Дело уголовного розыска (Невыдуманные рассказы) - Гацунаев Николай Константинович - Страница 19

— На ловца и зверь бежит, — вставил Разумный.

— Не понял? — вопросительно взглянул на него Булатов.

— Знал Лисунов у кого квартироваться.

— Думаете, просто повезло? Удача привалила?

— А разве нет?

— Только отчасти. Разумеется. Матрена Васильевна могла просто-напросто прикарманить эти четыреста двадцать семь рублей, а документы выбросить. Но она — честный человек и именно этим мы прежде всего руководствовались при выборе места жительства Лисунова. И потом — Булатов встал из-за стола и прошелся по комнате. — Караван-сарай это, конечно, трущобы, дно. И все-таки неверно считать всех его обитателей законченными подонками. В этом мы уже убедились и убедимся еще не раз. А коли так, то на след Зайончковского мы бы все равно вышли рано или поздно. Верно я говорю, товарищ старший лейтенант?

— Это вы мне? — удивленно вскинул брови Лисунов.

— Вам. — Булатов подошел вплотную к Лисунову и крепко пожал ему руку. — Поздравляю вас, Федор Петрович, с досрочным присвоением очередного звания.

…Жогов упорствовал довольно долго, категорически отрицая все обвинения и только после очной ставки с Калогировым как-то сразу сник, перестал отвечать на вопросы, а еще несколько дней спустя сам заявил, что хочет сделать чистосердечное признание. Насколько оно было «чистосердечным» можно судить хотя бы по тому, что отравление Зайончковского он объяснил своей ненавистью к деникинскому офицеру, а Климовицкого по его словам он убил «как паразитирующего тунеядца».

…Стеганцева Мария Игнатьевна в ходе допросов призналась во всем. Разумеется, она не желала зла бедному Вите Малахову. Просто хотела проверить, врет он или нет, вот и поднесла спичку к его одежде. Торгует краденым спиртом? Да, торгует. А что делать? Жить-то надо. К тому же… Что? Кто перебрасывает грелки со спиртом с территории завода? Назвать фамилии? Пожалуйста…

— Малахова Анастасия Федоровна. Сын, да. Что? Следователь повторил вопрос.

— Да, конечно. Подтверждаю. Сгорел сыночек мой. Качал примус и… Что? Что вы такое говорите, товарищ следователь!.. Как же это можно… Зачем напраслину на человека возводить? Мария Игнатьевна… она…

— Прочтите, пожалуйста, показания Стеганцевой. — Следователь подвинул к Малаховой папку. — И хорошенько подумайте, прежде чем отвечать на вопросы. Речь идет о вашем сыне. О вашем покойном сыне, Анастасия Федоровна. А я вас пока оставлю одну. Решите помочь следствию, — вот бумага и ручка. Напишите все как было.

— Да чего уж там, гражданин следователь. Ваша взяла. Теперь скрывай, не скрывай — все одно. Было дело. Втроем магазин брали. Пишите: Никифоров Степан. Отчества не помню. Павлович, кажись. Вместе срок отбывали, оттуда и знакомы. А третий — шофер с мелькомбината. Наилем зовут. Фамилия Бекматов. Он возле машины ждал.

— Что? Нет, сторожа убивать и в мыслях не держал. Да и зачем? Он ведь магазин так сторожил? С вечера покрутится, а часиков в одиннадцать домой топает дрыхнуть. С утра пораньше заявится, запоры проверит и до открытия в сторожке чаи гоняет. А тут на свою беду ночью нагрянул. Степка едва успел замок сбить, а этот хмырь возьми и объявись. Ну, я его за глотку, да кляп в рот, чтоб шухер не поднял. А он, возьми и загнись. Хлипкий оказался, вот и не пожил. Ну, а дальше проще простого: подогнали машину, загрузились и ходу.

— Было еще пару раз. Втроем, ага. В том же составе. Комиссионный на Алайской и «Химчистку» на Педагогической. А больше не ходили. Они, может, сами, а я извини. Завязал. Где живут? Скажу, чего же не сказать. Они оба в законе. Подписать? Тут, что ли? Понятно. Можно и разборчиво: Пантюхин Федор Евстигнеевич.

Задержанные во время операции в Караван-сарае бандиты, воры, скупщики краденого, содержатели притонов, спекулянты после окончания следствия предстали перед судом, из них — пять работников завода, систематически похищавших спирт.

Материалы, связанные с хищением, доставкой и реализацией золотого песка с Ленских приисков, были переданы для доработки в ОБХСС республики.

Мы еще некоторое время постояли на мосту через Салар. занятые каждый своими мыслями.

«Все меняется, думая, глядя на крупные многоэтажные дома на месте прежнего скопища лачуг. Многое уходит безвозвратно. Из жизни, из человеческой памяти.

Мало кто из современных ташкентцев помнит о Караван-сарае. А ведь он был. И если не о нем, то о событиях, с ним связанных, о людях, которые приближали конец этого гадюшника, следует помнить всегда…»

— Едем! — прервал мои рассуждения Борис Ильич. Я и не заметил, когда он успел остановить такси.

— Непременно на такси?

— Да, — кивнул Булатов. — На такси.

— И куда же, если не секрет?

— На Рисовую.

Пожалуй, никто из завсегдатаев чайханы не мог похвастать, что видел участкового уполномоченного Икрамджана Пулатова без фуражки. Подтянутый, щеголеватый, в неизменно начищенных до зеркального блеска сапогах, младший лейтенант не расставался с нею даже в самую лютую июльскую жару. Лестные острословы утверждали, что он и спит в ней, опустив для надежности ремешок под подбородок. Утверждали, впрочем, беззлобно, так как за полтора месяца работы энергичный и добросовестный участковый сумел завоевать авторитет и уважение у аксакалов и остальных жителей кишлака, что же до детворы, — то она его просто боготворила.

Единственной каплей дегтя была злополучная фуражка. Стоило Пулатову появиться в чай хане и, поздоровавшись со всеми, подсесть к старикам, коротавшим время за чаем и неспешной беседой, кто-нибудь из них, убедившись, что настроение у участкового хорошее (а так оно чаще всего и было) издалека заводил разговор о фуражке.

Так было и на этот раз. Убеленный сединой пенсионер Саид-бобо, лукаво покосившись на Пулатова, обронил как бы невзначай.

— В такую духоту не мешало бы и голове дать подышать, а Икрамджан?

— Да ты что, Саид-бобо! — тотчас откликнулся другой старик. — Устав не знаете? Икрамджан на службе находится. Как же ему без фуражки?

— Йе? — притворно удивился Саид-бобо. — В чайхане — и на службе? А отдыхать когда? Милиционер днем и ночью на страже. — И все время я в фуражке?

— А как же? Участковый без фуражки — что дехканин без бельбога. Рахимджан-бобо вчера позабыл дома бельбог, так потом пришлось с поля возвращаться. Пять километров пешочком отоптал. Туда и обратно.

Все, кто присутствовал в чай хане, с возрастающим вниманием следили за развитием разговора. Один младший лейтенант невозмутимо потягивал чай из пиалы.

— Бельбог нужен, — согласился седобородый насмешник. — Бельбог — вещь необходимая. И кубышку с насваем в него завернешь, и оби-нон, и заварку, и парварду, и спички. Повязал на живот и шагай, куда хочешь…

— Вместо рюкзака! — подсказал кто-то из молодых, но старики игнорировали реплику.

— Ну, а фуражка?

— А вы знаете, уважаемый Саид-бобо, что у Икрамджана в фуражке? — ехидно поинтересовался собеседник.

— Голова, что же еще? — развел руками Саид-бобо.

— Вот тут-то вы и сплоховали! Государственные секреты, вот что у него в фуражке. Снимет, секреты — фыр-р-р! — и разлетелись. Понятно вам теперь? Или я не прав, а Икрамджан?

— Правы-правы! — усмехаясь, кивнул младший лейтенант.

— Скажи, сынок, — не унимался Саид-бобо, а засекреченного оружия у тебя там случайно нет? Такого, чтобы как снимешь фуражку, так все и окаменели?

— Может, и есть. — Участковый спокойно налил чаю в пиалу и поднес к губам. — Я его, пожалуй, на вашем внуке испытаю. Если сами меры не примете.

— А что мой внук? — насторожился Саид-бобо.

— Моду завел из-за дувала зелеными яблоками проходящие машины обстреливать. Председательскому шоферу глаз подсветил.

— Это вы серьезно, Икрамджан?