Мю Цефея. Шторм и штиль (альманах) - Давыдова Александра - Страница 1

Авторы: Давыдова Александра, Ткачева Юлия, Цветкова Ольга, Витер Дмитрий, Леванова Татьяна, Булдашев Иван, Бурштейн Алексей, Колодан Дмитрий, Картушов Вадим, Придатко Виталий, Шаинян Карина, Титов Олег, Шулепова Александра, Жорж Екатерина, Грим Теодора, Толстова Ольга, Рыженкова Юлия, Бескаравайный Станислав, Игнатьев Сергей, Зеленый Медведь

Редактор Александра Давыдова

Корректор Наталья Витько

Дизайнер обложки Ольга Степанова

Дизайнер обложки Борис Рогозин

Иллюстратор Ольга Зубцова

© Александра Давыдова, 2018

© Юлия Ткачева, 2018

© Ольга Цветкова, 2018

© Дмитрий Витер, 2018

© Татьяна Леванова, 2018

© Иван Булдашев, 2018

© Алексей Бурштейн, 2018

© Дмитрий Колодан, 2018

© Вадим Картушов, 2018

© Виталий Придатко, 2018

© Карина Шаинян, 2018

© Олег Титов, 2018

© Александра Шулепова, 2018

© Екатерина Жорж, 2018

© Теодора Грим, 2018

© Ольга Толстова, 2018

© Юлия Рыженкова, 2018

© Станислав Бескаравайный, 2018

© Сергей Игнатьев, 2018

© Медведь Зеленый, 2018

© Ольга Степанова, дизайн обложки, 2018

© Борис Рогозин, дизайн обложки, 2018

© Ольга Зубцова, иллюстрации, 2018

ISBN 978-5-4493-9274-9 (т. 2)

ISBN 978-5-4493-8223-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Иногда мне кажется, что погода — это идеальная сущность. Она помогает растопить лед между собеседниками, она дает тему для разговоров в любом месте и в любое время года, она позволяет восхищаться, ужасаться и страдать. Словом, демонстрировать весь спектр эмоций.

Пожалуй, в основе этой самой погодной значимости лежит абсолютно первобытное преклонение перед стихией. Пусть человечество научилось строить дома с теплоизоляцией и шить теплосохраняющую одежду, но оно все равно остается бессильным перед такими природными явлениями, как ураганы или цунами. А уж если представить, что разгул стихии приобретает фантастический масштаб… Придется искать новые способы выживать, приспосабливаться, а главное — продолжать оставаться человеком.

В этом номере альманаха под обложкой бушует шторм и таится штиль. А еще идет снег, наступают лютые холода, клубится туман и дует ветер. И сердце то замирает, замерзнув в ледышку, то бешено стучит, раскручивая в груди торнадо покруче, чем бывает снаружи.

Путеводитель по второму номеру выглядит примерно так. Юлия Ткачева и Ольга Цветкова расскажут о том, что бывает, когда на одной чаше весов совесть, а на другой — родной ребенок. Дмитрий Витер и Татьяна Леванова проведут вас по краешку конца света. Иван Булдашев и Алексей Бурштейн продемонстрируют, к чему приводят эксперименты при решении «погодного вопроса». Дмитрий Колодан и Вадим Картушов докажут вам, что внутренние шторма порой куда страшнее природных катастроф. А Виталий Придатко и Карина Шаинян проведут героев по собственным следам — в облаках ли, в тумане ли… там, где не работает ни зрение, ни привычная система координат.

Также вас ждет раздел с зарисовками. Александра Шулепова, Юлия Рыженкова, Екатерина Жорж, Теодора Грим, Ольга Толстова и Олег Титов подарят читателю очень атмосферные мини-рассказы о погодных явлениях. Некоторые из них, на первый взгляд, кажутся привычными, а другие — абсолютно фантастические.

В разделе со статьями Сергей Игнатьев проанализирует фильмы, в которых полярники воюют против мороза и снега, а Станислав Бескаравайный расскажет о ретрофутуризме в жанре фантастики. И, конечно, Зеленый Медведь продолжит покусывать романы авторов Ridero.

Добро пожаловать на страницы второго номера нашего альманаха! Устраивайтесь поудобнее, закутывайтесь в теплый плед и берите кружку с горячим кофе или чаем. Кажется, именно так приятнее всего читать о бушующей стихии :)

Старая жаба строила гнездо.

Передними лапами подламывала жухлую осеннюю траву, подгребала ее под себя, утаптывала и ворочалась сверху. Данка, затаив дыхание, смотрела, как жаба проворно управляется с травинками, — смотрела, дивясь, насколько жабьи длинные пальцы похожи на человеческие. Выходило у жабы, на Данкин взгляд, ничуть не хуже, чем у птиц по весне.

Закончив возиться с подстилкой, жаба приподнялась на задних лапах, дотянувшись передними до верхушек длинных стеблей, торчавших у самого края гнезда, и принялась ловко сплетать их друг с другом. Данка ахнула от восторга, глядя, как у нее на глазах над гнездом, словно сама по себе, вырастает крыша. Тут же, спохватившись, испуганно прикрыла рот рукой: услышав чужаков, жаба может бросить недостроенное гнездо и уйти искать местечко поукромнее. Ищи ее потом!

Но жаба, кажется, ничего не услышала, шуршала себе, заканчивая постройку. Готовое гнездо ничем не отличалось от соседних кочек, отведи глаза — не найдешь.

— Нагляделась? — спросила Мира.

Данка кивнула. Подол ее платья был в репьях, ботинки выпачкались в болотной грязи, но что с того? Зато она увидела, как жаба вьет гнездо! Ой, а ягода-то, вспомнила Данка, она ведь, заигравшись, и половины нужного не собрала!

— На тебе, горе, — сказала Мира, подсовывая Данке корзину, доверху полную красно-белой крупной клюквы, — а то дома изругают.

Ягоду Данка носила бабке, та варила из нее кисло-сладкий отвар, который потом зимой пила сама и поила Данку, чтобы уберечь от простуд. Когда Данка была маленькой, она часто болела, один раз вообще чуть не померла от горячки. Зато последние годы к ней никакая хворь не липла, спасибо целебной бабкиной клюкве.

***

По утрам небо становилось молочно-белым, а трава — хрусткой от инея. Под березами землю усыпало желтым. С болот доносились длинные, протяжные стоны, словно кто-то ворочался там недовольно, пытаясь то ли уснуть, то ли, наоборот, проснуться. Данке не было боязно, но мать бранилась и не велела совать нос в болота дальше опушки за окраиной поселка.

— А ты в него нос и не суешь, — рассудительно говорила Мира. — Только ноги, и то самую малость.

Туман, густо укутавший болотные берега, Данке не особенно мешал. Подумаешь, туман, большое дело. В него толком и не войдешь, делаешь шаг-другой — и белая мгла вокруг раздвигается. Раз, два, и ты уже там, куда шел. Данка только удивлялась, отчего другие столько шуму поднимают из-за какого-то тумана.

Больше всего шумели фабричные. Жаловались, что хозяева платят скупо и задерживают расчет. А чем платить, если с самой весны торфяная фабрика работает кое-как, а теперь, говорят, и вовсе скоро закроется.

За лето народу в поселке сильно убавилось. Кто-то отправился в город на заработки, а старый Возняк с женой совсем съехал, даже дом заколачивать не стал, только плюнул на порог, отъезжая со двора.

Зато появилось много пришлых. Мать заволновалась было, что в гостинице станет беспокойно, но пришлые вели себя мирно. С местными не задирались, разговаривали вежливо. Все допытывались о чем-то — Данка, подавая на стол, успевала краем уха слушать интересные разговоры.

— Раньше-то было проще простого, — степенно отвечал на вопросы дед Михась. — Тропки исхожены, топи промерены. Ходили, как не ходить. Да не по краю, а далеко, вглубь. Ну а тем, кто с болотницами сговаривался, и того проще: тех через самые трясины водили, в сердце болота. А теперь что? Так, по границе, по рубежу пройтись, да назад, пока туман не захороводил. А внутрь болота никому ходу нет.