Придворный (СИ) - Дронт Николай - Страница 49

Позже прошёл слух, что сестра убивца за неприличное поведение отправлена от Двора к родителям. Шифр у неё забрали! В наказание виновных во вскрывшемся романчике чаще всего женили. Виноваты? Пусть теперь мучаются друг с другом всю жизнь! Фрейлина после замужества выходила в отставку, статс-дамами становились немногие. Шифр… Это такой медальон в виде вензеля, усыпанного драгоценными камнями. Он всю жизнь носился, как знак отличия. Так вот, шифр в таких случаях не отбирали. Конечно, не порядок романы крутить, но дело-то житейское. Плоть слаба, да и как иначе новые подданные будут нарождаться? Ну а раз так, то помимо родительского, приданое лично от Государя бывшим девицам выдавалось, помимо прочего, одним серебром 30 тысяч. Чтобы отобрали фрейлинский шифр, нужно сильно постараться. Ранее при нынешнем Государе такого вовсе не случалось. За что сия немилость многие гадали, но точно никто не ведал. Однако без вины не наказывают. Опять же наказанная могла в ноги Её Светлости Силестрии броситься, заступничества просить. Не просила? Значит, знает за что наказали. Репутация отставленной упала до уровня плинтуса.

К обеду обнаружились те, кто краем глаза прочитал пару страниц в дневнике. Они такое рассказали! Ужас-ужас-ужас что развратник творил! Всё для карьеры старался. А один служитель у двери стоял, "случайно" слышал, как сестру убивца допрашивали. Так она сказала: "Я виновата только в том, что ни в чём не могла отказать брату." Представляете "ни в чём"! В чём именно сплетники домысливали сами. Какой разврат! Репутация девицы рухнула с уровня плинтуса, до пола подпола. Остатки престижа расклевали бывшие подруги виновной, другие фрейлины, которые вспомнили и в самом интересном ключе интерпретировали ранее виденное. Естественно, в себе держать не стали, поделились с окружающими своими соображениями. В общем, скандал гулял по Дворцу, раскручиваясь и набирая обороты. Будет про что вечером поговорить в салонах.

К Его Милости были вызваны разом два генерала, а после четверти часа приёма звякнул звонок, потребовав меня в кабинет.

— Я сам отец девицы, понимаю крайнюю нежелательность огласки, — заканчивал речь принц и знаком велел раздать посетителям приготовленные пакеты. — Смею заверить, ни полиция, ни охранители дневник и письма не читали, а лишь их опечатали. Кроме Его Величества и меня, бумагами занимался один доверенный дежурный. А у него прекрасная память — он сразу всё забывает. Проговориться может разве только сестра мерзавца. Да она и сама мерзавка. Её удалили от Двора, как только открылось, что выискивала наивных жертв для своего брата. Ну и часть вымороченных драгоценностей у неё замечена. Государь такой пакости стерпеть никак не смог…

— Ваше Королевское Высочество, — не выдержав, прервал тираду багровый от волнения генерал-поручик, — коли молодь моего рода прознает про такое дело, очень нехорошо может случиться.

— Так точно, Ваше Королевское Высочество, — поддержал генерал-майор, — мои тоже не сдержатся. Нехорошо будет.

— Решите вопрос сами. Его Величество слишком ценит заслуги ваших семей, что бы допустить их умаление. По-хорошему, шантажистку наказать бы надо. Только чтобы не трепать в газетных статьях доброе имя ваших славных родов дело не пошло прямиком в суд.

Главы родов рассыпались в уверениях в преданности Короне. Политика! Похоже, в скором времени кое-кто исчезнет из реестра дворянского собрания. Главное, королевская семья будет совсем не при чём. Принц только намекнул, что даёт мстителям карт-бланш, а дальше командир дивизии и командир корпуса сами смогут решить вопрос с семьёй обидчиков.

Через час меня вновь позвали к Его Милости, на этот раз в салон. Там уже пребывал мой сюзерен. Какой контраст со вчерашней зарёванной девчонкой! Сегодня передо мной настоящая принцесса. Выдержанная, строгая, красивая. Милые глазки лучатся радостью. На плечи накинут мой плат с драконом, а на груди блестит возвращённая заколка. Она сидит на подлокотнике кресла и прижимается к сидящему отцу. Когда я вошёл, он начал делать мне выговор:

— Ты, братец, поступил дурно. Очень дурно. Убивать нехорошо, неправильно. Конечно, нельзя позволять шантажировать своего сюзерена, но и убивать дурно. Хотя, честно признаться, я может тоже бы не удержался, узнав про такое. Государь тебя простил только потому, что понял твою обиду и горячность. Но велел передать, чтобы в следующий раз больше так не делал, а то он рассердится.

— Виноват, Ваша Милость.

Что я ещё могу сказать? Тем более сказано, что будет "следующий раз".

— Знаю, что виноват! Я сразу понял твою затею — так опозорить виновного, чтобы не пошли лишние разговоры. Оно было сделано ловко, хвалю. Если его сестра что и расскажет, или ранее он сам кому чего наговорил, веры уже никакой им нет. Ежели бы только его, то может кто чего и заподозрил. А двоих, да с таким позором… Ловко, весьма ловко. Но так делать нельзя, вдруг тебя кто-нибудь заметил бы? Тогда может больше бы разговоров было. Ладно, иди, отдыхай. Ты же со своей прогулкой ночь не спал? Так я тебя с дежурства отпускаю. Там уже знают, я приказал. Сам понимаешь ночное дело тонкое, отблагодарить за него сейчас тебя не могу. За мной будет.

— Ваша Милость! И так уже обласкан и вознаграждён сверх всякой меры…

— А это уж не тебе решать. Свою меру я сам знаю. И ещё… ты там про причёску отца что-то говорил.

— Так точно, Ваша Милость!

— Принеси завтра зелье с собой. Полюбопытствовать хочу. Ну иди-иди. Отдыхай. Исчезни с глаз моих.

Исчезнуть? Здесь? В затенённой тяжёлыми шторами комнате? Легко! Включаю невидимость. Принц с дочерью ошарашено шарят взглядами по комнате.

— Э… Тихий! Ты здесь?

— Так точно, Ваша Милость! Прикажете показаться?

— Да уж, дружок, покажись пожалуйста.

Я снимаю невидимость.

— Ваша Милость велели исчезнуть с глаз, я счёл долгом исполнить.

— Значит в доме увидеть тебя никто не мог?

— Ваша Милость, меня дядя специально учил проникновению. — Бедный дядюшка, всё на него валю.

— Мда? Хм… Полезно, весьма полезно… Ты в понедельник зайдёшь ко мне, вызову. Я до той поры всё хорошенько обдумаю, посоветуюсь. Без моего или Лауркиного позволения больше такого никому не показывай. А пока уходи. Занят я. Мне брату помочь надо, целый бунт у него при Дворе гвардейские устроили. Ропщут на попрание Чести Гвардии.

Отругал меня принц очень мягко, только по обязанности, как положено. Это он про мой прокол не знает, про то, что я людей перепутал. Одно хорошо, что шантажиста я тоже того, а то не знал бы что сейчас делать. Сказал: "За мной будет." Но лучше не иметь таких людей в должниках. То, что он зелье приказал принести, внушает определённые надежды. Может удастся ему причёску поправить и кое-какие очки в его глазах заработать. Но это завтра, сейчас еду домой.

До комнаты не дошёл, опять служительница позвала за собой. Вновь салон и ожидающий сюзерен.

— Стах, я тебе безумно благодарна! Ты не думай, я обязательно отблагодарю тебя… Только сейчас у меня ничего нет тебе подарить, достойного твоего подвига. Но как только я выйду замуж, отплачу за всё сполна.

Милая, добрая, неопытная девочка. Кто тебе позволит? Муж? Очень сомневаюсь. К тому времени, когда ты сможешь сама распоряжаться своими землями и деньгами, утечёт много воды.

— Мой добрый сюзерен! Лаура! Прошу и умоляю — не надо. Поверь, мне и так уже всего хватает. Лучше пусть окружающие будут меньше завидовать.

— Нет. Я подвиг своего верного рыцаря никогда не забуду! Обещаю!

Много слов пришлось потратить, чтобы убедить девочку отложить награду на далёкое когда-нибудь-потом-при случае. Но в конце концов удалось успокоить сюзерена.

Уже переоделся в летний мундир и готов был отбыть домой, но застрял у служителя — новый слух пришёл. Король, видать, психологию дворянской толпы прекрасно знает, хотел гвардейцев-уланов из-под удара вывести, услал их из столицы. Пару месяцев на манёврах побудут, а за то время случай подзабудется. Однако вся остальная Гвардия встала на дыбы. Понятно, случаи всякие бывают, не ангелы мы, грешим помаленьку. Кто иногда в игре карточку передёрнет. Кто ночью в постель к чужой жене случайно забредёт. Но оно весьма плохо, конечно, однако простительно. Бывает, что и похуже иногда случается, так ведь тишком. А тут пятно на всю Гвардию! Это из-за уланов про нас так думать будут? Что скажут дамы? И заграница? Словом, потребовали вывести в отставку всех командиров проштрафившегося полка. Государь в раздумьях.