Монахиня и Оддбол (СИ) - Ермакова Светлана Олеговна - Страница 45

А в его графстве, между тем, возведение здания гостиницы подходило к завершению и уже начинались отделочные работы внутри. Фермеры начали готовить рассаду для будущих огурцов и томатов и готовили недавно построенные теплицы к их "заселению" овощами. Мебельная фабрика безостановочно шумела станками, создавая невиданный ранее в этом мире материал и выкраивая заготовки под предметы мебели. По дорогам графства всюду разъезжали грузовые подводы, по реке сновали лодки и баржи. Словом, вокруг кипела активная жизнь.

Майкл получил письмо от руководителя будущего графского театра Джона Конгрива о том, что вопрос о патенте для их театра, скорее всего будет решён положительно, однако документы ещё некоторое время будут оформляться в королевской канцелярии. Сам же мистер Конгрив, не дожидаясь получения этих документов, приступил к поиску артистов в столице и уже получил согласие от семейной актёрской пары на переезд в Дилкли и заключении индивидуальных контрактов с виконтом Оддбэем. Майкл в ответном письме написал, что актёры, если уже свободны от обязательств, могут приезжать к Дилкли и обращаться к его управляющему мистеру Аарону Фитцбергу для заселения в жильё и получения средств на проживание за этот период.

Помимо этого, Майкл провёл плодотворную встречу с автором, который выразил заинтересованность в предложении виконта Оддбэя о написании комедийной пьесы по предложенному им сюжету, и для обговорения всех деталей приехал к нему в графство. Майкл показал мистеру Дэвиду Моллигану — так звали этого автора — написанную им выжимку сюжета бессмертной пьесы Бомарше "Безумный день, или Женитьба Фигаро". Мистер Моллиган сначала сказал, что сюжет слишком запутанный, что в него понамешано много того, что он бы лично использовал как основу для других произведений, а сюжет этой пьесы можно сделать бы гораздо проще без ущерба её качеству, но Майкл настаивал на полном включении всех указанных событий в одну пьесу. А поскольку, как известно, кто платит, тот и заказывает музыку, то автор был вынужден согласиться.

Дальнейший спор между Дэвидом Моллиганом и Майклом разразился по поводу речи Фигаро, которую тезисно написал Майкл.

— Такие слова королевская цензура ни за что не пропустит, как только прочтёт вот это: "Думаете, что если вы — сильный мира сего, так уж, значит, и разумом тоже сильны? А много ли вы приложили усилий для того, чтобы достигнуть подобного благополучия? Вы дали себе труд родиться, только и всего. Вообще же говоря, вы человек довольно-таки заурядный" — да нашу пьесу вообще запретят, а меня и вас заодно объявят неблагонадёжными. И то, что действие пьесы происходит не в нашем королевстве, тут ничего не значит.

Наконец, после долгих дебатов, которые потребовалось запивать вином, из-за того, что голоса у обоих спорщиков охрипли, это место в речи Фигаро урезали до фразы "Вы дали себе труд родиться — только и всего", а далее дополнили словами, почти дословно содержащимися в учебниках по воспитанию благородных молодых людей о том, что человек, рождённый благородным, должен всеми своими поступками подтверждать своё благородство и не ронять честь.

Майкл поселил мистера Моллигана неподалёку от замка, с тем, чтобы им была возможность встречаться и обсуждать пьесу по мере её написания.

И, наконец, пришло письмо, которое Майкл ожидал не менее, а может, в глубине души, и более прочих — от сыщика Натаниэла Скотта.

"Ваша милость,

Мне удалось обнаружить искомую Вами Б. После смены трёх гостиниц, несколько месяцев назад она поселилась в пансионе миссис Пирси на улице Брутон-вэй в Глостере. Через несколько дней после заселения Б. наняла служанку, с которой и проживает в квартире, состоящей из нескольких комнат. На улицу Б. выходит редко, круг её общения весьма ограничен. Полагаю на этом свои обязательства перед Вами выполненными полностью.

С уважением к Вам, м-р Натаниэл Скотт."

Графство Глостершир, практически целиком состоявшее из крупного города-порта Глостера, располагалось на реке Северн южнее графства Оддбэй. Между ними располагались земли другого графства, но путь удобнее всего было преодолевать по связывающей их реке.

Майкл повелел секретарю приобрести для него билет на речной пассажирский пароход в первом классе, предупредил графа и графиню Оддбэй о своём отъезде и отбыл в Глостер. Имевшиеся у него дальнейшие планы в отношении Бригитты поручить сыщику или кому-либо ещё было нельзя.

Дорога до Глостера по Северну мало напоминала речной круиз. Неласковая и непостоянная мартовская погода не располагала к прогулкам по палубе, да и любоваться на непокрытых ещё зеленью берегах реки было нечем. Разве что можно было гадать, сколько из пустых пока грузовых судов, попадавшихся им навстречу, направлялось к пристани на границе графств Оддбэй и Фосбери, с тем, чтобы через короткое время отбыть, гружёными мебелью, консервами заводов из Оддбэй или сукном и кожей из Фосбери.

В пути Майкл постоянно ощущал нехватку возможности активной деятельности, к которой он так привык за последнее время. Его мозг часто вырабатывал какие-то идеи, вспоминал те или иные надобности, и обычно Майкл, пользуясь наличием под рукой помощников, мог немедленно озадачить их тем или иным поручением. Потом они докладывали ему о выполнении этих поручений и, как правило, тут же получали новые, будь то связанные с предыдущими, или только что пришедшие в голову неуёмному виконту. "Ну хоть они отдохнут там несколько дней без меня", мысленно усмехнулся Майкл, "Вот когда пожалеешь об отсутствии мобильных телефонов и невозможности загружать работой подчинённых в любое время".

Сойдя на берег в доках Глостера, Майкл первым делом нанял извозчика и доехал с ним до боле-менее приличной гостиницы с названием "Сытая сорока", где снял номер и, не поднимаясь в него, с тем же извозчиком отправился на улицу Брутон-вэй к пансиону миссис Пирси. Открывшей входную дверь служанке он велел передать мисс Бригитте, что к ней с визитом пришёл виконт Майкл Оддбэй.

После того, как через некоторое время служанка провела его по коридору в нужные в комнаты, Майкл, наконец, смог увидеть первоисточник той круговерти, которая сейчас набирает обороты где-то в Фосбери и в Йорке, вплоть до самых верхов Бригантской аристократии и церкви — почти никому не известную, не имеющую даже фамилии простолюдинку по имени Бригитта.

— Виконт? Если бы мне предложили составить список знакомых людей, которым я могла бы когда-нибудь понадобиться, ваше имя в нём было бы последним, — усмехнулась молодая женщина с рыжеватыми волосами.

— Здравствуйте, мисс, — улыбнулся Майкл, снимая шляпу-цилиндр.

— Впрочем, — сказала Бригитта, — вы наверняка здесь не по собственной воле, вы прибыли по просьбе вашего друга Питера Крэйбонга, верно?

— Нет, не верно. Вы позволите мне присесть?

— Что? А… Ах да, конечно, присаживайтесь, — Бригитта растерянно указала на одно из кресел.

— Благодарю. Не то, чтобы я устал в дороге, а скорее утомился.

— Но кому ещё я понадобилась и причём тут вы? — Продолжала задавать вопросы хозяйка комнат.

— На первый вопрос ответить легко — только мне. А вот зачем вы мне понадобились… это так сразу не объяснишь.

Бригитта велела служанке спуститься и сказать миссис Пирси, что она не будет сегодня обедать, так как у неё гость.

— А знаете что? — сказал Майкл, — Я бы и сам не отказался пообедать. Не соблаговолите ли вы составить мне компанию для обеда в гостинице "Сытая сорока", в которой я остановился?

Бригитта рассмеялась.

— Виконт, вы забыли, что я не леди и у вас нет необходимости обращаться со мной столь изысканно.

— И всё-таки. Вы пообедаете со мной?

— Почему бы нет? — пожала плечами Бригитта, — но мне надо собраться.

— Я подожду вас у дома.

На улице Майкл остановил подвернувшегося, по счастью, извозчика, и стал ожидать Бригитту. Та вышла к нему в довольно дорогом наряде из идущего ей к лицу плотного зелёного платья, изящной шляпки и надетого поверх платья тёмно-коричневого утеплённого жакета.