Мю Цефея. Шторм и штиль (альманах) - Давыдова Александра - Страница 13

— Вторая волна от НЗ, — скороговоркой проговорил Женя. — Саша, что у тебя?

— Небольшое чувство вины и немного страха, — отодвинуть, с глаз долой.

— Хорошо, что небольшое. Правда, хорошо. Заступница Ирина. Ирина! Не плачь, кто там с ней? Помощник Сергей! Заступник Александр! Справимся, конечно. Заступник Артем? Заступница Елизавета? Лиза! Да что ж такое-то, Лиза! Анастасия!

«Я не слушаю», — подумала Саша и надела капюшон с заячьими ушами. Где же обещанный чай? Тетя Света болтает с кем-то в коридоре, даже здесь слышно.

— График сопротивления есть? — надрывается Женя. — График распечатайте!

Жужжит принтер. Саша слегка сдвигает в сторону шар и фотографии мамы и братика. Они в порядке, просто беспокоиться за них — это нормально, но страшно. Это пугает, расстраивает, а она должна думать позитивно. Вспоминать хорошее. Испытывать радость.

— Чья точка лидирует? Александра? Отлично, парень. Не знаю, о чем ты думаешь, но это работает. Лиза, Ирина, можно лучше стараться. Вы все равно молодцы, девчонки. Артем, у тебя отличные показатели. Саша, ты стабильно держишься, так и держись, дольше хватит. Ребята, у вас сужается круг тепла, но середина не задета вообще, ни разу. Мне сейчас готовят прогноз на количество волн, так что расслабляемся, думаем о море, пляже, цветах, куклах, кошках, ну, вы сами знаете. Вспоминаем уроки психолога, советы ваших духовных наставников, набираемся счастливых мыслей. Мы сдержим Катаклизм. Более того, мы его прогоним, сегодня, это точно!

У Жени был бодрый голос, он командовал, хотя остальные помощники только заискивали перед Заступниками. Это вселяло уверенность.

«Неудивительно, что Лизочке тяжело, мама, наверное, потакает ей, вот и раскапризничалась девочка. Я-то знаю, да», — подумала Саша и прикоснулась к своему игрушечному зайцу. Братику мама тоже потакала, все делала, чего он не попросит, а тот, вместо того чтобы хорошо себя вести, еще больше капризничал, выступал, ничего не помогало. Саша, подражая маме, тоже пыталась ему потакать, поддакивать, подлизываться. Зайца этого никому не давала, даже маме, а братик заплакал — протянула, не задумываясь. Тогда-то заяц ухо и потерял. А еще два глаза. Один из глаз братец умудрился проглотить, второй застрял в горле, пришлось вызывать скорую. Она же, Саша, оказалась виновата в итоге. И потом, каждый раз, уже когда заяц был забыт и заброшен, она пыталась задобрить всех, кто капризничает и вредничает, носилась с вечно недовольными подругами, забив на покладистых, букеты дарила только придирчивым учителям, надеясь вызвать улыбки на суровых лицах, и потом, на работе, улыбалась и чуть ли не кланялась, и никогда это не работало. На ее усилия не обращали внимания, ее улыбкам не верили, все капризули и вредины предпочитали кого-то другого, а не Сашу. Убрать в сторону зайца.

— Третья волна прошла. Саша, ты чего такая красная? Что почувствовала во время волны?

— От камина напекло, — буркнула Саша. А про себя добавила: немножко зависти и чувство вины. Но Женя не настаивал на признании.

— Заступница Ирина, вижу вас, все хорошо. Заступник Александр? Ау? Ваши показатели упали. Кто с ним? Артем, ваши тоже. Лиза? Так, Лиза отключилась. Это погода. Просто погода, техника не выдерживает, а с ней все хорошо. Продолжаем. Я еще жду окончательный прогноз, но по предварительному пока ожидается еще только три волны. Всего три, это не страшно. Ребята, ваши показатели упали, но это не беда, мне только что пришла информация, что у Новой Зеландии показалась вода. Океан тает. У нас есть надежда. Думаем о хорошем.

Саша посмотрела на браслет. Индикатор был зелено-желтым. Она представляла себе все, что только могла придумать, как советовал психолог: любимые фильмы, любимые песни, розы, фрукты, котята, но индикатор не менялся. Он делал вид, что всегда был желтоват. Саша рассердилась, и тогда он еще больше пожелтел. В коридоре послышались торопливые шаги. Пахло чаем. Сколько времени прошло? Кажется, она уже час сидит, обо всем передумала. Мама, папа, бабушка, братик, заяц, шар. Все это уже не имело значения. Казалось, кто-то заморозил ее воспоминания. Они больше не согревали. Что дальше?

Женя за спиной. Чай несут. Если просто пить чай с шоколадом, читая «Полианну», можно провести несколько часов с теплыми мыслями. Всегда из всех депрессий ее выводили книги и чай. В комплекте. Где же тетя Света? Опять кого-то встретила? Так и чай остынет. Женя молчит, только стучит по клавишам. Саша оглянулась на свечу, та горела ровно, не щелкая. Решившись, девушка встала из-за стола и выглянула в коридор. Тетя Света шла к ней навстречу, улыбчивая, легкая. В руках у нее был поднос, на котором гора бутербродов, серебристый термос, сахарница, чайничек и чашка в розовых цветочках. Вдруг тетя Света побелела, как снег. И правда, снег. Стены по обе стороны тоже оказались белыми. И лестница. И сосульки на перилах. И на дверной ручке.

Саша замерла в проеме двери, глядя на ледяную горничную.

— Эй, — крикнула она в ужасе. — Она ледяная!

— Вернись за стол. Не смотри на нее, — отозвался Женя. — Четвертая волна прошла только что. Радиус сузился. Сядь за стол, возьми шоколад. Эй? Ау! Саш!

Саша не двигалась, и Женя, оставив пост, подошел к ней и обнял ее, увел от двери. Закрыл дверь.

— Весь замок уже обледенел, наше крыло дольше всех держалось, — прошептал он девушке, касаясь губами ее уха. — Ну, не плачь. Все это закончится, если Заступники выстоят. Оттает земля, реки, города, может быть, и люди. Чтобы все вернулось, тебе надо думать о хорошем.

— Лед уже так близко, — прошептала Саша. — В следующий раз и нас накроет.

— Еще две волны пережить, и все кончится, по предварительному прогнозу. Пойдем, вызовем остальных?

Обнимая Сашу, он довел ее до своего рабочего места. Девушка увидела черно-синюю карту. Двенадцать белых кругов были на ней перед первой волной, отсчитанной Женей. Теперь почти все черно-синие, кроме шести. На Женином попечении пятеро. Остальные у кого-то другого, кто сейчас так же, как Женя, следит за мониторами, прильнув к микрофону.

— Ирина? — вызывал тем временем Женя. — Ирина! Помощник, где Ирина? Приведите ее в чувство! Откуда я знаю, побрызгайте водой на нее хотя бы. Александр? Помощник? Кто-нибудь? У вас синий круг! Артем! Будешь водку грызть, раз замерла? Ладно, грызи, что с тобой делать, алкаш. Лиза! Анастасия! Отзовитесь! Пожалуйста…

Саша увидела свой круг, со своим именем. Белый. Круг Артема был серым, круг Ирины серо-синим, у остальных — черно-синие. Еще один белый круг, иероглифы. Еще два серых, на латинице. Видимо, кто-то за границей. Кто-то еще борется.

«Я читер», — подумала Саша, прижавшись к спине сосредоточенного Жени. «У меня код бессмертия, как в компьютерной игре. Я неуязвима, мое настроение не упадет, потому что со мной Женя. Мой самый-самый любимый. Всего два дня назад он сказал мне, что тоже любит меня. Я еще не привыкла к такому счастью. Если кто и осилит Катаклизм, то это мы с ним. Правда, его потом уволят, скажут, занял это место потому, что я Заступница, но это не важно. Его должность исчезнет вместе с Катаклизмом, и мы обо всем забудем-будем-будем вместе навсегда». Девушка закрыла глаза, потерлась носом о спину Жени, тот, обернувшись, на мгновение прижался к ней, погладил, как котенка. А потом снова вернулся к работе, снова и снова вызывая замолчавших Заступников, переключая экраны, ругаясь на задержку окончательного прогноза.

Саша по-прежнему прижималась к нему, закрыв глаза, стараясь ни о чем не думать, только таять от тепла его тела. В этот момент свеча снова щелкнула, невольно заставив девушку вернуться в реальность. Браслет сиял зеленым, Женя, склонившись, подбирал бумаги, из принтера лезли листы с графиками и текстом. Перед мониторами лежали документы, папки, личные дела Заступников и их помощников. Саша чувствовала себя в безопасности, почти беззаботно, от этого в ней проснулось любопытство, и, пока Женя разбирался с бумагами и техникой, она сунула нос в дела. Просто посмотреть на лица тех, кто борется с Катаклизмом вместе с ней. На секундочку. Ведь им тоже можно послать немножко добрых мыслей. Вот Лиза, худенькая и испуганная девочка одиннадцати лет. Вот Ирина, красивая блондинка, вот Александр, по виду настоящий ботаник, Артем, тридцатилетний мужик с лихой улыбкой. Вот ее личное дело, фотография так себе, вдоль щек висят пряди прямых волос. И дело — Жени? Папка его вложена в ее личное дело. Что там написано? «Природные способности класса А глушатся неудачами в личной жизни, рекомендовано назначить Евгения 32451 личным помощником, инструктировать дополнительно психологом на роль „жениха“».