Самые хорошо продуманные планы (ЛП) - Фантом Стило - Страница 26

— Ну, да. Когда мы доберемся до Танжера, ты позвонишь Иванову и объяснишь, что тебе пришлось от меня избавиться. Скажи ему, что ты в меня выстрелила, бросила мое тело в пустыне, мне по фигу. Что угодно. Ты будешь там, человек на пароме подтвердит, что у тебя есть алмазы, и это единственное, о чем он будет беспокоиться, — заверил ее Марк.

Она кивнула.

— А как же ты? — продолжала она. Она не могла прекратить задавать вопросы, не хотела, чтобы их разговор оборвался. Не хотела, чтобы на нее обрушилась тягостная тишина.

— А что я? — спросил он с набитым ртом, сгребая с тарелки остатки еды.

— Я отдам тебе алмазы и что? Пуфф! Ты снова растворишься в трущобах дикой Африки? — предположила она.

Он кивнул.

— Что-то в этом роде

— Какой у тебя план?

— Господи, это что, «Двадцать вопросов»? — рявкнул он, наконец, уставившись на нее.

Секунду она пристально смотрела на него, на то, как пляшет у него в глазах пламя свечи.

— Я просто решила поддержать разговор, — в конце концов, ответила она.

— Это так ты разговариваешь? Черт возьми, ты лезешь не в своё дело, — проворчал он, отпихнув тарелку.

— Ну, а ты как разговариваешь? Стреляешь и огрызаешься? — рявкнула она на него, откинувшись на стуле.

Наконец-то он улыбнулся.

— Иногда. Не знаю. Просто говори. О какой-нибудь херне. О чём угодно. Сколько тебе лет? — спросил он и, вытерев рот салфеткой, бросил ее на стол.

— Двадцать семь.

— А. Я думал, ты моложе.

— Спасибо…?

— Так что же ты делала до всего этого?

— Я же говорила, работала в банке.

— Я имел в виду твою жизнь, Лили. Ты всегда такая скучная? — спросил он.

Она бросила в него вилку.

— Нет! Не знаю, может быть. Я училась в колледже, но ушла, потому что в банке платили неплохие деньги. Я окончила среднюю школу. Была чирлидером, на выборах королевы выпускного бала я заняла второе место. Мне нравятся старые фильмы и музыка в стиле «регги». Я люблю пляжи, но и кататься на лыжах тоже люблю. Что-нибудь еще? — протараторила она.

— Пляжи, да. И где же ты больше всего любишь проводить отпуск? — спросил Марк.

Она ненадолго задумалась.

— Не знаю, на самом деле, я толком и не была в отпуске. Вообще-то, мне очень нравится побережье Орегона. Мало народа, километры песка, дикий океан. Может, ещё Кэннон Бич, — она не столько отвечала ему, сколько размышляла вслух, вспоминая, как отдыхала там, когда была маленькой.

Отдыхала со своей семьей.

— Я был в Кэннон Бич. Хороший выбор. У побережья Танзании есть маленький островок, называется остров Пемба. Мне там нравится, — вздохнул Марк.

Лили улыбнулась.

— Никогда о нём не слышала. Там красиво?

— Восхитительно. Если ты любишь пляжи, тебе там понравится. Белый песок. Тишина.

— Звучит неплохо.

— Возможно, — начал Марк, пробежав пальцем по тарелке и подхватив оставшиеся на ней крошки. — Возможно, если нам удастся выбраться из всего этого живыми, мы могли бы туда съездить.

Она подняла брови.

— Мы? — у нее возникли сомнения относительно использованного им местоимения.

Он пожал плечами, облизав палец с прилипшими к нему крошками.

— Да, почему бы и нет. Это была та ещё работенка для нас обоих. Думаю, мы заслужили отпуск, — сказал он ей.

Лили улыбнулась.

— На днях ты грозился... как ты там сказал? «Выпотрошить меня, как рыбу», кажется, такими были твои слова? Теперь ты хочешь поехать со мной в отпуск? — засмеялась она.

— Ну, что тут скажешь, сегодня из нас получилась отличная команда. И я бы не сказал, что часто раздражаюсь, меня раздражает вся эта замороченная ситуация. Неделя на пляжах Пембы за мной, — проговорил он.

Она кивнула.

— Хорошо, Марсель. Если тебе удастся вытащить меня отсюда живой и уцелеть в своей личной войне с русскими и либерийцами, тогда я приеду к тебе на остров Пемба. За твой счёт, — согласилась она.

— Только если пообещаешь никогда больше не называть меня «Марселем», — проворчал он.

Она встала и, собрав тарелки, отнесла их к кухонной стойке.

— Почему? Это не твое настоящее имя? — спросила она.

— Нет, это мое настоящее имя, мне просто это не нравится, — объяснил он, тоже вставая из-за стола.

— Серьёзно? А мне кажется, оно довольно миленькое.

— Вот именно. Я произвожу впечатление «миленького» парня? — уточнил он.

Лили развернулась и, облокотившись на кухонную стойку, окинула его внимательным взглядом.

Он был грязным, с той перестрелки в Бамако у них не было возможности даже нормально помыться. Его рука, которую она прижала к разбитому стеклу машины еще во время их драки в Либерии, снова начала кровоточить. По-хорошему, ему бы надо наложить швы. Кроме того, над правой бровью у него виднелись три глубокие царапины, словно его задело осколками при взрыве. Помимо всего прочего, он был с ней крайне груб, угрожал ей, избивал и несколько раз вообще чуть ее не убил.

Но сейчас она не могла думать ни о чем, кроме истории, рассказанной им в машине, о мальчике с Гаити. О том парне, который взял ее на руки, подняв с обочины дороги в Мали, и сказал ей, что потом станет легче. О том мужчине, что еще в Либерии наполнил жизнью каждую клеточку ее тела, после пяти лет мертвой спячки.

— Нет, — тихо произнесла она. — Это не совсем то слово, которым бы я тебя описала.

Он натянуто улыбнулся.

— Я с ног валюсь. Ты пойдёшь в душ? — спросил он и, наклонившись к столу, задул свечу.

— Да. Да, мне, определённо, стоит, я с Либерии не мылась, — ответила она, обхватив себя руками и взглянув в окно.

Сейчас темнота ее пугала.

— Ладно. Я проверил, водяной бак полный, хотя я сомневаюсь, что здесь есть горячая вода. Я вымоюсь, когда ты закончишь. Если утром проснешься раньше, разбуди меня, хорошо? Из дома не выходи. Если что-нибудь услышишь, оставайся в своей комнате. Закрой дверь. Я к тебе приду, — проинструктировал ее Марк.

— Поняла.

— Увидимся утром.

И после этого, он вышел из кухни, оставив ее в одиночестве.

ДЕНЬ ТРЕТИЙ

Лили поспешила в заднюю часть дома. Марк закрыл свою дверь. Она не стала заходить к себе в комнату, а сразу пошла в ванную и включила душ. Комната была в задней части, поэтому она решилась и включила свет. Ей не хотелось находиться в темноте больше, чем было необходимо.

«В любом случае, ты собиралась убить человека. Какая разница, что ты убила кого-то ещё? Кого-то, кто, прежде всего, собирался убить тебя. Без вопросов. Это ерунда. Это ничего не значит».

Сперва Лили вымыла всё свое тело, морщась каждый раз, когда натыкалась на новый порез или синяк. Затем она хорошенько намылила волосы, тщательно стерев с себя все следы крови.

«Это ничего не значит. Это ничего не значит. Ещё два дня. Продержись ещё два дня. Потом ты можешь плакать сколько влезет. Ещё два дня».

По сути, душ был обычной кабинкой без двери, пристройкой, сделанной из прочных цементных кирпичей. Она села на пол и прислонилась спиной к стене, обхватив руками согнутые ноги. Уткнувшись лбом в колени, Лили молилась о том, чтобы уснуть. Молилась о том, чтобы потерять сознание. Но ничего такого не произошло. Вместо этого она делала то, что ненавидела больше всего на свете.

Она плакала.

«Пустышка. Фальшивка. Все эти годы. Ты возомнила о себе такое, чем на самом деле не являешься. Марсель Де Сант — вот реальный профи, он даже не моргнул. А ты, ты слабая. Ревёшь тут на полу в душе. Да как ты вообще могла подумать, что сумеешь сделать нечто подобное? Такая слабая».

Она не знала, сколько времени просидела на полу; довольно долго. Достаточно, чтобы перестать плакать, но не на столько, чтобы вытеснить из своего сознания кровавые образы. Она хотела, чтобы их смыло навсегда. Чтобы их больше не осталось.

— И давно ты так сидишь?

Вздрогнув от неожиданности, Лили подняла голову и обнаружила рядом Марка, сидящего перед ней на корточках. По-прежнему прижимая к груди колени, она подняла руки и убрала с лица волосы.