Похищенная, или Красовица для Чудовища (СИ) - Чернованова Валерия М. - Страница 14

Минуту или две ничего не было слышно. Кроме ударов сердца, исступлённо колотившегося в груди юной авантюристки. Закралось подозрение, а вдруг ей всё почудилось, вдруг перепутала реальность со сном.

Мишель вздохнула тихонько, мысленно уговаривая себя успокоиться. А потом испуганно взвизгнула и отскочила на середину комнаты. Дверная ручка задёргалась, словно больной в эпилептическом припадке. Несколько раз описала в воздухе дугу, поблёскивая в приглушённом лунном сиянии.

— Я… я закричу! — голос предательски дрожал, на пару с коленками. Оттого угроза больше походила на комариный писк.

Мгновение, растянувшееся в вечность, и снова скрипнули половицы под чьей-то тяжёлой поступью. Этот зловещий звук быстро затих, забрав с собой мистера Инкогнито.

Уронив непослушное тело на постель, девушка в изнеможении прикрыла глаза. Долго ещё сидела, боясь пошевелиться, вслушиваясь в заполнившую ночной особняк тишину. Пока, сморённая пережитым волнением и усталостью, не забылась тревожным сном.

Галену не спалось. Не сиделось на месте. Даже дышать без неё получалось с трудом. Полыхавшее в груди пламя, вместо того чтобы угаснуть, ведь теперь Мишель была рядом, в его власти, наоборот, разгоралось. Сжигало молодого человека изнутри.

Ни бешеные полуночные скачки по дороге, лентой стелящейся меж рисовых и хлопковых полей, ни встреча с Элиш — недавно купленной рабыней, которая ему ещё вроде как не наскучила, не сумели погасить этот демонический огонь. Ласки рабыни только ещё больше раздразнили его, распалили воображение. И вместе с разрядкой, дрожью прокатившейся по телу, пришла злость.

Оттолкнув от себя рабыню, пугливо сжавшуюся на холодном полу, молодой человек небрежно поправил одежду. В последний раз мазнул взглядом по своей бессловесной игрушке и вышел в коридор.

Ему всегда нравились покорные невольницы, готовые на всё, лишь бы хозяин остался довольным. Но сегодня покорность эта раздражала. Хотелось, чтобы Элиш была хоть немного похожа на их гостью. Чтобы, прикрывая глаза от удовольствия, на месте рабыни он представлял Мишель.

Но они были как день и ночь. Бойкая, своенравная красавица с горящим взглядом. Едва ли кто-то мог её заменить.

«Да и зачем, — подумал Гален, — «давиться суррогатом», играть в никому не нужные игры, если я уже сегодня могу ей овладеть».

Одурманенный этой мыслью, наследник Блэкстоуна поспешил наверх, к спальне, в которой сном ангела должна была спать его пленница. Не поднялся — взлетел по лестнице и замер на последней ступени, беззвучно выругавшись. Высокая грузная фигура, точно скала, непонятно каким образом выросшая посреди коридора, нависала над тёмным прямоугольником двери. Заветной двери, к которой Гален так стремился.

— Катрина, чтоб тебя! — сквозь зубы выцедил он.

Точно знал, сестра намеренно именно этой ночью отпустила своего «голема» послоняться по дому. И наверняка посоветовала ему поближе познакомиться с гостьей. Чтобы уже завтра, не помня себя от ужаса, Мишель визжала и требовала вернуть её домой.

Но исполнить это желание кареглазой красавицы Гален был не в силах.

Бесшумно, стараясь не производить ни звука, Донеган приблизился к рабу. По крайней мере, Адан раньше им был, работал в поле, пока не превратился в личную игрушку Катрины. Игрушку, которая ненавидела и боялась мужчин этой семьи всеми фибрами своей замутнённой чарами души. Страх — единственное, что сдерживало Адана от смертоубийства.

А мысль о безопасности сестры — единственное, что помогало Галену бороться с искушением вырвать сердце из широкой груди марионетки. Приходилось признать, Катрина и Аэлин нуждались в его защите.

От своих же близких.

— Пошёл отсюда. — Молодой человек едва шевельнул губами, боясь разбудить Мишель.

Ноздри великана затрепетали. Дыхание участилось, уродливо растопыренные пальцы сжались в кулаки, и на плечах, обтянутых видавшей виды рубахой, взбугрились мышцы.

Донеган был высок, но даже ему пришлось приподнять голову, чтобы встретиться со взглядом чёрных, будто бездонные провалы, глаз. Лишь на короткий миг в них мелькнула чистая, незамутнённая страхом ярость, а потом взгляд стал таким же пустым и потухшим.

— Уходи.

Горестно засопев, «голем» развернулся и, скрипя половицами, отправился по длинному коридору, пока тьма безлунной ночи окончательно не скрыла его большую, сутулую фигуру.

Пару минут Гален стоял у двери, не двигаясь. Раздумывал, войти или повернуть обратно. А потом решительно направился к лестнице. Встреча с рабом немного отрезвила. Схлынула страсть, и Донеган велел себе придерживаться первоначального плана — искусить и соблазнить невинную овечку. Это должно было быть несложно и интересно. Просто требовалось немного терпения.

Ну а если желание снова затуманит ему разум… Что ж, к его услугам все рабыни Блэкстоуна и лучшие шлюхи Нью-Фэйтона. Уж как-нибудь да сумеет укротить поселившегося в нём демона.

Мишель проснулась с тяжёлой головой, словно та за ночь успела превратиться в чугунный котёл. Сказывались волнения минувшего дня и долго мучившая её бессонница. Да ещё эти подозрительные шаги за дверью…

Настроение тоже было не очень. Ей бы радоваться исполнению заветной мечты и скорой помолвке с самым красивым, самым богатым, самым благородным человеком в графстве. В мысленном списке юной мисс этих громких «самых», коими она, не переставая, награждала Галена, было не счесть.

Ей бы радоваться… да только на сердце было неспокойно. И идея остаться тайной гостьей в Блэкстоуне больше не горячила кровь, не кружила голову, а отравляла разум тревогой. Тем более, что сёстры Галена ей не рады. А если уж быть откровенной с самой собой — они просто возмущены выходкой брата, а саму Мишель наверняка считают девицей, необременённой высокими моральными качествами. Да и мистер Донеган неизвестно как отреагирует на присутствие в своём доме гостьи. Наверняка в глазах главы семейства кристально чистая репутация Мишель Беланже окажется запятнана безвозвратно. Даже святые узы брака не смогут её отмыть.

Мишель заходила по комнате, в нервном волнении кусая губы. Что, если случится непоправимое — о её пребывании в Блэкстоуне узнают соседи? Гален, понятное дело, ни одной живой душе не скажет. Но согласятся ли хранить тайну Катрина и Аэлин? Хоть изредка эти язвы куда-то же выезжают. К тому же слуги… Это здесь они делают вид, что ничего не видят, ничего не слышат. А вот отправят какого-нибудь бездельника в город или на другую плантацию с поручением, а он возьмёт и выложит, что у них, дескать, гостит небезызвестная мисс из Лафлёра. Одна, без сопровождения. Даже без служанки!

— А всё Флоранс! — досадливо стукнула каблуком о пол девушка. — Не захотела отдать мне Серафи!

Слухи в Анделиане распространялись со скоростью смерча. Мишель понимала, если кто из соседей прознает, где она находится, для её доброго имени этот смерч окажется сокрушительным.

Перед глазами возникла мрачная картина: встреча с родителями. Будто наяву увидела Мишель, как по щекам матери катятся слёзы — молва опорочила её дочь. На широком лбу отца, в уголках его тёмных, таких строгих глаз залегают морщины — он хмурится и втайне жалеет, что Всевышний подарил ему такую беспутную дочь, опозорившую весь их род.

— Ах, что же мне теперь делать?! — Мишель заломила руки.

С одной стороны, не хотелось оставлять любимого ни на день, ни даже на час. С другой — девушка понимала, что лучше бы ей сесть на ближайший поезд до Доргрина, а когда вопрос со старшей сестрой разрешится, она со спокойной душой вернётся домой.

— Мне нужно поговорить с ним. Непременно нужно поговорить и всё объяснить, — нарушила Мишель тишину, которая давила, угнетала. — Гален и сам должен понимать, как сильно я рискую, оставаясь здесь.

Переполняемая решимостью, она отправилась на завтрак. Правда, при виде любимого, восседающего во главе стола, почувствовала, что начинает сдуваться. Разве хватит ей сил расстаться с ним? Подобно золотой рыбке, сама того не замечая, Мишель снова попалась на крючок его чар.