали. Я это сделала! Мы взяли корабль, Габби! И не просто корабль! Чертову, дери ее сто сорок голодных лещей, канонерскую лодку!

Габерон некоторое время молча ее разглядывал, засунув руки за пояс. Ничего не говорил, не улыбался, просто смотрел. Любой человек, ощутив на себе прищуренный взгляд канонира, обычно теряется и внутренне сжимается — есть у канонирских глаз такое свойство. Алая Шельма тоже смутилась, хоть и не сразу. Улыбка немного потускнела, превратившись в подобие полускрытого облаками лунного диска, в глазах обозначился неуверенный огонек. Так обычно смотрят на взрослых заигравшиеся дети, предчувствующие, что где-то перегнули палку.

— Габбс?..

— Ты ведь с самого начала это задумала, да?

Алая Шельма почесала углом треуголки переносицу. Сейчас она выглядела как смущенная школьница, которой устроили взбучку прямо в классной комнате. Смущенная, но все же гордая своей первой настоящей победой.

— Может быть.

— Ты с самого начала выбрала меня и Тренча, так? Меня — потому что я знаком с устройством лодки, а Тренча — потому что он смыслит в ремонте. И нарочно заставила меня вызваться на эту авантюру.

— Ага, — в темных глазах капитанессы мелькнула хитрая искорка.

— А еще ты специально оставила Дядюшку Крунча на «Вобле».