Захвачненные (ЛП) - Уайлдер Джасинда - Страница 10

Усмехаюсь:

— Ох, как же долго я вас ждал!

Они не отвечают, просто окружают меня, забирая из рук автомат, образуют прямоугольник и ведут через горящий щебень и валяющиеся тела к пункту эвакуации за пределами деревни. Один из них сообщает по рации, что я теперь с ними. Через несколько секунд раздается рев винтов, вокруг поднимается пыль, и появляется вертолет. Он зависает над землей. Парни сопровождают меня, по одному с каждой стороны, дула карабинов опущены вниз. На мои плечи набрасывают одеяло.

Мы поднимаемся в воздух, адреналин покидает меня, и накрывает понимание.

Я всхлипываю.

Я свободен! Я, мать вашу, свободен!

— Вы в безопасности, сэр, — слышу голос. — Мы забрали вас. Вы возвращаетесь домой.

Я даже не чувствую ни капли стыда, когда кричу, как чёртов ребенок. Прижимаюсь затылком к вибрирующей стене вертолета.

— Том. Вы нашли Тома? Они убили его. Я не знаю, куда дели тело – его забрали, когда Том умер. Вы должны найти его. Вы не можете оставить его тело здесь, — бормочу я бессвязно.

— Мы нашли его, сэр, — отвечает тот же голос. Молодой парень, лет двадцати, румяный, сидящий рядом со мной, с зорким, бдительным взглядом.

Я глажу ткань, обернутую поверх письма, убеждаясь, что оно все еще там.

Я настолько истощен, что не в состоянии держать глаза открытыми. Чувствую, как прислоняюсь к парню рядом со мной, но я не в силах удержать себя в вертикальном положении. Он не отодвигается. Позволяет мне облокотиться на него и отдохнуть.

— Как долго? — бормочу я.

— Что, сэр?

— Как долго? Как долго я был в плену?

— Вам все расскажут позже, сэр.

— Просто, бл**ь, скажи ему, сопляк, — рычит кто-то. — Он заслуживает знать правду.

— Сейчас 2010 год, сэр. Вы были в плену в течение трех лет.

Три проклятых года.

Ребенок Тома уже вырос.

Я должен найти Рейган. Я должен отдать ей письмо.

Военная база Кэмп Лезернек. Дом вдали от дома. По крайней мере, так было раньше. Сейчас всё здесь кажется чужеродным. Знакомое, но в тоже время чужое. Вертолет садится, поднимая водовороты пыли, и моя голова тоже кружится. Я должен быть вне себя от счастья оттого, что вернулся домой, что нахожусь среди своих соотечественников, но... я нервничаю. Мне страшно. Вот, я признался. Здесь не ведутся бои, но мне так же страшно. На самом деле, даже больше. Черт возьми, я понятия не имею, почему.

Возможно, дело в пристальных взглядах, которые следуют за мной по пятам. Целая проклятая база морпехов, и такое чувство, что они все наблюдают, как я спускаюсь на землю, отбрасываю одеяло в сторону, обнажая свое тощее тело. Они видят мою обритую голову, изможденный вид и затравленный взгляд. Я знаю, как я сейчас выгляжу. Я мельком увидел свое отражение в окне, когда вертолет накренился, купаясь в лучах восходящего солнца. Бледная кожа, запавшие зеленые глаза, и в них – совершенно отсутствующее выражение. Раньше у меня были густые светлые волосы и лёгкая щетина. Теперь же – иззубренный, весь покрытый шрамами скальп, побритый вниз до самой шеи. Подбородок резко выступает, кожа на нем болезненная, на голове местами начали пробиваться волосы.

Чьи-то руки схватили меня за плечи, двигая вперед. Чувствую себя как заключенный. И вот, в сопровождении вооруженных морских пехотинцев, я иду по взлетной полосе.

— Уэст? — меня окликают из палатки, мимо которой я прохожу. — Мать твою, тебя нашли? Чёрт! Парни, они нашли Дерека!

Я останавливаюсь, пытаясь узнать этот голос. Это Билли Восс – специалист по тяжелому вооружению из Golf Company. Огромный, черный, задиристый. Один из немногих, кто может на бегу стрелять по мишеням из пулемета SAW. Он выныривает из палатки, и все его шесть футов обрушиваются на меня, стискивая в медвежьих объятиях. Под натиском эмоций горло перехватывает так, что я не могу сглотнуть. Что, к дьяволу, со мной происходит?

Восс то сжимает меня, то хлопает по плечу так, что я чуть не спотыкаюсь:

— Мужик, я не могу, чёрт побери, поверить в это. Я думал, что уже никогда не увижу тебя снова, брат.

К нему присоединяются остальные парни из Golf Company’s: Гектор, Исайя, смертоносный Фредли и Спейс. Все они толпятся вокруг, выкрикивая мое имя, пытаясь дотянуться до меня, и говорят так быстро, что я не успеваю ничего понять. Голова кружится, сердце готово выпрыгнуть из груди, я вспотел, желудок скрутило в узел, а из глаз текут, как у маменькиного сынка, проклятые слёзы. И я не могу остановить их. Я просто хочу спрятаться, вернуться обратно в свою хижину, в темноту и тишину.

Я должен смеяться, шутить, подначивать их, но вместо этого я задыхаюсь, и меня тошнит, несмотря на то, что мой желудок совершенно пуст.

Восс видит, что со мной творится. Он разворачивается и выкрикивает:

— Ладно, вы все! Отойдите! Отойдите! Дайте человеку немного пространства. Разве всем вам нечем заняться? — он обнимает меня за плечи своей мускулистой голой ручищей, кладет массивную ладонь на голову.

Я тру тыльной стороной кисти подбородок, пытаясь посмеяться над своей подавленностью:

— Извини. Здорово… я тоже рад тебя видеть, мужик.

Билли тянет меня в свои объятия:

— Тебе нечего стыдиться, парень. Совершенно нечего, — он отпускает меня, бежит к палатке, оборачиваясь через плечо, и кричит: — подожди, подожди. У меня есть кое-что для тебя, — возвращается, сжимая что-то в кулаке. Хватает другой рукой мою ладонь и кладет в нее два набора жетонов. — Держи. Их нашли, когда обнаружили Барретта. И твой, и его.

Мои жетоны. Жетоны Барретта. Я начинаю смеяться сквозь проступившие слёзы, не веря в происходящее.

— Дерьмо, — я часто моргаю, наклоняя голову, пытаясь прокашляться от застрявшего в горле кома. — Спасибо, Билл. Ты не... ты даже не представляешь... просто – спасибо.

Его голос подобен низкому рокоту:

— Я даже не могу представить, через что ты прошёл. Но я здесь, с тобой. Мы все с тобой.

— Я... — слова застревают в горле.

— Нас ждут медики, — в наш разговор врывается резкий голос. Капитан Лафлин. — Еще пообщаетесь, Восс.

— Сэр, — Билл кивает мне, возвращается к палатке, где его ребята чистят оружие и готовят снаряжение для патрулирования. — Я рад, что ты вернулся, Уэст.

Мой конвой начинает движение, и я вынужден идти за ними. По правде говоря, я рад уйти подальше от ребят. Я множество раз патрулировал с ними, уйму времени провёл, избавляясь от всякого дерьма в спортзале, с Воссом, Исайей и Барреттом. Видеть их сейчас... значит вспомнить о наших рейдах, позвякивании амуниции, Воссе, рассказывающем ужасно расистские шутки, которым никто из нас не решался смеяться, пока Билли не начинал хохотать первым. Я дотрагиваюсь до письма, спрятанного под поясом моих брюк.

Меня доставляют в военный госпиталь. Конвой уходит, кроме одного парня – с карабином прикладом вверх, он встает за дверью палаты, избегая моего взгляда.  

Где-то рядом, сопровождаемый мощным гулом, взлетает самолет, а потом комната вновь погружается в тишину. Часы тикают. Мое сердце колотится. Интересно, что будет дальше? Положат в госпиталь? Будут выяснять, здоров ли я? Зачислят обратно в действующую армию? Я не знаю. Я не могу вспомнить, что, в соответствии с уставом, делают в таких случаях. Я больше не чувствую себя морским пехотинцем. Мне страшно, я потерян и подавлен, я запутался.

В комнату заходят доктор и несколько санитаров. Санитары – молодые парни, совсем ещё пацаны, на службе, наверное, только первый или второй год. Они останавливаются у дверей и ждут дальнейших указаний. Док представляется и начинает осмотр. Моё физическое состояние вполне нормальное, что, кажется, несколько его разочаровывает.

Тогда он начинает пальпировать мою грудь, лимфатические узлы, живот, затем тянет мои штаны вниз и видит грязный, весь в разводах от пота, окровавленный, оливково-зеленый сверток.

— Что это? — он пытается схватить письмо.