Мой папа - плейбой (СИ) - Резник Юлия - Страница 33

Он хотел её до морока перед глазами. Он хотел забыться, потеряться в ней…

Рита заерзала. Богдан вновь подошел вплотную. Приспустил шорты и, сжав стояк в кулаке, проехался по ее сердцевине.

— Богдан… — снова выдохнула она, подаваясь навстречу его движениям. Пока его головка прижалась к болезненно напряженному клитору, Связерский опустил голову и сжал зубы на коже в сладком местечке между её шеей и плечом. Рита зашипела.

— Тише-тише… Вот так… — бормотал Богдан, медленно скользя членом вверх и отступая.

— Богдан…

— Тебе хорошо?

— Да! — выкрикнула Рита.

— А мне страшно… Знаешь, чего я боюсь? Знаешь? — продолжал он, опуская руку ей между ног и потирая истекающие соком набухшие складочки.

— Нет! — всхлипнула Рита.

— Что завтра ты пожалеешь… Пока ты хочешь меня — я могу быть рядом. Но удовлетворив желание… Ты ведь меня прогонишь?

— Нет! Нет, нет…

— Прогонишь… И никогда-никогда меня не простишь.

Рита стонала и извивалась в его руках. Может быть, он был прав. В тот момент она не стала бы с уверенностью утверждать хоть что-то.

— Богдан…

— Ты не меня хочешь. Ты хочешь кончить.

— Я хочу тебя!

— Повтори!

— Я хочу тебя! Хочу!

— Вот, чего ты хочешь… — прорычал он, наконец, с силой толкаясь внутрь, раздвигая влажные стеночки, заставляя их с силой сжиматься, как будто в отчаянной попытке удержать. — Вот чего…

Рита находилась в такой прострации, что даже не заметила, что Связерский плачет. Трахает ее с силой, а слезы катятся из его глаз. Острое, грязное, животное желание будто смыло волной. Рита разжала вцепившиеся в столик пальцы и всем телом подалась вперед. Обняла его. Прижала к себе. И он снова плакал. А она укачивала его в руках и шептала:

— Все будет хорошо, все будет…

— Скажи, что ты дашь нам шанс. Даже если ты мне соврешь — скажи… Я не смогу справиться с этим всем без тебя. Я не такой сильный…

— Я дам нам шанс… — прошептала Рита, слизывая слезы. Свои… или его — неважно.

Богдан с хрипом втянул кислород и снова в нее толкнулся.

— Я буду таким хорошим, как ты захочешь. Ты будешь мною гордиться! Только не бросай меня… Я не могу больше один. Не хочу…

Она ничего перед собою не видела. Слезы размывали картинку. Сейчас Богдан напоминал ей испуганного ребенка, а не взрослого состоявшегося мужчину. Сколько раз, будучи малышом, он это говорил своим непутевым родителям? Сколько раз…

Дерьмо!

Наверняка, завтра он пожалеет о сказанном. Устыдится такого срыва. И она, может быть, тоже сто раз обо всем пожалеет. Но сейчас…

Рита сжала его плоть мягким захватом. Раз, и еще разок… Пока он не забыл о разговорах и не стал врываться в нее, окрашивая ночь сиплыми, рваными звуками, как дикарь кусая кожу, оставляя на ней следы, не оставляя ни капли пространства, ни одной единственной мысли, заполняя собой так тесно — всю, безвозвратно.

Их оргазм получился вымученным, даже болезненным. Это не удовольствие — скорее необходимость на грани смерти. И все… их как будто выключило. Предохранители перегорели. Они только и успели упасть на кровать и моментально забылись вязким, глубоким сном.

Разбудил Риту будильник. Она поморщилась, потянулась к телефону рукой, а наткнулась… Отдернула руку, широко распахнула глаза, глядя на порядком помятого Связерского.

Молчали долго. Не было слов. Все произошедшее накануне было слишком. Надрывно, неизбежно… предопределенно. Вот только, что дальше?

— Завтрак?

Богдан покачал головой:

— Мне бы к себе попасть, переодеться, а потом… Морг, я не знаю… Поминки.

Маргарита кивнула.

— Рит…

— Не надо, — прошептала она, — потом поговорим. Сейчас не до этого.

Связерский сглотнул. Выглядел он после вчерашнего не лучшим образом, да только ничего это не меняло. Сердце, один черт, колотилось, как сумасшедшее, а все внутри замирало.

— Ладно, — наконец сказал он, — но… у нас точно все хорошо?

Рита с трудом выдавила улыбку и кивнула.

— Собирайся, я тебя отвезу, куда скажешь…

Глава 22

Маргарита сидела за своим рабочим столом, изо всех сил стараясь сосредоточиться на дедндроплане одного из своих последних проектов. Но мысли разбегались, и сосредоточиться на работе не выходило. Все так запуталось…

Тренькнул скайп, сообщая о приходе нового посетителя. Рита растерла переносицу и дала секретарю мужественную команду впустить.

— Пит? — удивилась она, завидев на пороге мужчину. Уж кого она не ожидала увидеть — так это Ставински. Не представляла, как будет смотреть ему в глаза после ночи, проведенной с Богданом. Было очень неловко, несмотря даже на то, что между ними ничего толком и не было. Но все же она давала авансы. И по большому счету, переспав с другим мужчиной — поступила по-свински.

— Привет, красавица. Милое местечко…

— Спасибо. А ты… ты здесь какими судьбами? У меня очень важный проект и…

— Я тут случайно имел разговор с Дагом… — перебил мужчина.

— Дагом? Агентом Богдана?

— Ага… — кивнул головой Пит и перекатил жвачку во рту. — Он и мой агент.

— И?

— Ты знаешь, какое дерьмо случилось у Бо?

— Да… Да. Я в курсе.

— Он там совсем один… — как бы между прочим обронил Пит, с деланным интересом рассматривая дипломы и грамоты, развешанные по стенам её кабинета. Рита отложила карандаш. Откинулась на спинку кресла, скрестив руки на груди. Она либо вообще ни черта не понимала, либо, наоборот, наконец, уловила смысл.

— Почему бы тебе не поехать к нему? — сощурилась она, сверля хоккеиста взглядом, — он ведь твой друг. Твоя поддержка для него будет очень важна.

— Я-то, конечно, поеду. Но ему сейчас нужна ты. Семья… понимаешь?

— У нас нет семьи… — непонятно почему разозлилась Рита. Ведь несколькими минутами ранее она и сама всерьез размышляла над тем, чтобы все к чертям бросить и поехать к Связерскому.

— Ты нужна ему, — игнорируя ее слова, повторил Пит.

Рита встала. Нервным движением перекинула волосы за спину и отвернулась к большому окну. Соль в том, что она была нужна Богдану лишь вот в таких ситуациях… Ситуациях, с которыми до сих в нем живущий ребенок — забитый и никому не нужный, не мог справиться самостоятельно. Рита всю свою жизнь, за исключением тех тринадцати лет, когда у Богдана с виду было все хорошо, выступала в качестве его жилетки. Именно с ней он делился своими проблемами, именно на нее он вываливал все свое дерьмо, все страхи и комплексы… Но счастье разделить не пожелал.

Мачо… Весь из себя… Плейбой чертов! Он хорошо справлялся со своей ролью. Так хорошо, что даже она поверила. А на деле… На деле он оставался все тем же маленьким мальчиком с гигантскими комплексами. Мальчиком, который искал сокровища по всему миру, хотя они валялись у его ног! Мальчиком, любовь к которому стала ее проклятьем.

Рита снова подошла к столу. Схватила сумочку.

— Ты на колесах?

— Ага…

— Едем. Я сяду за руль — ты не знаешь города.

Пит не возражал.

Пока они добирались до кладбища, на улице собрался дождь. Воздух стал влажным, густым. Он забивал легкие, но не насыщал кровь кислородом. Рита остановилась у ворот в попытке отдышаться. Вскинула взгляд на Пита — тот тоже заметно нервничал. Пахло дикой гвоздикой и надвигающейся грозой. По будто свинцом затянутому небу пробегали короткие всполохи молний. Тучи были такими плотными, что через них не могло пробиться даже высокое полуденное солнце. Яркие краски лета как будто смазались. Заштриховались унылым серым. Размазались четкие контуры памятников, фигуры людей и деревьев. Рита вошла в ворота и побрела по дорожке.

Народу было немного. От силы человек десять. Рита с трудом узнала в рыдающей женщине чудовищно постаревшую, изможденную мать Богдана. Сердце, что есть сил, застучало. Пророкотал гром, брызнули первые капли дождя, зашумели безрадостно.

— Вот он… Чуть в стороне. Иди! — скомандовал Пит, подталкивая Риту в спину.