Только не ты + бонус (СИ) - Морская Лара - Страница 45

От отчаяния я зажимаю рот рукой.

— Ты чего? — водитель отступает на шаг.

— Все в порядке.

Я мечусь между раковиной и кроватью. Нашла розовый тазик в шкафу, вымыла Гранда мокрым полотенцем, вытерла насухо.

Сменила постельное белье, положив между двумя простынями мешки. Мы с похитителями сработались, они даже не жаловались, что у меня не завязаны глаза. Голову я не поднимала, подбородок как прирос к груди, ходила сгорбленная, как столетняя старуха.

Потом похитители ушли, оставив на кресле аптечку, а я села на пол у окна и зарыдала. С соплями, стонами, отекшими глазами и ногтями, сломанными о батарею.

Я ненавижу Александра Гранда.

С последним парнем я рассталась незадолго до стажировки и во время наших отношений часто оставалась у него на ночь. Так вот, по утрам мне нравилось ощущать собственническую мужскую руку на талии или груди. Или на других местах, я не привередливая. Главное, чтобы прижимал к себе, а если попытаюсь отодвинуться, то пусть ворчит и обнимает сильнее. От этого хочется мурлыкать и притиснуться ближе, подтверждая, что «да-да, я твоя, тискай меня, тискай».

Посреди ночи я проснулась от того, что меня держали за задницу — мое достоинство государственной важности и высокого мышечного тонуса. Вернее, как, проснулась, я и не засыпала вовсе, даже свет не выключила. Прилегла на кровать и загрузила мысли позитивом, представляя, как Лоренс рыскает вокруг с сотней агентов… Провалилась в беспамятство на несколько минут, и вот… такой приятный сон.

Повинуясь привычке, я замурлыкала и подалась ближе, и тогда шершавые пальцы пошевелились, лаская бедро. Приятно то как! Ммм… я буду не я, если позволю утренней эрекции моего мужчины чахнуть зря. Подаюсь ближе и вдруг…

Как взрыв в мыслях. Осознание.

Вскакиваю с постели с такой скоростью, что в голове возникает второй взрыв, уже от боли.

— Ааа!!!

В ответ Гранд издает хриплый стон. Правая рука за спиной, пальцы шевелятся. Он не гладил меня, а пытался разбудить и понять, что с ним и кто рядом.

Перегибаюсь через него и вижу в покрасневших глазах вспышку ужаса. Уж поверь, Гранд, я бы тоже не обрадовалась, увидев тебя в моей постели. Сочувствую.

— Ты пришел в себя! — выдыхаю с облегчением. Лицо Гранда отражает сомнения по этому поводу. Видок еще тот — остатки размазанной крови у корней волос, мертвенная бледность. Он пытается что-то сказать, но не в силах разлепить пересохшие губы.

Соскакиваю с постели и приношу стакан воды, полотенце и мыльницу.

— Не паникуй, я тебе все объясню, только сначала напою тебя, чтобы ты мог говорить.

Ставлю мыльницу под его подбородок и краем влажного полотенца протираю губы.

— Приоткрой рот! — Он морщится, но делает, как я велю. Выжимаю ткань, и капли падают между его губ.

Он смотрит на меня, и, клянусь, я никогда не видела ненависти сильнее. От нее жар бросается в лицо, и паника закручивает нервы в клубок.

— Что ты, +++++, со мной сделала?

Ох, какие ответы расцветают в моем мозгу! Красочные, витиеватые. «Что я с тобой сделала, +++++!?? Жизнь твою спасла! ++++». Сплошное грубое ругательство, откуда только слова знаю.

Давление подскакивает, в ушах пульсирует прибой. Меня сейчас взорвет от неразбавленной ненависти к этому зас+анцу. Неудивительно, что он не помнит момент нападения, но как быстро свалил вину на меня!

Я — не ты, Гранд. Я не такая, как ты.

Понимаю, что после автографа такое заключение вполне резонно, но все равно ненавижу.

Стараюсь контролировать дыхание, расслабляю мышцы, но это не помогает успокоиться.

Гранду уже лучше, вот сейчас и расцарапаю его лицо ногтями. Придушу его. За то, что приехал на фестиваль, не оставил меня в покое и ввязал в эту историю.

Пусть он не ввязывал меня напрямую, пусть я случайно оказалась на месте преступления, но все равно ненавижу его. Не был бы он таким гадом, не мстили бы ему. Был бы на его месте другой мужик, меня бы не парализовало на стоянке. Я бы не потеряла ценные секунды, празднуя его смерть, а… не знаю, что бы я сделала по-другому.

Почему я не сбежала?

Подальше от Гранда.

Был бы он нормальным мужиком, я бы хоть помогала ему от души, и меня не раздирали бы противоречивые чувства. Убить его хочу, еще больше искалечить, но ненавижу себя такой, мстительной, дурной. Это не мои мысли, как в смолу окунутые, не могу я так… и зла ему не желаю.

Ненавижу его нормальным, а беспомощность его ненавижу еще сильнее.

— Что ты… — снова хрипит он, требуя ответа. — Что ты… +++++…

Все! С меня хватит!

Закрываюсь в ванной, хлопнув дверью с такой силой, что все пробабушкины баночки-флакончики падают на бок строем оловянных солдатиков.

Гад. Он вытягивает из меня самые темные, злые мысли. Ненавижу себя такой, это не я.

Когда я выхожу из ванной, Гранд снова спит. Пусть больше не просыпается.

Пододвигаю кресло к заколоченному окну, усаживаюсь и смотрю на картину в старинной раме. Наездники гарцуют на лошадях по ипподрому, дамы в шляпках, ленты развеваются по ветру.

Понемногу успокаиваюсь.

Гранд не в себе, это понятно, но и мне нелегко. Словно согреваю жизнь врага в моих ладонях. Еще то развлечение! Хорошо хоть на жалость к себе нет сил.

— Где мы? — раздается хриплый вопрос. Значит, Гранд притворялся спящим.

Не свожу глаз с картины, так спокойнее.

— В получасе езды от фестиваля, направления не знаю.

— Как? — закашлявшись, Гранд воет от боли. А потом хрипит, потому что выть так же больно, как и кашлять.

— Что как? Как это, не знаю направления? — Поворачиваюсь и фиксирую взгляд покрасневших глаз Гранда. — Когда похитители везли нас сюда, мне завязали глаза, вот как. И по голове тоже ударили, между прочим.

— Дер+мо! — Он осознает случившееся, но извиняться, понятное дело, не собирается.

— Оно самое, и мы эпицентре.

— Как ты? — Охватывает взглядом мое лицо.

— Ноготь сломала, представляешь? Такой маникюр испортили, гады!

— Ответь нормально! — шипит. — Как ты?

— Да уж здоровее тебя буду!

Гранд аж весь подобрался после этих слов.

— Я в порядке! — заревел зверем. — Сейчас буду в порядке, — добавил, — дай мне… минутку.

— Да хоть две! — Даже не стану спорить, себе дороже. В порядке он! — Что ты помнишь, Гранд?

— Фестиваль. Как мы с тобой ругались.

Главное не забыл, зараза!

— Еще что-нибудь?

— Меня кидали куда-то, мужские голоса, машина. Потом крики, причитания, твои, наверное… я ничего не соображал… потом тишина.

— Ты очнулся в машине, что-то говорил, но я тоже была не в себе. В памяти каша. Потом нас снова тряхануло, а тебя еще и ударили.

— хрень в голове была, как смерч, и не пошевелиться, только спать мог.

— Ты еще много крови потерял.

— Поэтому меня раздели?

— Ты был весь в крови, — подтверждаю осторожно. Пусть верит в свою версию событий. Правду обсуждать не собираюсь, воспоминания слишком свежи. Да и реакция Гранда будет… Мне не нужна такая фигня между нами, пусть будет чистая ненависть.

— Кто меня раздел?

— Похитителей двое, — отвечаю вроде бы на вопрос, а вроде нет. Удобная ложь. — Блондин с короткой стрижкой и брюнет с волосами до плеч. Они привезли нас сюда в белом внедорожнике. На тебя напали около машины. Я шла по стоянке, услышала шум, а потом увидела тебя на земле.

— Почему не сбежала?

— На каблуках была, не захотела портить туфли.

— Дура, что не сбежала!

— Пожалуйста!

Сарказм и грубость — вот и все, на что мы способны, если не считать ненависть. Какая уж тут благодарность!

— Похитители сказали, что им надо?

— Чтобы ты пришел в себя, тогда будут переговоры.

— Я пришел в себя, сейчас с ними разберусь.

— Пришел в себя? Драться с ними будешь? Они били тебя даже здесь, в постели. Гранд, во что ты ввязался? Это снова твой соперник мстит, да? Тот, который подослал фотографа? Что ты такого ему сделал в этот раз? А? Что с нами будет?