Телохранитель (СИ) - Алмазная Анна - Страница 40

И когда Миранис вновь рванулся к хранительнице и его вновь остановили, хранительница спросила:

— Ты думал, мы позволим избивать наследника, Миранис? Убивать его? И никогда не вмешаемся?

Стало тихо. Совсем тихо. Миранис смотрел в ковер и не знал, как оправдаться. Да и можно ли в таком оправдаться? Но он лишь набрал в легкие побольше воздуха, и ответил:

— Прошлого не изменишь, как бы сильно этого не хотелось. Я, наверное, сделал самую большую ошибку в своей жизни, когда ударил Рэми. Даже не наверное, точно. И я точно еще буду долго расплачиваться и даже рад буду расплатиться… но… я знаю точно одно — этого больше не повторится. И я приеду в вашу драгоценную Виссавию, привезу туда вашего наследника. И когда Рэми будет в безопасности, я оставлю его там.

Хранительница едва заметно улыбнулась, но Миранис ее расстроил. И теперь его очередь была швыряться горькими словами.

— Это ведь не от меня он прятался столько лет и прячется теперь? И не только я его ударил, только я ударил взрослого мужчину, а тот, второй — до полусмерти избил шестилетнего мага, не так ли? И что с меня взять, я ведь принц жестокой Кассии, а вы… вы утонченные, целители, вы никогда и никого… И ты мне смеешь говорить, что вы не позволите его избивать? Но боги… вы позволили! Вы позволили его чуть было не убить… всем кланом позволили. Так что не смей меня теперь упрекать!

— Сын… — одернул его было отец, но Миранис уже остановился. И знал, что победил. Он видел, как дрожали губы хранительницы, видел боль на ее невыразительном до сих пор лице и понимал. Что попал… да, он попал. Просто в яблочко.

— Так что не знаю, искренне не знаю, где он безопаснее, тут, или все же у вас… тут меня хоть мои телохранители остановят, а кто, если что, остановит вашего вождя, а, хранительница?

И Миранис уже знал ответ. Никто. Даже богиня останавливать не будет. Так что придется все же хранительницам приумерить свою наглость, если они на самом деле не хотят потерять наследника. А Миранису… Миранису придется все же поехать и посмотреть, какой он на самом деле, этот великий маг, самый сильный целитель, виссавийский вождь… и стоит ли ему так легко уступать Рэми.

Только вот интуиция все равно говорила, что не стоит.

— Ты мало знаешь о нашем вожде, принц, — вдруг сказала хранительница. — А уже осудил.

— Ты мало знаешь обо мне, — парировал Миранис. — А тоже осудила. Да и касательно осуждения… это не мой народ скор на суд и презрение, не так ли?

О да, теперь хранительница не была так уверена! Теперь даже отец не вмешивался, и впервые в жизни Миранис вдруг почувствовал, что да, он выиграл… выиграл очень важную для него битву.

Видимо, общение с умеющим бить словами целителем судеб все же многому научило… влило в его душу то же умение, которое так раздражало в Рэми.

— Но ты привезешь к нам наследника? — уже не столь твердо спросила хранительница.

— Привезу. Инкогнито. И никто не узнает, что он ваш наследник, пока он сам того не захочет.

А, судя по всему, не захочет он никогда.

— Да, — вновь улыбнулась хранительница, и Миранис почувствовал, что сражение вновь началось, и пока еще никто в нем не победил. — Мы будем ждать вас, принц, в нашем клане.

— Я буду рад принять ваше приглашение, — принял игру Миранис.

***

Кадм устал, смертельно устал. Он подошел к окну, заставил стекло раствориться, и усмехнулся. Пахло мокрой землей и сладостью жасмина. Золотым цветком расцветал новый день, стелился по земле, рассеивался под солнечными лучами туман, и заливались, как сумасшедшие, птицы… за спиной мерил шагами кабинет Тисмен, сидел за столом невозмутимый Лерин. Они ждали…

Кадм давно уже мог удалиться в свои покои, ведь и Тисмен, и Лерин восстановились, но хотел увидеть лицо Мираниса, когда тот вернется со встречи с хранительницей. Хотел услышать, что сказала служительница богини… и как сильно им отзовется все, что произошло недавно.

Рэми, судя по донесениям, спокойно пошел себе к своим близким и даже не знает, какая вокруг разыгрывается буря. Впрочем, зачем ему знать? Пока зачем… пусть побудет в счастливым незнании… да и, может, и говорить ему ничего не придется…

Повеяло за спиной магией, Кадм резко обернулся и успел заметить, как Миранис, бросив на телохранителей задумчивый взгляд, уселся в кресле. По приказу Кадма заросло за спиной стеклом окно, мягким светом зажегся светильник на столе перед принцем. Кадм присел на тот же стол, сложил на груди руки, замер, выжидательно Тисмен, и Мир начал говорить. Спокойно, ровно, будто то, что он говорил и совсем не было важно.

Было. Принц закончил и повисла над ними тяжелая тишина. Подошел к креслу принца Тисмен, чуть заскулил спящий под столом волкодав.

— Вечером… — чуть подавился словами Миранис, — наши и их послы обсудят подробности выезда в Виссавию. Если кто из вас захочет присутствовать при переговорах…

— Думаю, в этом нет необходимости, — ответил Лерин. — Как я понимаю, встреча пройдет как обычный, рутинный визит, и наше присутствие только вызовет подозрения. Да и я верю Гларию…

— Потому что сам его подобрал, — усмехнулся Кадм, но спорить с другом не стал. Гларий, отвечавший за контакты с Виссавией, справлялся до сих пор лучше некуда… да и сомнений не было, что Лерин и не присутствуя до мелочей проконтролирует встречу. Через того же Глария. — Рэми знает?

И вопрос был на самом деле важен. Рэми упрям и порывист, это знали все. Знали и то, что Рэми зол на Виссавию, да и все они были злы. Рэми почти убил Алкадия… и убил бы, если бы не вмешалась богиня. И всем было бы сейчас хорошо — Рэми сидел бы в своем клане и выяснял отношения с дядей, за Миранисом прекратилась бы охота, но нет… Виссавии все надо было решить иначе!

И теперь богиня захотела, чтобы наследник вернулся в ее клан? Бросив Мираниса тут умирать? Даже после всего, что случилось, Рэми согласится вряд ли, и Виссавия, скорее всего, это знала. Так на что надеялась?

Хотела пока спрятать наследника и Мираниса под своей защитой? А дядя Рэми… эта заноза в заднице? Судя по всему еще более упрямый, чем его племянник, и гораздо менее склонный к милосердию? Что скажет он? И как примет навязанных ему гостей, не зная, что среди них скрывается его племянник?

А на дипломатический цирк Кадм еще полюбуется, издалека. Когда слегка восстановит уничтоженный резерв. В одном он не сомневался: будет весело. И перед выездом, во время дипломатических переговоров, и в Виссавии…

Боги все же шутники, если до такого довели.

— И что теперь? — сказал вдруг Миранис. — Я должен скрываться в Виссавии? Как последний трус? Тогда зачем мне ты, Кадм? Зачем Тисмен, Лерин, если вы не в состоянии меня защитить?

О нет, пора все же на выход. Принц начинает ныть… на Мира находит редко, но метко. Но зато Кадм наконец-то узнал вкус эмоций Мира: надо же, тот сгорал от стыда… оттого и злился, оттого и нес глупости. Пусть уж выгорит, может, тогда успокоится?

— Есть еще Рэми… — щедро подбросил дров в огонь Кадм, когда пауза стала слишком невыносимой.

Как и ожидалось, одно только имя телохранителя всполошило в душе принца новую волну горечи… вот она — твоя слабость, Мир. Рэми — твой телохранитель, которому ты никак не можешь довериться… а хочешь. Боги ведь не дураки, узами привязки опутали и виссавийца, и тебя.

— Рэми, — горько усмехнулся Мир. — Я устал от этого мальчишки! Знали бы вы, как устал.

Кадм еще как знал. И все же Мир и Рэми друг друга стоят. Оба упрямые, оба независимые… оба наследники… столь разных стран. И в зеленых глазах Тисмена отразилось что-то вроде понимания, а по серебряной вышивке гобеленов вдруг полоснул луч солнца. Боги слышат… боги знают… и никогда людям не понять все правила их игры.

Мир откинулся на спинку кресла, посмотрел в украшенный лепниной потолок, улыбнулся вдруг и сказал:

— Я, принц Кассии, еду в Виссавию, чтобы бороться за собственного телохранителя… Бред, боги, какой бред.

Жалится… ничего, пройдет. У принца долго ведь и не бывает. Пожалеет себя, поднимется и снова в бой. Скорее бы… Да уже: синий взгляд Мира стал жестким, даже жестоким, мелькнула в нем сталь, и в словах его почувствовался ощутимый холодок: