Энио. Пустыня (СИ) - "runaway_or_death" - Страница 31

Позже мы ещё с часу поговорили с Сарли старшим, командиром батареи и отцом того самого раненного солдата. Я был очень даже удивлён, когда узнал о их родстве, ведь мужик держался так, будто в принципе впервые видел того солдата.

— И таких штук по пять-семь каждый день, теперь вот Сарли, — задумавшись, произнёс он, когда мы вышли из лазарета. — Ладно, Эррол, с тобой поговорят ещё пара людей, а потом уже будем решать: казним тебя, отпустим или дадим пройти вашему отряду, после нашей победы. А пока, пойдём, покажу тебе нашу батарею, пока делать нечего.

Я кивнул в знак согласия и мы пошли вперёд. Грязи было неимоверное количество: в ней застревали ноги, повозки, пушки, даже палатки, казалось медленно утопали в ней. Всюду на земле, испещрённой кольями, насыпями, даже колючей проволокой и несколькими гротами, хотя большинство старых, неповоротливых пушек стояли просто на земле, ничем почти не укрытые. Чем ближе мы приближались к месту, куда меня вели, тем больше на земле я видел осколков металла, брошенных ядер, разорвавшихся бомб, порванных одежд, поломанных доспехов и мечей. Вот, переступив через кирасу, прямо посередине которой красовалась крупная дыра от прилетевшего ядра, я оказался прямо перед рядом из почти десяти пушек, нацеленных на противника. Сидя прямо под ними группа солдат, спокойных, будто и не на войне вовсе, играли в замызганные грязью карты. Сарли старший подошёл к ним и, со словами: «Ну-с, народ, может бахнем?» — улыбнулся бойцам. Те оживились и принялись заряжать ближайшую пушку, а я всё думал, как же дорога война. Доводилось мне видеть цену на одно такое орудие, да несколько ядер. Сама пушка почти двести тысяч муко, да каждое ядро ещё по пять. Пока я считал в уме безумные цифры, что тратили сильные мира сего, дабы поиграться в войнушку, солдаты уже зарядили орудие и готовились стрелять. Секунда. Бах! Снаряд летит вперёд и я, выглянув из-за укрытия, вижу как он прилетает прямиком в холм, из которого вырастали невысокие укрепления противника.

— Слушай, а кажись убили кого-то! — После недолгого молчания произнёс странный гуманоид, невысокий, с не пропорционально большой головой и маленькими конечностями, да с перьями заместо волос.

— Ух! Отлично! — Ухмыльнулся Сарли старший, а затем, увидев моё недоумение, объяснил произошедшее. — Уль из расы Бульдвинов, у них зрение лучшее их всех живущих и живших в этом мире рас. Конечно ничего сверхъестественного, но для работы с пушками они идеальны, жаль только, что мало таких как они, ну, примерно как вас, аксолотлей.

— Стреляют! В ответ нам стреляют! — Крикнул этот самый Уль, прячась за укрытием.

Ядро пролетело мимо, ударившись где-то в тридцати метрах перед нами.

— Только вот трусливы они, — хмыкнул командир, оглядывая своих подчинённых, которые даже не шелохнулись. — А ну ещё одну заряжай! Надо ответить им!

И они стали заряжать, а я решил тактично промолчать про то, что это они нам ответили, ведь огонь вести начали мы. Перестрелка продолжалась не более пары минут, за которые, благо, никто не погиб, лишь одному человеку осколок, разбившегося на куски от попадания ядра, камня пробил ладонь.

— И вот такое дерьмо. Им не выгодно в атаку идти — зачем? Они могут просто сдерживать нас, пока не придут подкрепления и они всем скопом на уничтожат нас. А у нас попусту нет таких сил, что бы с уверенностью идти в атаку, тем более, что у них там человек с древним артефактом — тростью, что лучами с орбиты стреляет. Там не такой уж и большой радиус у него, но если будем идти в ближний бой, то эта поебень попусту выпилит половину солдат. С другой стороны, делать нам больше особо нечего, у нас… кхм… кое-какие проблемы с подкреплениями, — произнёс раздражённо Сарли старший, а внутри меня всё замерло. Древний артефакт, трость… Кажется я вновь встретился с тем уродом, что убил Крила.

Спустя пол часа со мной встретился усталый человек, одетый в тяжёлые, резные латы поверх красочной пурпурной одежды, замазанной грязью. Взглянув на меня из под своих густых бровей, он заговорил, занимаясь какими-то своими делами с бумагами, в большом количестве лежащими на его столе.

— Ну, кто ты?

— Эррол… Э-э, сэр.

— Мне не интересно твоё имя, — зевнул он.

— Ну, думаю вам обо мне рассказали уже всё что надо.

— И что, более нечего добавить? — Мельком взглянул он на меня. — От меня то ты чего хочешь?

— Да, собственно, ничего. Лишь бы отпустили на свободу, желательно живым, — пожал я плечами, внутренне сжавшись от того, насколько незначительной букашкой я был в глазах этого человека, что даже не счёл нужным представиться.

— Отпущу, а ты окажешься вражеским шпионом, зачем рисковать? Легче убить.

— И что же я такого тайного выведал?

— Что-нибудь.

— Господин Вирденгольф! Пришли разведчики… кхм… разведчик, — стушевался влетевший в помещение доносчик.

— Ну?

— Поймали всех… убили, одного отпустили, да язык вырвали.

— Чёрт. Всю группу? — Вирденгольф внешне оставался спокойным, но нервное постукивание пальцами по столу, выдавало его.

— Д-да…

— Слушайте, я по профессии, гм, вор, — решив, что это моя шанс решился заговорить, — быть может, я смогу вам помочь взамен на свободу, а так же свободный проход для моей группы?

— Вор? — Человек предо мной презрительно фыркнул. — Делай что хочешь, если принесёшь голову Филиппа, то будем благодарны и, так уж и быть, поможем тебе. Филипп это…

— Я знаю кто это такой. Он как-то продал меня в рабство и убил друга.

— Так ты ещё и раб? Ничтожество, — Вирденгольф уже не скрывал своего искреннего презрения и смеялся надо мной.

Я промолчал и вышел на свежий воздух. Выдохнув и злобно пнув грязь под моими ногами, взглянул в сторону спрятавшегося на юге вражеского лагеря, в который, по всей видимости, мне придётся идти. Однако, вместо того, что бы бежать туда сломя голову, благо уже наступала ночь, я стал искать место для ночлега. Спать уже хотелось и не слабо, а идти сонным на столь важное дело, с которого не вернулись профессиональные разведчики — это глупость. Само собой давать мне тёплую, мягкую кровать у камина, мне никто не собирался, так что уж было собирался ложится прямо таки на грязь. Я действительно лёг в вязкую, коричневую жижу, погружаясь в неё чуть ли не с головой, когда ко мне не сдерживая истеричный хохот, подошёл солдат и предложил лечь спать с ним и его товарищами, ведь: «Как раз один их наших помер сегодня, место свободно!». От этих слов и безмятежной улыбки на лице говорившего, мне стало жутко, но я не подал виду и с благодарностью принял предложение.

Утром увидел как между палатками ведут шестерых людей. Руки их были связаны, но я не видел в этом какого-либо смысла, ведь все тела их были столь изувечены побоями, что пленники, а это были именно пленники, не могли самостоятельно идти. Многочисленные гематомы, переломы, порезы и ожоги было легко разглядеть, ведь жертвам не дали даже и нижнего белья, тем самым ещё больше опозорив их, ведя голыми среди довольных и кидающих в них комья грязи солдат. Зрелище меня это заинтересовало. Пленных вели в сторону фронта. Отпустят? Обмен? Вероятно закончились мучения этих людей, отчего, даже не смотря на то, что они как бы являлись моими врагами, мне становилось тепло на душе. Всё таки, думаю, чужое счастье порой и тебе приносит удовольствие. Я последовал за процессий и быстро разочаровался. Пленных подводили к шести лежащим на земле кольям.

— Так, значит устрашения для тех, — кивнул я головой в сторону укреплений ангелопоклонников, обращаясь к стоящему рядом со мной военному.

— Мгм, — жуя чёрствый кусок хлеба, ответил он.

Людей небрежно бросили на землю и за дело принялись палачи. Привязав конечности жертвы к вбитым в землю деревянным колышкам так, чтобы их тела формировали «звёздочку», что-то напевающие себе под нос парни, принялись за работу. Палачи совсем не выглядели, собственно, палачами. Обычные парни с недельной щетиной, слегка побитой мордой, после ночной пьянки, да замызганной грязью одежде, без каких-либо доспехов. Вот один из них поднёс поближе большой, неровно обструганный кол и положил его между ног у первой жертвы. Второй же в это время поднял с земли тяжёлый молот и подошёл к противоположной стороне кола. Замах. Удар. Вопль боли озарил округу, заставляя меня внутренне съёжиться. Однако солдат рядом со мной засмеялся, отчего и я почувствовал себя слегка лучше. Ещё замах. Очередной удар. Бревно ещё на добрых десяток сантиметров вошло внутрь тела пленника. Ещё удар и ещё. Глядя на казнь своего товарища, пока ещё живые ангелопоклонники застонали громче прежнего, а кто-то стал рыдать. В какой-то момент кол, пройдя полностью сквозь туловище парня, вышел с другой стороны, через шею. Довольный своей работой, палач отошёл в сторону, в то время как два других подняли бревно с насаженным на него трупом и, охнув от его тяжести, поставили в заранее подготовленную ямку, там, где казнённого наиболее хорошо видно противникам на той стороне поля.