Монахиня и Оддбол (СИ) - Ермакова Светлана Олеговна - Страница 49

Дэвид Моллиган, живущий поблизости от замка Оддбэй, с увлечением погрузился в написание пьесы и периодически приносил на ознакомление виконту готовые вчерне акты и сцены. Майкл вносил свои правки, мистер Моллиган иногда обижался, а иногда радовался новым краскам, которые приобретала пьеса. Поскольку Майкл, конечно, не помнил наизусть все диалоги из пьесы Бомарше, будущий спектакль с названием "Свадьба Фигаро" существенно отличался в деталях от оригинала из другого мира. Однако основная канва событий и характер пьесы вполне были сохранены.

Майкл представил мистера Моллигана уже приехавшим актёрам, которые пока обустраивались в новом жилище и пребывали в неизвестности о своей будущей работе. Дэвид Моллиган по просьбе виконта рассказал актёрам о готовящемся спектакле и дал ознакомиться с уже утверждёнными Майклом отрывками пьесы. Надо отметить, что артистам очень понравился сценарий будущего представления и они с энтузиазмом стали заучивать его диалоги, надеясь, что исполнение ролей будет передано именно им. Майкл, глядя в их наполненные надеждой глаза, сказал однако, что решение о распределении ролей среди основного и вспомогательного состава актёров будет приниматься руководителем театра Джоном Конгривом и им самим после полного сформирования труппы. К сожалению Майкла, среди приехавших артистов он пока не видел подходящего человека на исполнение главной роли Фигаро, от таланта которого в большой мере будет зависеть успех всего представления.

Ни граф Оддбэй, ни Майкл за эти дни не посещали соседей Фосбери. Как справедливо рассудил лорд Вилей, им сейчас не до принятия гостей и нанесения светских визитов. Все ждали извещения из столицы. Указанное извещение пришло в Фосбери за месяц до назначенной даты суда, о чём лорд Фредерик письменно уведомил соседей. Семья Оддбэй решила выехать с тем, чтобы прибыть Йорк за пару недель до этой даты. Граф даже хотел выехать ещё позже, ибо ходить по светским приёмам в столице в свете случившегося с их друзьями не было никакого желания, но Майкл сообщил, что хочет заняться там изучением церковных уложений, а для этого ему потребуется время.

Накануне дня отъезда Майкл навестил Клариссу. В какой-то момент, аккуратно вешая его сюртук на спинку стула, Кларисса сказала:

— А наша графиня хорошая рукодельница.

— К чему ты это сказала? — удивился Майкл, смутно вспоминая всегда присутствующую при графине корзинку с какими-то моточками ниток и коклюшками для плетения кружева.

— Да вот же, как красиво вышит вензель на вашем платке, — ответила Кларисса, протягивая Майклу его платок, который ему вернула Долорес-София при их последней встречи в замковой библиотеке и который он тогда сунул в карман, да и забыл о нём.

Майкл взял у Клариссы свой платок и увидел в его уголке вышитую золотыми нитями монограмму с буквой "М", обрамленную узорными ветками и листочками. Майкла словно прошило золотым лучом от этого вензеля, который с явной заботой и думой о нём создала Дора.

Приехав в столичный дом графа Оддбэя, леди Эстер собралась сразу навестить сестру, по которой соскучилась. Граф от этого визита отказался, а вот Майкл сказал, что с удовольствием увидит тётушку и кузин. Выслав предварительно сообщение о намеченном визите и получив ответ, графиня с сыном выехали к родственницам. По пути Майкл повелел остановить карету возле модной лавки, в которой продавались разные готовые предметы для женского гардероба. Посоветовавшись с матушкой, виконт купил три разных шали — одну побольше размерами, с длинными кистями, и две поменьше и более светлых по тону.

Семейство Миллефрай было очень радо и родне и подаркам. Стаси и Вирдж кинулись к зеркалам примерять шали, и неоднократно обменивались ими. За чаем, узнав, что Оддбэи приехали в столицу чтобы участвовать в качестве свидетелей в заседании церковного трибунала по "делу Фосбери", тётушка тут же стала рассказывать о том, что говорят об этом в столице. И вот тут Майкл ощутил, что у него волосы встают дыбом.

Оказалось, леди Элинор Фосбери развернула настоящую пиар-кампанию в свою пользу среди столичных аристократов, и умело пудрила мозги охочим до сплетен знатным кумушкам. Она выставила себя несчастной, оболганной и безвинно пострадавшей от клеветы и коварства графа Фосбери, к которому присоединилась и его распутная молодая жена. Было упомянуто ею и помогающее им семейство Оддбэй, особенно виконт Майкл, который, судя по всему, и является истинным отцом новорожденного Эдварда Фосбери.

Майкл сидел, слушал тётушку и мысленно честил себя на все лады за то, что не предусмотрел заранее такого "хода" леди Элинор, не учёл, что общественное мнение играет в таких делах большое значение, и может оказать влияние на суд — непосредственно или через прислушивающегося к нему короля.

Графиня Эстер тут же рассказала поражённой сестре, как на самом деле всё было, и тогда Майкл просил тётушку, чтобы при следующих беседах со знатными людьми она непременно пересказала то, что сейчас от них услышала. Сам же он уже из дома разослал свои визитки по всем домам знакомых знатных семей и просил родителей до суда организовать приём у себя. Майкл стал наносить не менее двух коротких визитов за день, рассказывая как бы ненароком о том, что представляет из себя леди Элинор и интересуясь, какие меры наказания её ждут, когда вскроется её ложь и клевета на достойных людей.

Не забывал, однако, Майкл и основной причины, по которой они приехали в столицу загодя. Он сходил в ближайший храм и выяснил, что самолично прочитать уложения по участию церкви в брачных отношениях он может в читальне, расположенной в здании епископата. Там Майкл, с трудом продираясь сквозь сложные церковные выражения и канцеляризмы, постигал нужные ему знания. Он понял, к чему может привести предстоящий суд, если свою позицию удастся отстоять леди Элинор и если, в свою очередь, граф Фосбери сможет доказать свои утверждения.

Конечно, Майкла при этом больше всего интересовало возможное будущее Доры и её маленького племянника. И ему было о чём глубоко призадуматься.

В столице Майкл встретился с баронессой Финчли, которая, как всегда была рада видеть виконта в один из вечеров, плавно перешедших в ночь. Ей Майкл тоже поведал историю бывших супругов Фосбери, как знает её сам. Было сразу видно, что баронессе не терпелось поделиться новостями с другими дамами высшего света, и Майкл, конечно, не стал ей в этом препятствовать.

На состоявшемся в их доме приёме с чаепитием и игрой в вист Майкл с удовлетворением узнал, что многие осторожные аристократы начали отказывать бывшей графине Фосбери от дома. Так проявились и плоды развёрнутой Майклом антипропаганды, и, главное, влияние одного лишь имени герцога Витауса Крэйбонга, отца нынешней графини Фосбери и деда новорожденного виконта.

Вскоре Майклу пришла записка от Бригитты о том, что она, следуя его указаниям, приехала в столицу и поселилась в гостинице "Стреляный воробей". Майкл назначил ей встречу в гэлльском ресторане. Там он обращал внимание Бригитты на то немногое, что им нужно будет перенять для своих ресторанов, и, главное, на многое из того, чего повторять им ни в коем случае будет не нужно. Бригитта смотрела на окружающее их помещение как на нечто безнадёжно отсталое и не стоящее особого внимания, ибо в мыслях уже была в их собственном ресторане, далеко превосходящем этот во всех отношениях, чем весьма позабавила Майкла.

Они уже почти расправились с обедом, когда Майкл увидел подходящего к ним Брайана Крэйбонга в сопровождении другого молодого мужчины. Брайан, никогда раньше не видевший Бригитту, поприветствовал виконта, и Майкл предложил Брайану со спутником присоединиться к ним за столиком. Те согласились.

— Это баронет Патрик Чарлсон — представил Брайан своего спутника, с которым Майкл не был знаком ранее, хотя видел мельком — это виконт Майкл Оддбэй.

— А это мисс Бригитта Наннери, — представил, в свою очередь, Майкл.