Монахиня и Оддбол (СИ) - Ермакова Светлана Олеговна - Страница 28

Сыновья герцога вдвоём вышли из кабинета отца и Питер последовал за Брайаном в его покои. Там они просили слуг удалиться и продолжили разговор.

— Брайан, я даже не знаю, с какой стороны подступаться, — сказал Питер, с усилием потирая лицо, — Я не знаком ни с какими простолюдинами и с людьми, которые могли бы помочь мне найти Бригитте мужа, сохранив всё в строжайшей тайне.

— А чего желает сама эта женщина?

— Хочет, чтобы я купил ей дом и навещал их с ребёнком.

— Фактически она хочет иметь с тобой семью. Она что, в облаках витает? Ты сказал ей, что этого никогда не будет?

— Сказал, — вздохнул Питер, — Я не знаю, на что она надеется.

— Я попробую помочь тебе найти нужного человека, согласного жениться. Поспрашиваю аккуратно в нашем герцогстве у доверенных людей, с которыми работаю.

— Нужно действовать быстро, отец задал мне очень мало времени.

Через два дня Брайан сказал брату, что он нашёл человека, который согласился взять беременную большим сроком женщину в жёны за солидное приданое деньгами и увезти её в деревню далеко от столицы и герцогства. С этим известием Питер и пришёл к Бригитте.

Содержанка встретила его с радостью, которой, однако, Питер не разделял. Он объявил ей решение герцога и сказал о том, что сам он в любом случае очень скоро уедет из страны.

— Я могу поехать за тобой? — спросила Бригитта.

Питер отрицательно покачал головой.

— Бригитта, пойми, мне лучше знать, что вы с ребёнком будете пристроены, чем то, что он будет…

— Выброшен, как слепой щенок? — язвительно продолжила за него Бригитта, — Как когда-то я сама?

— Да.

— Значит, вот как решаются семейные дела у Крэйбонгов? Только вы почему-то забыли о ещё одном члене своей семьи. О Доре. Она всё знает, я ей первой рассказала. И она, в отличие от вас, обещала мне не оставить своего племянника.

— Долорес-София? Но что она может, она же замужем за графом Фосбери, и там всё решает он, — растерянно сказал Питер.

Действительно, они с отцом и братом как-то даже и не подумали впутывать в эту историю Дору, и не предусмотрели, что та может действовать независимо от них.

— О, вот именно, что герцог для неё теперь не указ, а с мужем ей договориться будет намного проще, или я не знаю Дору. Поверь мне, если она захочет, она найдёт твоего ребёнка, куда бы твой отец его ни спрятал, и станет о нём заботиться. Так что "замолчать" рождение твоего сына или дочери у вас не получится! — Скандальным тоном со злостью вскричала Бригитта. Лицо её пылало, губы подрагивали, она нервно сжимала концы шали на своём быстро раздувшемся за последнее время животе.

Питер смотрел на её подурневшее от беременности и от гнева лицо и впервые не понимал, что он находил в этой женщине, почему связался с ней, и тем более, почему позволил их связи зайти так далеко.

— В общем, я сказала, что замуж ни за кого найденного вами я не выйду, и ребёнка в приют не отдам — подытожила разговор Бригитта.

Питер рассказал о словах содержанки Брайану, и срочно выехал в Фосбери, чтобы увидеться и поговорить с их сестрой.

Долорес-София встретила брата с сочувствием. Она сопроводила его в сад, где выслушала подробный рассказ Питера. Дора сказала, что чувствует за собой вину за то, что причастна и к тому, что герцог вывез Бригитту из монастыря, и что она своей просьбой позаботиться о своей монастырской подруге фактически толкнула Питера в объятия к той.

— Нет-нет, не возражай, Питер. Никто из вас не знал Бригитту так, как я. А мне было хорошо известно её горячее желание знатности и богатства, она же всю жизнь ими грезила. Но я как-то позволила себе забыть об этом, отпустила ситуацию на самотёк — и вот результат моей беспечности. Так что я виновата и перед тобой, и перед твоим ребёнком. И да, ради этой своей вины и ради тебя я буду заботиться о нём, хотя пока не знаю, как это сделать.

Дора немного помолчала, походив по садовой дорожке.

— Мне сейчас нужно поговорить с Фредериком. Ты пока отдохни в гостевых покоях, я распоряжусь.

Граф Фосбери сидел над газетой и знакомился со столичными новостями, когда его жена решительно постучав, вошла к нему в комнату.

— Фредерик, я должна сообщить тебе нечто важное.

Дора кратко рассказала мужу обо всём, что случилось в столице и о своём чувстве вины от причастности к этим событиям.

— Это будет мой родной племянник или племянница, и я хочу, чтобы он или она жил здесь, со мной, раз не сможет жить со своими родителями, — горячо, но твёрдо сказала Дора.

— Но, моя душа, герцог Крэйбонг не позволит огласить, что это будет твой племянник — ребёнок его сына.

— Значит… я усыновлю его. Фредерик, прошу тебя поддержать меня, иначе я никогда не смогу жить более спокойно, зная, что этот маленький человечек просто выброшен.

— Нет, Дора, — подумав, ответил лорд Фосбери, — мне не нужен в замке потенциальный источник грандиозного скандала. Эта твоя подруга, похоже, совершенно легкомысленная и неуправляемая особа, и что ей взбредёт в голову завтра — один бог ведает. Да и герцог, я думаю, будет того же мнения и не позволит нам усыновить это дитя.

— Тогда… — Дора на мгновение зажмурилась, — Фредерик, я сама не верю в то, что сейчас говорю это, но поверь, я совершенно серьёзна и у меня было много времени подумать, — она сделала глубокий вдох, словно перед прыжком в воду, — Я разведусь с тобой, Фредерик. Уеду в поместье из своего приданого и возьму заботу об этом ребёнке только на себя.

Граф встал, гневно сверкнул глазами на жену, хлопнул газетой о стол и вышел из комнаты.

Через час, после разговора лорда Фредерика с Питером, из Фосбери был сделан срочный вызов для Бригитты. Беременная женщина вышла из кареты во двор замка ночью, была встречена лично Питером и провождена в кабинет графа. Хозяева замка позаботились при этом, чтобы никто из слуг её не видел.

Бригитта согласилась родить младенца и отказаться от него при условии выделения ей вемьма большой денежной суммы, с которой она могла бы хорошо устроиться в любом месте страны, кроме столицы, герцогства Крэйбонг и графства Фосбери. Её ребёнок будет выдан за рождённого Дорой от своего законного мужа — никакого формального усыновления не будет.

К слову сказать, Бригитта просила вначале оставить её здесь вместе с ребёнком и клятвенно обещала не сообщать никому, кто его отец, но лорд Фредерик категорически отмёл этот вариант. Сама же Бригитта видела, что Питер явно стал испытывать к ней неприязнь и рассчитывать на его поддержку ей более не приходится. У неё осталась только одна надежда — на Дору, которая не присутствовала при этом разговоре, а значит, за неё всё решает муж, здесь и сейчас. В противном случае Бригитта не получит ничего, кроме разбитой жизни, и её слабый шантаж, скорее всего, будет неосуществим, когда она останется одна перед сильными мира сего. Во всяком случае граф прямо указал ей на это — ему не было нужды разводить политес перед этой женщиной, он никак не был причастен к её положению, у него не было кровнородственной связи с Крэйбонгами и их репутация его заботила мало. Поэтому тон его был резок, холоден, и даже несколько презрителен.

Перед рассветом кареты с Дорой, Фредериком, Бригиттой и Питером покинули замок Фосбери. С крыльца долго смотрела им вслед поражённая новостями леди Элизабет.

Герцог Крэйбонг был в целом удовлетворён тем, как всё разрешилось. Несмотря ни на что, ему было приятно, что его внук или внучка будут считаться таковыми вполне официально, с небольшими поправками, о которых будут знать только в узком кругу семей Крэйбонг и Фосбери. Что бы ни говорил герцог своему сыну, ему было бы тяжело принять иное решение, которым он грозился, и вовсе не факт, что все угрозы он бы исполнил в полной мере, оставив новорожденного ребёнка вовсе без присмотра. Впрочем, он в этом никому бы не признался.

Герцог лишь испытывал сочувствие к Доре, которой придётся всю жизнь расплачиваться за легкомыслие его сына. Тем более, как недавно открылось ему при свежем взгляде на неё и лорда Фредерика, она уже была "обязана" отцу не сказать чтобы счастливым браком. "Думаю, мне придётся не легко отвечать на том свете Софии о том, как я обошёлся с её дочерью" — впервые подумал герцог.