Выбери любимый жанр

Русский характер (Рассказы, очерки, статьи) - Терехов Николай Фёдорович - Страница 16


Изменить размер шрифта:

16

На острове Спорном стояли наши артиллерийские батареи. Артиллеристы поддерживали северную группу огнем, хотя им самим приходилось очень трудно: как они ни маскировали огневые позиции, все же противник не раз обнаруживал их с воздуха. Строить ложные позиции было трудно: на острове не хватало территории. Наши батальоны фактически остались без пушек, но. огонь артиллерии не ослаб; мы хорошо поставили наблюдение, и по нашим заявкам артиллерия с левого, берега и с островов в любой момент, поддерживала нас. Огневая поддержка батальона со стороны артиллерии даже возросла.

Чтобы облегчить положение Северной группы, штаб фронта решил помочь ей десантом с Волги. Десантный отряд под командованием старшего лейтенанта Сокова, высадившись на берег, атаковал врага, но в неравном бою почти весь погиб. Мы были бесконечно благодарны отважным десантникам — они оттянули на себя часть сил неприятеля.

Каждую ночь прилетали к нам на помощь самолеты, которые солдаты называли «огородниками». Они сбрасывали на парашютах боеприпасы и продовольствие и бомбили передний край вражеских позиций. Свой передний край мы обозначили огнем, разводимым в окопах. Однажды командир роты Хренов опоздал зажечь огонь. Самолет прошел бреющим полетом, и пилот кричал командиру роты: «Что же ты, Хрен, лампочки не зажигаешь?»

Немало командиров и солдат погибло в эти дни. Хоронили их тут же, на берегу. Очень все мы горевали о Пичугине — строителе «подводного» моста через Волгу. Он погиб на Волге, и мы так и не нашли его тело.

Лучшим помощником нашей группы был командир катеров Лысенко, он о нас беспокоился день и ночь.

Для поддержки нашей группы моряки вели огонь с Волги по Латошинке и Буграм, где находился противник. Бронекатера подходили близко к берегу и били, канонерские лодки из орудий стреляли из-за острова. Лысенко шутил: «Артиллеристы так любят Горохова, что совсем размолотили стволы». От частой стрельбы стволы действительно перегревались…

Однажды кто-то пустил слух, что гитлеровцы прошли по мосту на остров Зайцевский, и Горохов, мол, обстреливается противником с четырех сторон. Вышли мы с комиссаром Грековым на берег. Чудесное утро, солнце. Волга такая синяя, плес тихий, и катера идут.

— Что за оказия, — думаю, — чего они повылезли, ведь их сейчас противник обстреляет.

После оказалось, что Лысенко прислал разведать, живы ли мы, действительно ли противник обошел нас. Один из катеров застрял на, мели. Другой пошел ему на выручку. Я приказал нашей артиллерии немедленно открыть огонь, прикрыть катера.

Весь день мы прикрывали катер огнем, а ночью сняли его с мели. С тех пор дружба наша еще более окрепла.

Отважный командир Лысенко умер от ран, и мы похоронили его вместе с другими моряка ми, близ Ахтубы.

Лучшим комбатом в нашей бригаде был Ткаченко, спокойный, интеллигентный человек, бывший инженер гидроэлектростанции, тот самый Ткаченко, о котором хорошо написал К. Симонов в очерке «Бой на окраине». Любил я и комбата Графчикова, толкового, храброго в бою; отважного, но своевольного командира минометного дивизиона Котова. Однажды ночью, чтобы проверить бдительность своих, часовых, Котов зашел со стороны противника и начал стрелять из нагана. Ну, конечно, часовые открыли по нему огонь. Мины солдаты в дивизионе Котова называли котятами. «Черные, гладенькие, только не пушистые», — говорил он.

— Да, тяжелое было время, — задумчиво говорит Горохов, — в октябре нередко случались дни, когда буквально нельзя было высунуть нос из блиндажа.

С комиссаром группы Грековым мы сдружились с первой нашей встречи. В иных дивизиях и полках было так: командир и комиссар в роты и батальоны ходят вдвоем. У нас было иначе: в те батальоны и роты, где он побывал, я уже не ходил. Бывали у нас с Грековым, конечно, и разногласия, но они не вызывали осложнений в работе.

Начальник политотдела Тихонов — в прошлом партийный работник. Он умел, как никто из нас, поднимать настроение людей.

Крепкую поддержку оказывали нам тракторозаводские рабочие-коммунисты. Они изготовили для нас одиннадцать танков, двенадцать тракторов, не один десяток минометов и танковых пулеметов. Кроме того, в бригаду влилось свыше тысячи рабочих. Я искренне огорчился, что не мог сразу обмундировать их. Нередко можно встретить артиллеристов в замасленных рабочих куртках, минометчиков в кепках, в пальто, подпоясанных ремешком.

Секретари райкома партии часто приезжали в штаб группы, всегда были в курсе боевой обстановки. Их появление всегда радовало нас. Связь с левым берегом поддерживалась самолетами и радио. Не хватало продовольствия, обмундирования. Как-то пробился ночью один катер. Привез обмундирование, но оно оказалось малого размера. Солдаты — вчерашние рабочие тракторного — шутили: «Называют нас богатырями, а обмундирование шьют, как на малышей».

В конце октября наступило некоторое затишье. Наконец-то, появилась возможность немного передохнуть. Впервые за месяц можно было поспать не урывками, снять на ночь сапоги, а то от тесной обуви у иных стали опухать ноги.

Но затишье длилось недолго. Второго ноября бои начались с новой силой. Противник подбросил резервы, чтобы смять нас, подавить мощью огня. В 7 часов утра, после мощного огневого налета артиллерии и минометов, началась бомбежка с воздуха, которая продолжалась десять часов подряд. Лишь изредка, на десять-пятнадцать минут очищалось небо от самолетов.

Фашисты бомбардировали все участки нашей обороны, стремясь парализовать систему управления, подавить огневые средства. Положение создалось напряженное. Я срочно запросил штаб фронта дать самолеты. Прислали пять истребителей, они прикрыли нас ненадолго.

После бомбежки— атака пехоты. Мы отбили ее.

Через день вновь бомбежка, артиллерийский обстрел и атака пехоты. Потом — несколько спокойных ночей, и затем семнадцатого ноября — опять атака. На батальон Ткаченко пошли шестнадцать вражеских танков и два полка пехоты. Бой продолжался весь день. Отдельные танки прорвались к Волге. В бой вступили наши повара, писари, бойцы тыловых служб. В густом тумане справа и слева слышались крики «ура», но ничего не было видно.

Я бросил к месту пробитой немцами бреши в нашей обороне последнее, что у меня оставалось, — полтораста автоматчиков и столько же саперов. И мы сумели отбросить фашистов к северу от Рынка.

В ноябре положение группы осложнялось еще и тем, что ухудшилось сообщение с левым берегом. По реке шел лед, бронекатера уже не могли пробиться, поэтому подвоз продовольствия сократился. Пришлось уменьшить паек. Хлеба стали выдавать по пятьсот граммов.

Из трудного положения выручали нас самолеты. Они сбрасывали на парашютах продовольствие, обмундирование, боеприпасы. Но мне не нравилось это, так как противник получал верный сигнал, что наша группа находится в крайне бедственном положении, и усиливал нажим. Поэтому я попросил командование фронта ничего не сбрасывать с самолетов.

В эти дни особенно ярко проявились замечательные качества советских людей. Какой чудесный народ у нас! Все понимали, что положение нашей группы на «пятачке» очень тяжелое, однако никто не падал духом. Нередко случалось и так, что переправленные на левый берег раненые «дезертировали» оттуда. Под видом санитаров они переходили на правый берег, добирались до кухни и, поев, отправлялись в роту.

В середине ноября мне стало известно: готовится удар по врагу южнее Сталинграда, и сознание, что держаться осталось недолго, вселяло новые силы.

А в штабе фронта шла напряженная подготовка. Принимались меры, чтобы неприятель не обнаружил передвижение наших войск южнее Сталинграда и оттянул свои силы с севера на юг. Несколько раз командующий фронтом вызывал меня по радио и спрашивал о вражеской дивизии:

— Слушай, Горохов, шестнадцатая перед торбой? Не ушла?

Я отвечал, что шестнадцатая дивизия продолжает штурмовать наши позиции. И даже в тот день, когда началось контрнаступление южнее города, противник на нашем участке все еще продолжал свои атаки. Лишь после того, когда наши войска прорвали неприятельскую оборону, шестнадцатая дивизия снялась, не успев даже убрать трупы своих солдат.

16
Перейти на страницу:
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело