Скарабей (СИ) - "May Catelyn" - Страница 15

— Слушаюсь и повинуюсь, да прибудет с тобой сила Амона и мудрость Тота. Уилл картинно склонил голову. Дейзи закатила глаза, издав громки хмык, и выскользнула из палатки.

Уильям снова как завороженный разглядывал таинственные послания, хранившиеся под каменными сводами и тоннами песка тысячи веков. Его жилистые пальцы бережно касались плотно скрученных желтых свитков. Потребуется кропотливая работа, чтобы, не повредив, узнать их содержимое.

Как объяснить Дэйзи и самому себе тот факт, что он видел, он знал, что они ждут его здесь, в этом искусно инкрустированном творении неизвестного мастера, в усыпальнице загадочной правительницы Великого Царства. Задолго до начала подготовки будущей экспедиции, в беспокойных, коротких полуснах полудремах в окружении монографий, карт, артефактов он неоднократно повторял одно и то же дейстиве — открывал этот самый ларец, извлекая на свет заветные письмена…

Папирус сохранился идеально, но было преступлением вот так, варварски без специального лабораторного оборудования извлекать драгоценные рукописи. И о чем он действительно думал! Где его обычная рассудительность?

Наверно она испарилась в тот миг, когда его взгляд остановился на высеченной в усыпальнице надписи, когда он вдруг отчетливо понял, что знает ее смысл, когда почувствовал около своей груди касание хрупких плеч, приникших словно в поиске опоры. Ему хотелось, чтобы это мгновение длилось, чтобы дышать вот так в унисон с этой странной, нежданно-негаданно ворвавшейся в его жизнь амбициозной девочкой. Чтобы чувствовать ее рядом, вдыхать аромат ее волос: что-то нежное, трогательно-цветочное, совсем не вяжущееся с ее напористой и волевой натурой…

Уильям закрыл глаза, пытаясь понять, почему он сейчас не там снаружи, среди десятков возбужденных голосов, смеха, оживленной беседы коллег, волонтеров, рабочих, празднующих свою причастность к великому открытию. Почему не рядом с ней?

На какое-то время ему показалось, что он задремал, и не мудрено — позднее время и выпивка сделали свое дело! Интересно, что она ответит, если он решится пригласить ее на свидание, только вдвоем улизнуть и съездить в город… Бред, бред, он никогда этого не сделает. Сколько ей? Дэйзи как-то показывала ее анкету. Немногим больше 20! Возраст его студенток… «Добро пожаловать, Уилл Лэм в ряды стареющих ловеласов!» — сказал он самому себе с сарказмом и тут же услышал за едва прикрытым пологом палатки знакомый голос.

— Можно? Профессор Лэм, Вы не спите?

— Александра? Нет. не сплю. Но почему ты. — он обернулся, встретившись с парой знакомых любопытно поблескивающих в приглушенном свете походного фонаря, глаз.

— Там все почти разошлись, и я подумала… Как Вы себя чувствуете?

— Спасибо. Со мной все в порядке. Почему ты спрашиваешь? — ответил он, поднимаясь из своего любимого раскладного кресла.

— Просто Вы так незаметно ушли и больше не появились на нашей маленькой вечеринке. Ведь это Ваш праздник, Ваша победа. Разве не так?

— Ну, если теоретически. Вот только без Дейзи, без всей нашей команды, без тебя… — он невольно сделал паузу, во рту предательски пересохло — ничего бы не вышло из этой сумасшедшей затеи.

Она глядела прямо, не отводя своих прекрасных широко распахнутых глаз от его лица. Их возбужденный блеск и разрумянившееся лицо выдавали позднюю гостью с головой. Шампанского для всей команды сегодня привезли достаточно, чтобы как следует отпраздновать успех экспедиции.

— Нет, я уверена, что это было именно Ваше предназначение. Что-то вроде священной миссии, которую человеку нужно выполнить на Земле. Знаю — Вы закоренелый скептик, — немного рассеянно улыбнулась она — Но мне всегда казалось, что в жизни существует много такого, что не объяснить языком науки. Я всегда восхищалась вашей работой! А сегодня был особенный день…и. спасибо Вам, что позволили мне быть рядом.

— Не стоит благодарности, ты прекрасный помощник и по праву это заслужила, Александра, — мягко улыбнулся он, неожиданно смутившись от такого восторженного признания.

Казалось, что расстояние между ними сокращается само собой.

— А можно спросить еще кое о чем?

— Спрашивай.

— Вы ведь знали о том, что было написано под знаком Священного Скарабея?

— Это очень красивые слова… — после небольшой паузы ответил он, вновь переживая ту гамму чувств, что он уже испытал, когда они вместе осматривали погребальную камеру.

— Когда цветешь ты, цвету и я… — вдруг начала она, подойдя совсем близко к нему, уже чувствуя его неровное дыхание под хлопковой рубашкой. Ее каштановая макушка едва доставала до его ключиц.

— Цвету, подобно живому растению… — невольно продолжил он, не в силах оторвать от нее взгляда. Румянец играл на ее нежных щеках, в опаловых радужках плясали загадочные колдовские искры.

— И в смерти и в бессмертии… — сказала она, прикасаясь к его груди, приподнявшись на носках, обратив к нему пылающее лицо, словно ища ответа, удивляя его подобной смелостью, но уже не решаясь отступать.

— Я верный слуга твой… — его голос невольно дрогнул, скатываясь в хрипоту, внутри словно лопнула невидимая струна, отпуская на волю что-то древнее, вечное, горячее как расплавленный свинец, неподвластное земным законам. И их губы встретились. Вот так просто, вопреки доводам разума, которые еще минуту назад Уилл прокручивал в своей голове, будто он всегда жил лишь для того чтобы однажды прикоснуться к ней, словно паломник нашедший Землю Обетованную.

Голоса в лагере вокруг них постепенно смолкали, гасли последние мерцающие огоньки, Долина царей погружалась в свой величественный покой. И вдруг все вокруг стало не важным, растворилось, растаяло, оставив место для глубокого чувства, наполнившего их ликованием обретения, узнавания, возвращения. Она отвечала на каждую его ласку и поцелуй, приводя его на грань немыслимого восторга. Он слышал теперь лишь ее сбившееся дыхание, несвязный жаркий шепот, коротенькие приглушенные полувсхлипы полустоны и внезапно понял, что все для нее в первый раз. Ее смелость была напускной, обманчивой. Он остановился, оглушенный этим неожиданным открытием, посмотрев на нее строго и вопросительно, но в глазах ее было лишь обжигающее пламя, которое не оставило пути к отступлению. Где-то среди этого сладкого безумия, Уилл еще слышал слабый голос своего рассудка, призывавший его остановиться, но сегодня он был уже не властен над его телом и душой, будто запертый неведомыми силами. Он подхватил ее, почти невесомую для его крепких натруженных на раскопе рук, и отнес к своей скромной походной кровати…

___________________________________________________

До рассвета оставалось совсем немного, может быть час или около того. Уильям вынырнул из какого то подобия сна, которым забылся на время. Он приподнялся и посмотрел на мирно спящую рядом Александру. Как ему было жаль будить ее сейчас, таким сладким и безмятежным сном была окутана вся ее изящная хрупкая фигурка, едва прикрытая тонким одеялом. Но ей нужно добраться до своей палатки пока в лагере еще никто не встал, меньше всего он хотел сплетен вокруг нее.

«Милая сумасбродка, что же ты сделала со мной, с нами обоими?» — думал он, чувствуя что не может сопротивляться той нежности, которая сразу вспыхнула внутри, и склонившись, оставил несколько легких поцелуев на ее плече. Она тут же потянулась в полусонном ответном жесте.

"Как можно было пойти на поводу у своих инстинктов! Ему — взрослому и опытному в подобных делах? Что случилось с его холодной головой, с его выдержкой? Возможно, он был застигнут врасплох, алкоголь тоже сделал свое дело…" Да, в последние недели, хотя Лэм боялся признаться в этом самому себе, он постоянно искал ее глазами, придумывал всевозможные предлоги, чтобы она подольше оставалась рядом. Но ведь никогда не позволял себе думать всерьез о том, чтобы затащить ее в постель, и тем более не предполагал, что станет ее первым мужчиной!

«Как удивительно, что до прошлой ночи она была невинна. Большинство современных девушек ее возраста расстаются с этим еще в колледже…» При этой мысли Лэм почувствовал, как в душе шевельнулось ужасное чувство вины. Но хуже всего, что глядя на нее, доверчиво сопящую рядом, он не мог подавить нарастающее вновь желание и уже почти ненавидел себя за это.