Минеральные клоны (СИ) - Прядильщик Артур Иванович - Страница 28

– Обычные люди и охрипли бы. Но у нас же установлены нанофабрики и аптечки работают. И мы подогретую воду пили…

– И делали длительные перерывы на поцеловаться и на перепихнуться. Засос на шее откуда?

Я отмахнулся.

– Ну и, чё-как? – С горящими глазами допытывалась Сабрина. – Как она в смысле…? – И показала руками, в каком именно «смысле».

Я вздохнул – врать друг другу было бессмысленно:

– Оказывается, когда женщина во время секса таким ГОЛОСОМ говорит твое имя и выкрикивает всякие пошлости, силы появляются из ниоткуда снова и снова. Не можешь остановиться. И не хочешь.

– О-о-о… – Заинтересованно протянула Сабрина. – Великие Звезды, это надо будет запомнить!

«Ага… лайф-хак такой» – впервые с момента «отбоя» уныло подал свой голос «второй». Все-таки, Томбравец – удивительная женщина. В ее присутствии даже «второй» помалкивает и старается не отсвечивать. Ну, далеко не все мужчины могут «переварить» сильную женщину, да. А он еще и является «продуктом» патриархальной дозвездной эпохи. Ему видеть такую, как Томбравец – это «как серпом по яйцам». А мне – наоборот, если даже только ее присутствие пугает мою личную «шизу» до усрачки.

– Ира сказала передать, что на первых порах эффект от пения остается где-то в течение часа. Потом сходит на нет. Но с увеличением стажа этот период увеличивается. Но петь надо регулярно.

– Не вопрос! Лично я не собираюсь забрасывать пение – надо ж думать о своей будущей семейной жизни. Буду петь, например, в дУше.

– Я это выдержу. – Вздохнул я, переодеваясь к утренней пробежке. – Даже пение в дУше стерплю. Я крепкий.

– Ты чего грустный-то такой? Получилось же!

– Как-то слишком легко… – Соврал я. – Почти не прикладывал усилий.

– Ха! Запомни! Духи «Анашелон»!

– Никогда не слышал.

– Бешено дорогие духи от «Лазурь корп.». Выделяют у каких-то насекомых в тропическом поясе планеты Анашелон. Природный афродизиак. Практически не различается мужским обонянием. Не благодари!

– И?

– И она надушилась этим самым «Анашелоном»! Так что не парься вопросом о том, кто кого совратил! Уж явно не ты! И все-таки… – Она нахмурилась. – Чего грустный-то?

Я помялся, но все-таки ответил. И плевать, если прослушивают. Более того, лучше это озвучить, чтобы затруднить работу тем, кто составляет наш психопрофиль – пусть головы ломают, что правда, а что игра:

– Единственная женщина, которую я мог бы полюбить. Увы, конфигурация наших отношений по умолчанию не содержит любовно-романтической компоненты.

Сабрина внимательно посмотрела на меня, в глазах мелькнула тревога. Но внешне – расцвела и весело отмахнулась:

– Ну, и ладно! Не хочешь говорить – не говори! А насчет Томбравец… еще десяток тёлок поваляешь и успокоишься! Я тебе потом другую подгоню, не хуже!

– Спасибо, сестрёнка! – Шмыгнул я носом. – Только обязательно рыженькую!

– Да не вопрос!

Беспокойство в ее глазах осталась. Но его так просто не засечешь средствами скрытного наблюдения.

– Ир, со мной этот прием не работает.

– Ну, попытаться-то стоило… – Улыбнулась она, снова вытягиваясь на кровати.

Кровать в ее четырехкомнатной каюте была полуторной и вдвоем в этой кровати было… несколько тесновато. Но от этого лично мне было только лучше – после секса мы не откатывались по разные стороны кровати, как с Глорией, а лежали в обнимку.

– Даже не пытайся – ты не по этой части. Наставник и инструктор из тебя – великолепный. Снайпер непревзойденный. А поешь ты просто божественно. Но интриги и политика… лучше не пачкайся. Не твое.

– Ты-то пачкаешься. А ведь ты всего в три раза младше меня! Неужели я, молодая еще девка, не смогу в интриги и политику.

– В четыре. – Поправил я. – В четыре, а не в три.

– Гадё-ё-ёныш… – зевнула она.

– В интриги и политику любой… сможет. Но не долго. Пока не сожрут.

– А тебя? Не сожрут?

– Ир… я ж сказал – не работает этот прием на мне. После секса я вовсе не мямля, из которой можно вить веревки, как описывается в книжках.

– Ладно, выметайся из моей кровати, раз на тебе эти штучки из детективных романов не работают – через два часа подъем, я хочу поспать хотя бы это время.

– Спокойной ночи!

– Заявление на отпуск не забудьте в штабе после утреннего построения подписать!

Неожиданно сделалось тоскливо и гадко. Причину искать было не нужно – больше с Ириной мы петь не будем. Ни петь, ни… все остальное, что идет только довеском.

«Щит хэппенс» – впервые после начала наших отношений с Томбравец (и в ее присутствии) подал робкий голос «второй». Смотри-ка, оклемался, болезный! И даже перевод дал. Ну, хотя бы сейчас он попал в точку: «Дерьмо случается».

– Мэм! Есть мэм!

Ричард все-таки попытался набить мне морду. Не знаю – искренне или в рамках игры контрразведки. Скорее, первое. Во втором случае он бы привлек сослуживцев и худо-бедно экипировался бы. А тут – поостерегся – драка на территории базы могла светить участникам-зачинщикам приветливым светом сквозь решеточку в течение довольно продолжительного времени.

«Поймал» он меня, когда я под утро возвращался от Томбравец. Наивно думал, что темнота и моя якобы усталость после постельных утех дают ему какое-то преимущество.

А ведь Ирина их учит-учит: не решайте вопросов кулаками, не решайте! Будьте умнее!

Что-то умное он, конечно, сделал – кинул в меня дротик с транквилизатором из механического метателя. Не до конца, получается, мозги растерял. Там никакой электроники – трубка из немагнитного материала, пружина, простейший спусковой механизм и дротик-шприц с капсулой сжатого воздуха внутри препарата. Отличная штука, когда надо брать «нормала» или даже слабенького «модификанта».

Дождался, когда я пройду под деревом, на котором он засел, и выстрелил в спину.

Оперенную стрелку-шприц я поймал – не так уж и быстро она летит для разогнанной психики. Потом исполнил небольшую сценку: схватился за «пораженную» шею, якобы вырвал шприц, поднес его к глазам, зашатался и стал бешено озираться:

– А-а-а, сука!! Кто?! Кто здесь?! Выходи, блядь, порву нахуй!!!

Засранец выждал ровно пятнадцать секунд – транквилизатор действует быстрее (повторяю: для «нормалов»), но он разумно решил перестраховаться. Только после этого спрыгнул с дерева.

– Что ты сказал про Глорию?! – Спросил он зло, осторожно приближаясь. – За что ее забрали, суч-ч-чёныш?!

Я перестал валять дурака, выпрямился, уронил шприц на покрытие дорожки и спокойно ответил:

– Не твое дело.

Он застыл, напряженно следя за моими движениями. Сделал осторожное скольжение-шаг назад, выходя на безопасную, с его точки зрения, дистанцию. Наивный.

– Я серьезно спрашиваю, Тимониан Антрасайт. – Уже на полтона ниже.

– Аналогично. Пиздуй…те спать и не лезь…те не в свое дело, лейтенант-юниор.

Будь дело в книжке, он, наверно, закинулся бы самым крутым боевым коктейлем из перечня «Прощальный поцелуй» (это после которых или в реакапсулу, или в могилу), порвал бы на груди комбинезон и, капая пеной изо рта, рванул бы меня курощить.

(Или «курощать»? «Второй», как обычно, был невнятен в том, что касается конкретики)

Но нет – Ричард еще минуту «пощекотал» меня взглядом. Развернулся и, засунув руки в карманы, быстро утопал, сгорбившись и зло пиная все, что попадалось на пути, в сторону своего корпуса, топоча, как стадо рогатых парнокопытных… представителем коих и являлся… если не выполнял приказ, разумеется. Когда выполняешь приказ, то баран – не ты, а тот, кто его тебе отдал (хотя, при поиске крайнего, разумеется, будет немного наоборот). И далее – вверх по всей цепочке командования. Есть еще вариант, когда бараны – все, но бросать тень на Ирину очень не хотелось даже в мыслях.

Хотелось кинуть ему в спину какую-нибудь гадость. Ну, например, напомнить про курс «Тишина» или «Океан», которые отлично должны тренировать эмоциональную устойчивость. Последний так вообще разрабатывался специально для модификантов. Но я себя, разумеется, пересилил – незачем пинать хорошего парня. Он ведь даже к Сабрине не приставал!