Страшные сказки для дочерей кимерийца (СИ) - Тулина Светлана - Страница 52

Эрезарх уже деликатно интересовался сроками выступления на Шушан и даже обещал со своей стороны не менее сотни кофских наемников, «совершенно случайно» оказавшихся у него под рукой. А еще оставались те отряды, что пошли по полуночному караванному пути и должны выйти прямиком к Сарку, миную полуденную Сабатею. Скоро и под этим расположенным у подножия Шартаумского хребта городом соберется такая же плохо управляемая орава, которую точно так же рискованно оставлять без присмотра слишком надолго.

Значит, Сарк.

— Так ведь у неё тоже одна дорога. Вот в Сарке и спросим, может, кто и запомнит, о чем она говорила и куда собиралась.

От неожиданности Конан грохнул кружкой об стол. Хорошо еще, что кружки у этом заведении добротные, их не о каждую и голову-то разобьешь, не то что о какую-то там деревянную столешницу.

— С чего ты взял?

— Ну так ведь баба же! Хоть и умная, дрянь. Бабы всегда любят поболтать, о чем и не надо бы, это им как медом намазано. Вот, может, и…

— Я не про то! Почему ты решил, что у нее тоже нет другого пути, кроме как через Сарк?

Закарис моргнул растерянно. Нахмурился.

— Так ведь другого пути и нет. Она же на восход торопилась, так? Так! А на восход удобный путь тут только один и есть — через долину Каменного Корабля. Так? Так! А Сарк, он-то ведь как раз и стоит у самого начала этой долины! А вокруг и полей-то нет, неудобь сплошная, лес да камни. И захочешь даже, а все равно мимо города не пройдешь. Особенно если с караваном. Это тебе не степь! Да и колодцы, опять же… Нет, она точно в Сарке остановится. Она ведь знает, что мы след потеряли и опасаться нечего. Расслабится, начнет болтать…

— Так какого же Сета мы тут с тобою прохлаждаемся?!

Закарис тоже поднялся — но далеко не так быстро. Шагнул, покачиваясь, в сторону кухни. Пояснил:

— Сейчас, я только вина у них в дорогу возьму. Хорошее тут вино. Освежающее. Гораздо приятнее той приторной гадости, что у нас на праздниках подают. И не такое забористое. Отличное вино!

***

Конан проводил своего собрата по венцу оторопевшим взглядом. Назвать лучшее офирское многолетней выдержки, с его непередаваемым букетом и тончайшим послевкусием, «приторной и слишком забористой гадостью»?!

Ну, знаете ли…

Варвары!

Шемиты — вот кто настоящие варвары, а вовсе не дикие горцы! Те хотя бы в вине толк понимают. Отвернулся, чтобы не видеть, как Закарис платит полновесным золотом за несколько бурдюков прокисшей дряни, к тому же еще и разбавленной водой из сточной канавы. Толкнул начальника стражи:

— Квентий, вставай. Мы уходим.

— Я не сплю, — ответил Квентий, поднимая голову и отчаянно зевая. Глаз он по-прежнему не открывал. — Я наблюдаю. Здесь нельзя спать. Сплошное жулье. У Клавия кошель срезали, он и не заметил. У Хьяма кинжал пытались отнять. Наглые такие, жуть. Видел головы над воротами? Свежие. Эрезарх говорит, три-четыре раза за луну менять приходится. Тут закон простой, никаких темниц. Если первый раз поймали, то рубят руку. Второй раз — вторую. Ну, а ежели он и без обеих рук при попустительстве Бела уворовать что сподобится — только тогда уже голову. Еще прежний король так повелел. Думал, перестанут воровать. А они все равно воруют. И ничего не боятся…

Конан покосился на лежащую посреди площади колоду. Славный город Сабатея. Славные жители в нем обитают. Смелые, однако. Ни павлина своего золотого толком бояться не умеют, ни городской стражи, ни увечья.

Хотя, оно, конечно, увечье увечью рознь. Стражники палаческому ремеслу не обучены, оттяпали по-быстрому — и все дела. Опытный же палач еще до начала пытки так свою будущую жертву обработает, что у той все жилки с поджилками ходуном заходят. Какой бы сильной да смелой она ни была. И палачу для этого даже не надо быть обозленным до предела человеком вроде Зураба. Нечеловеческое — оно даже больше пугает.

Конан вспомнил свой повторяющийся кошмар. Передернулся.

И уже по-новому посмотрел на колоду.

Почему бы и нет?

— Квентий, не спи. Не знаешь, жрец-охранитель жив? Ну, тот, которого Клавий зашиб!

— Жив. Я не сплю. Здешний лекарь — просто чудо. — Квентий, не открывая глаз, поставил локти на стол и уложил подбородок на сомкнутые кулаки. Говорить ему стало трудно, но он мужественно боролся с трудностями. — Он чем-то напоил козу. И она покормила Барсика. Сама покормила. Никогда бы не поверил, если бы не видел собственными…

— Барсика?

— Ну да. Он же вылитый барс. Только черный. И маленький. Маленький барс. Его так ребята назвали.

— Не отвлекайся. Жрец жив — это хорошо. Надеюсь, птичка его тоже жива?

— Пока он жив, к ней никто не рискнет приблизиться. Местные тут такого понарассказывали про этого охранителя… Лучше не связываться. Да и не опасна она, сама издохнет.

— А вот тут ты, брат, не прав. Лучше бы ей выжить. В этой птичке — спасение Сабатеи.

Тут Квентий так сильно удивился, что даже открыл глаза. Конан пояснил, щеря крепкие желтоватые зубы в хищной улыбке:

— Спасение от воров, понимаешь? Ну вот, представь: ты — вор. Если тебя поймают — то отрубят руку. Страшно тебе?

Квентий добросовестно задумался. Поджал губы. Осторожно пожал плечами:

— Пока не очень. А что?

— В том-то и дело, что не страшно! Даже если у тебя уже отрубили одну руку. Даже если отрубят голову! Это все происходит слишком быстро, понимаешь? Они не успевают как следует испугаться! А другие, те, кто это видит, тем более не успевают! А вот теперь представь, что руку тебе отрезают не сразу, а медленно. По пальчику. По фаланге. По маленькому-маленькому кусочку. Растянув это удовольствие на добрую половину луны. Теперь — как?

Несколько побледневший Квентий поморщился и сглотнул. Ему явно было не по себе:

— Такое, пожалуй, да… Зандровы шуточки! Конан, но это ведь что же за человеком надо быть, чтобы вот так…

— В том-то и дело, что не человеком, Квентий! — Улыбка киммерийца стала шире. — Представь себе, что ты — вор. И руку твою, если поймают, будут не просто отрезать по маленькому кусочку, а… склевывать. Хорошо представил, да? Ну и долго ли тебе после этого захочется быть вором в славном городе Сабатея?

Квентий выглядел так, словно готов был немедленно извергнуть обратно все только что выпитое. Спросил неуверенно:

— Ты хочешь предложить Эрезарху разрешить ранее запретный культ на таких условиях?

Конан хохотнул — раскатисто, но быстро. Закарис уже затоварился дюжиной объемистых бурдюков и возвращался вместе с нагруженными носильщиками, следовало торопиться.

— Нет, Квентий. Это ты предложишь Эрезарху сделать запретный культ официальной религией Сабатеи на таких условиях. При этом можешь сколько угодно сомневаться и говорить о том, что на твой взгляд это слишком жестокое наказание для обычных воришек. Они же не головорезы и не убийцы. Ха! Хотел бы я посмотреть на купца, который предпочтёт вора головорезу. Но самое главное, скажи ему, что это предложение… что исходит оно от Закариса. Не от тебя, не от меня, а от нового короля Асгалуна, понял?

Последние слова Конан проговорил скороговоркой сквозь зубы — Закарис, слегка покачиваясь, подошел уже к самому столику. Рядом с ним слегка покачивался носильщик.

— Все понял? — спросил Конан, сверля взглядом начальника личной стражи. Тот кивнул и поднялся, еще раз зевнув. — Тогда ступай. Встретимся за стенами, в командном шатре.

Король Асгалуна проводил неуверенным взглядом удаляющуюся фигуру. Спросил с подозрением:

— Какие-то проблемы?

Похоже, он что-то всё-таки слышал. Конан пожал плечами:

– Уже никаких.

Ему очень хотелось надеяться, что это окажется правдой.

КОНЕЦ ТРЕТЬЕЙ ЧАСТИ

ЧАСТЬ 4