Страшные сказки для дочерей кимерийца (СИ) - Тулина Светлана - Страница 62

Странно, но если разглядывать каждую песчинку отдельно, она казалась вовсе не красной, а почти черной.

Атенаис предпочитала не рассматривать этот песок слишком близко и пристально. Последнее время она старалась смотреть только вдаль, очень высоко держа голову. Чтобы даже случайно не задеть взглядом кого-нибудь из стражников или прислужниц.

Что ее старательно «не замечают», сама она заметила давно. Но раньше объясняла это самой себе угрозою Нийнгааль жестоко расправиться с любым человеком, с которым попытается Атенаис завести даже простой разговор, не говоря уж о дружбе. Но теперь поняла — дело не в этом.

Кому охота общаться с жертвенной курицей?

Кому охота уделять ей, заранее обреченной на суп, лишнее внимание?

Возможно, ее даже жалели. Во всяком случае, несколько раз она ловила на себе торопливые жалостные взгляды рабынь постарше. Возможно, они именно потому себя так и вели, что жалели. Им так проще было.

Ей тоже — в какой-то мере.

Во всяком случае, тот Ужасный Поступок, что совершила она сегодня утром, было бы ей очень трудно совершить, не отворачивайся все так старательно. Может быть — даже и вовсе невозможно было бы…

Она сморгнула. Показалось, что смутно-различимый мираж у самой грани земли и неба стал словно бы несколько четче и ближе? За три дня неспешного путешествия по красным барханам она привыкла к миражам, то и дело возникающим у самого края земли. Огромные деревья, причудливые замки, великаны в странных одеждах — иногда они были такой высоты, что головы их терялись в облаках. Они были очень реальными, но недолгими.

Этот же выглядел как-то странно. Слишком мелкий, слишком нечеткий, слишком… не желающий пропадать.

— Макан-э-Мардан, место паломничества… — пояснила подъехавшая Нийнгааль чуть ли не с нежностью в голосе. — Мы обойдем его стороной. Как и Ахлат. Ну вот, мы уже почти и приехали. Ночевать будем в башне!

Ее смех был хрустально звонок, как при самой первой встрече.

Атенаис опустила голову, подавив в зародыше разочарованный стон. Она так надеялась на еще одну ночевку в пустыне! Вчера она была слишком напугана самим фактом совершения Ужасного Поступка, чтобы сразу же воспользоваться его результатами. Но сегодня она была готова. Она уже все продумала, все рассчитала и приготовила заранее… не учла она только башни. Из башни сбежать будет куда труднее.

Атенаис подняла голову. Огляделась — уже без мешающего отчаянья, холодно и расчетливо. Прикинула.

И поняла — не выйдет.

Караван слишком растянут, сразу всех накрыть не получится. А если накрыть не всех — оставшиеся заметят неладное, слишком светло, она-то ведь на ночь рассчитывала. На стоянке можно было бы, конечно, и днем попытаться — на стоянке люди расслабляются и могут не сразу заметить странное. Но вряд ли стоит рассчитывать на остановку в такой близи от цели. Нийнгааль не позволит.

Нет. Сейчас действовать слишком рано — только зря растратишь секретное оружие и ничего не добьешься. Или слишком поздно — вчера надо было, дуре, действовать! Сразу же, как только… Ладно, что уж теперь.

Атенаис снова опустила голову. Сощурила злые глаза. Усмехнулась.

Ничего.

Из башни удрать, конечно, будет труднее, чем из почти не охраняемого походного лагеря в пустыне. Намного труднее.

Но кто сказал, что так уж невозможно?..

***

— Все известные современным исследователям Демоны Старшей Ночи — существа до предела очаровательные. Взять хотя бы этого Ксотли, Владыку Страха, что сидит на своей Великой пирамиде в Антилии! Жуткая дрянь! Питается душами. Причем прожорлив, нергалово отродье, просто невероятно! Каждые два-три дня требует новую жертву. Горгон по сравнению с ним просто птенчик, жертвенную невесту себе раз в десять зим выбирает. Да и драконов у него в подземельях не водится. Во всяком случае, я не слышал, чтобы что-то такое говорили. А вспомни хотя бы того же дарфарского Йога! Тоже жуть редкостная! А его ведь в этом забытом настоящими богами Дарфаре за истинное полноценное божество почитают! Ничего себе божество, которое заставляет своих подданных хотя бы раз в месяц вкушать человечинку! Заметь, не само даже питается, что еще можно было бы понять, демон все-таки! Нет! Он от последователей требует! Он им вообще запрещает есть что-либо, кроме мяса, ты можешь себе это представить?! У них еще такие смешные ритуалы, я читал…

Конан, знавший о последователях кровавого дарфарского божества или демона отнюдь не из чужих записей, мог бы много рассказать о проведении этих ритуалов своему молодому спутнику. И такого, что у слишком утонченного и излишне образованного разбойника надолго отпало бы желание так весело об этих ритуалах разглагольствовать. Самого Конана, например, долго потом еще мутило при виде свежеразделанных туш, а ведь он с малолетства отличался луженым желудком.

Но рассказывать об этом сейчас король Аквилонии не хотел.

И не только потому, что берег дыхание.

— А жрецы у Ксотли тоже смешные! Они на специальных ходулях ходят, чтобы над простыми людьми возвышаться! Специальные такие подпорки на подошвах обуви, больше локтя высотой. Смешно, правда?! А балахоны свои перьями расшивают! Зачем — непонятно? Будь этот Ксотли огромной птицей — тогда бы ладно, но у него нет перьев! У него вообще ничего нет! Просто огромная черная туча над острием пирамиды, и молнии из нее, я на миниатюрах видел… Но что приятно — сами жрецы магией совершенно не владеют, их власть держится только на страхе перед демонической сущностью их великого и ужасного покровителя. Вот бы хорошо было бы, если бы и жрецы Горгона тоже ничем бы особым не владели! Хотя он, конечно, не такой злобный демон, на одном страхе не удержался бы, придется драться! А у Ксотли на самом верху пирамиды жертву укладывают на специальный камень, и старший жрец еще живому человеку вырывает сердце. Представляешь?! Некоторые исследователи даже утверждают, что одной из привилегий старшего жреца является почетная обязанность съесть это сердце сырым…

— Сай!

— Что?

— Ты бы… поберег дыхание. Подъем крутой.

***

Дочь короля не может украдкой брать чужое, словно мелкий воришка на городском рынке! Ей и так дадут все, что ей надо, любую необходимую вещь она может взять открыто и спокойно. А то, что не может она по каким-то причинам взять с полным осознанием своего права это взять — значит, это ей вовсе и не нужно. Дочери короля необходимо твердо усвоить это непреложное правило и перестать обращать внимание на абсолютно ненужные ей вещи.

И ни в коем случае не брать их украдкой!

Это — Самый Ужасный Проступок изо всех Самых Ужасных Проступков!..

Так утверждала старая нянька, вбивая в своих непослушных воспитанниц правила этикета, и до вчерашнего дня у Атенаис не было ни малейшего повода усомниться в справедливости этих правил. В самом деле, постоянные (и, заметим, неудачные!) попытки Лайне стащить какую-нибудь режущую или колющую смертоносную дрянь из оружейной комнаты — заметьте, совершенно ненужную ей дрянь! — являлись лишь дополнительным тому подтверждением.

Лайне…

Лайне бы не мучилась полдня угрызениями совести и сомнениями в том, пристало ли такое поведение королевской дочери. Лайне бы просто протянула руку и взяла, раз уж высшая жрица оставила сумку свою без присмотра и дрыхнет без задних ног, подобно перебравшей служанке — вон, весь шатер от ее храпа ходуном ходит! И Лайне не стала бы тянуть, тем более что костер еще не прогорел и никто в готовящемся ко сну лагере не обращал внимания на маленькую пленницу.

Атенаис вздохнула и крепко стиснула пальцами холодные каменные перила, отгоняя бесполезные сожаления прочь. Красный песок в темноте казался абсолютно черным, узенький серпик месяца почти не давал света. Завтрашняя ночь будет еще темнее — послезавтра Новолуние.

И, если Атенаис до послезавтрашней ночи ничего не придумает — с каждой последующей молодая луна будет расти, уменьшая шансы, пока наконец…